Битва рассказов 2013

После нашей первой слежки, вечером того же дня, мы сидели в ирландском пабе на Белорусской. Пили пиво и обсуждали дальнейшие планы, эдакий деловой ужин.

У Паши был друг, занимавшийся какими-то хакерскими делишками. Несколько дней назад Паша передал ему одну сим-карту для расшифровки. За это Паша пообещал ему десять процентов от прибыли в нашем, теперь уже общем, деле.

Когда я спросил Пашу, каким образом он собирается извлекать прибыль из всего этого, то он ответил, что любым. В принципе, я всегда одобряю такую стратегию поведения.

Паша хотел, чтобы я начал следить за начальником службы безопасности. Ну а я прекрасно понимал, что слежка за человеком такого уровня ни к чему хорошему меня не приведёт.

Я был категорически против. Тогда Паша заказал двести грамм виски, а потом сказал, что тактически всё продумано. И стал долго объяснять, что это наш единственный шанс докопаться до правды. Что план, придуманный Пашей, ничем мне не угрожает.

По личному опыту знаю, что любой человек, придумывающий план действий, в первую очередь исходит из собственных интересов. А уже потом думает о тех, кто задействован в его плане. Это логично и это правильно. Именно поэтому я люблю придумывать планы, а не участвовать в них.

Пока Паша разглагольствовал, я думал о том, что не хочу терять работу, и тем более, получить посмертно Пулитцеровскую премию. Однако…

Двести грамм виски закончились быстрее, чем Пашин рассказ. Я попросил повторить. Официантка принесла ещё двести грамм, а мой друг повторил общую идею:

— Завтра ты, Толян, сядешь в джип вашего главного охранника. На светофоре. До того, как к нему подойдёт тот хмырь.

— Просто сяду? Как в такси? — язвительно спросил я. Но Паша был непроницаем.

— Представишься, скажешь, что ты сотрудник вашего холдинга. Скажешь, что тебе угрожает опасность.

— Какая опасность? — спросил я.

— Любая. С чёрными, например, зацепился. Или статью про нарков написал, и тебя барыги щимят. Главное, рожу испуганную сделай.

— И что дальше?

— Ничего. Тебе надо дождаться, пока хмырь подойдёт. Ну а дальше по ситуации. Попроси до офиса подвезти, по дороге попытайся разговорить. Блин, Толян, кто из нас журналист, ты или я?

— Ладно, — сказал я. — Хорошо. А чем займёшься ты, пока я буду рисковать своей работой, а может даже и жизнью?

— А я прослежу за тем парнем на «Ауди». В этот раз он от меня не уйдёт.

Мы заказали ещё какого-то спиртного, и дальше говорили уже не о делах, а о смысле жизни и цели мироздания. Где-то так до полуночи.

После паба, попрощавшись с Пашей, я поехал не домой, а к Тоне. Это моя хорошая знакомая. Она меня любит и ненавидит одновременно. Сучка ещё та, конечно, но у неё квартира на Мосфильмовской с шикарным видом, и я люблю оставаться у неё на ночь.

Вызвал такси, скинул смску уже из машины. Тоня ответила, что ждёт.

У неё, как обычно, несмотря на поздний час, тусили гости, мне незнакомые. На этот раз — молодая пара.

Он — худощавый кретин с именем, которое я так и не смог запомнить. То ли Артемон, то ли Арлекин, то ли Арчибальд.

Она — относительно симпатичная француженка с глубоким декольте и твёрдой четвёркой внутри. Француженка немного говорила по-русски и слишком похотливо пялилась на Тоню, что дало мне повод усомниться в том, что пара — действительно пара. Дабы расставить точки над «и», я усадил Тоню на колени и зачитал всей компании пару анекдотов про пидоров. Люблю провокации, особенно когда пьян и смел.

Анекдоты не приняли, но и провокации не получилось. После вежливых улыбок Ахламон стал рассказывать о том, что недавно поменял свой Порш Джей-Ти на новую модель. Когда мне надоело слушать, я сказал, что у меня был такой Порш, но я его разбил, и больше это барахло брать не собираюсь.

В принципе, я сказал правду. Просто не стал упоминать, что порш разбил, когда играл в «Гран-Туризмо» на Сони плейстейшен.

А потом я почувствовал острую необходимость остаться со своей подружкой наедине. И Абырвалг стал меня раздражать своей болтовнёй, своим мерзким костюмчиком и айфоном.

— Ну чо, народ, будем расходиться потихоньку? — предложил я. И добавил. — Сегодня не пятница, завтра всем на работу.

Оказалось, что не всем. Оказалось, что Абдурахман сам себе начальник и имеет свободный график, француженка не работает в принципе, а Тоня слезла с моих колен и зачем-то сказала, что сейчас в отпуске.

Тем не менее, намёк был услышан, и после бессмысленных «ой, извините» и «да нет, что вы», парочка, наконец, убралась.

Я сразу же потащил Тоню к подоконнику. Да, именно к подоконнику, а не на кровать.

Когда я вхожу в неё, и смотрю на ночной город, мне кажется, что я трахаю всю Москву, весь этот безумный город, погрязший в похоти и разврате…

— Толик! Толик! Толян, ну ты, придурок! Да что с тобой! Руки убери, козёл!

Меня привела в чувство хлёсткая пощёчина. Не очень сильная, но достаточно ощутимая. Я даже опешил, потому что раньше Тоня себе такого не позволяла.

— Ты что делаешь? — спросил я.

Перед глазами всё плыло, я не мог понять, это от удара, или от чрезмерного опьянения.

— Это ты что делаешь? — возмущённо спросила Тоня. — Я для тебя вообще кто? Игрушка?

— Малыш, что ты такое говоришь? Иди сюда, и я…

— Руки убери, или ещё получишь! Ты вообще обнаглел?

Она стала мне объяснять, что сегодня я вёл себя исключительно по-хамски, и продолжаю это делать. Потом перешла на наши отношения в целом, стала обвинять в эгоизме. Я попытался возразить, но это закончилось тем, что она потребовала убраться из её квартиры.

Мне пришлось объяснить, в чем дело. Намекнуть на то, что я занят важным расследованием, и мне угрожает опасность. Что мне некуда идти, что возможно, дома меня ждут. Что завтра я уйду и могу не вернуться. Но если я вернусь…

— Малыш, у меня будет сногсшибательный материал. Его поставят на первые полосы, о нём будут говорить по радио и телевидению. Понимаешь, мне сейчас нелегко. Я ведь могу потерять не только работу. Малыш, я уйду, если ты этого хочешь. Но мне некуда идти.

Она не поверила. Да и кто бы поверил в бессвязную речь пьяного журналиста-неудачника, даже если бы он действительно нарыл что-то стоящее.

Но главное было в том, что она хотелаповерить.

— Это про коррупцию? — спросила Тоня, значительно оттаяв после моего сбивчивого рассказа.