Битва рассказов 2013

Насчёт пытать Гумилёва — это я, конечно, пошутил. Я не собирался его пытать, во всяком случае в данный момент.

Пока Гумилёв возился с пультом, настраивая плазменную панель — я думал о том, что сначала вырежу альянсы Вечных и Неудержимых. А затем приду к Хиппи, куда вступила Титивилус, посмотрю ей в глаза и попрошу повторить всё, что она сказала перед уходом. А уже после, когда Большая Война пойдёт на спад, я соберу всех канцлеров, всех влиятельных владельцев за столом переговоров и прикажу им признать меня…

— Что это? — спросил я, привставая с кресла.

— Это дневник вашего предшественника. Первого владельца вашего города.

— Привет, Толян! — раздался из динамиков панели знакомый, но давно забытый голос. — Если ты меня слушаешь, значит, Гумилёв решил, что ты готов узнать кое-что новое о нас с тобой.

Я смотрел на панель, на своего старого друга Пашу — из той, моей прежней жизни — и шаблоны, прочно обосновавшиеся у меня в голове, рвались на части один за другим.

Глава тринадцатая Из князи в грязи

Друг Паша оказывается совсем не Пашей, и не совсем другом. Он передаёт Анатолию важную информацию, ключ к управлению всем миром, но Егор Егорович, незримо присутствующий при их беседе, имеет другие планы на развитие событий.

— Ну что, Толян? Думаю, ты уже догадался, что мир, в котором ты сейчас находишься, искусственный, и находится вне земного времени и пространства. Проект, созданный корпорацией «Кольцо». Секретный проект. Матричное копирование нейронной сетки, с брейн-программированием и последующим трансфером сюда, на войну. В общем, мы с тобой, как и все остальные, участвуем в эксперименте. Живём по военным законам, установленным хранителями проекта. И поступаем соответственно. Но в отличие от остальных, нам удалось сохранить свою память. А значит, у нас есть шанс не только обрести свободу, но и получить кое-что гораздо более ценное, чем горсть изумрудов или трёшка на Большой Дмитровке. Хе-хе… Толян, Толян. Знаю, поначалу тебе трудно пришлось. Адаптироваться в новом мире, не зная правил, без защиты новичка, с вечно что-то недоговаривающим командиром… но это всё в прошлом. Пришло время получать приз. Ты уже наверняка экспериментировал с линзами и знаешь, что они могут влиять на переменные пространства и времени. Хроноспазм, телепортация, вот это вот всё. Админресурс. Часть функционала доступна всем, часть избранным, а часть — никому. Тебе, Толян, надо стать той частью, которой будут доступны все возможности линз. И тогда… тебе не понадобится армия, города, долины. Всё и так будет твоим. Всё, начиная от гремучей змеи в пустыне, и заканчивая городами админов, называющих себя хранителями. Подними челюсть с пола, Толян. И налей что-нибудь выпить, прежде чем я перейду к самому главному. Что-то я разболтался, но… Толян, ты не поверишь, после стольких лет одиночества мне ужасно хочется поговорить с тобой. Даже если я не смогу тебя услышать. Так вот. Насчёт линз. Мне удалось объединить три линзы в одну уникальную, но я не успел провести достаточно экспериментов, чтобы разобраться с её функционалом. Линза находится там, где любой будет сожран. Любой, кроме тебя. Лагерь безумцев, Толян. Линза, позволяющая через хроноспазм зацикливать время и делать всё, что угодно, находится в лагере безумцев. А теперь слушай внимательно, и ничего не говори вслух. Тссс... Широта — это номер квартиры, в которой живёт Тоня. Тихо. Молчи. Долгота — это цифры, написанные на мусоропроводе на твоём этаже. Не произноси координаты вслух, не говори никому. Помни, что здесь нет друзей, а есть только враги. И они пойдут на всё, чтобы остановить тебя. Так что сделай это, Толян. Возьми мир под свой контроль. А теперь прощай, и до новых встреч. Ах, да! Гумилёв! Надеюсь, ты тут. Если ты поможешь нашему общему другу достичь своей цели, он выполнит моё обещание. Пока-пока.

Паша помахал на прощание, экран плазменной панели погас, и в командном центре наступила тишина. Тягучая и глубокая, как дым сальвии в декоративных горшках-курильнях.

Я перевёл взгляд на Гумилёва, тот поспешил ответить прежде, чем прозвучал вопрос:

— Простите, Великий Магистр. Я не должен был показывать эту запись до тех пор, пока у вас не будет самой сильной армии. За это Павел Дуров обещал вернуть память. О моей прошлой жизни.

— Он не Павел Дуров! — рассерженно бросил я. — Это Паша, мой друг! Паша… — Тут я запнулся, пытаясь вспомнить его фамилию. — Он… короче, у него другая фамилия. Где он сейчас?

— Я не знаю, — пожал Гумилёв плечами. — Он ушёл незадолго до того, как вы здесь появились. Предупредил о вашем появлении, и велел включить вам эту запись, когда у вас будет самая сильная армия в мире. Ещё… ещё он просил сдерживать вас от контактов с соседями.

— Почему?

— Он сказал, что предают только друзья, поэтому лучше, если вы будете действовать в одиночку, — ответил Гумилёв. — После этого он ушёл.

— Куда? — спросил я.

— Он не любил рассказывать, чем он занимается за пределами города.

У Гумилёва был несколько виноватый вид. А ещё он хотел, чтобы я вернул ему память, или хотя бы рассказал, что для этого надо сделать. Но я понятия не имел, как ему помочь.

Я почувствовал дикое желание разбавить сознание чем-нибудь растормаживающим. Какой-нибудь дикий коктейль, чтобы привести мысли в порядок.

— Запрос на дипломатический визит от Егора Егоровича, — внезапно сообщил механический голос.

— Отклонить, — бросил я автоматически, и только в следующую секунду до меня дошло, что на связь вышел тот самый неуловимый хранитель. Тем не менее, я повторил. — Отклонить. Ответь, что я свяжусь с ним позже. Приготовить мотоцикл.

Я собирался ехать в лагерь безумцев, где Паша оставил чудо-линзу. Но перед этим решил задать пару вопросов Гумилёву:

— Значит, прежний владелец этого города, мой друг Паша… — начал я предложение, но закончить его не успел.

— Приближается армия Егора Егоровича, — объявил бесстрастный механический голос. — Войска в составе сто ополченцев прибудут в город через восемнадцать минут.

Столь мизерная армия вызвала у меня презрительную усмешку. Не став обращать на это внимания, я продолжил:

— …Значит, мой друг Паша находился здесь, и одновременно с этим…

Одновременно с моими словами хранитель активировал ускорители.

Сто ополченцев? Вообще-то, нет. Вообще-то в армии Егора Егоровича было больше войсковых соединений, чем сто ополченцев. Но механический голос ошибся, впервые за всё время.

Ковровая бомбардировка превратила в пыль всю защиту Москвы, все ракетные комплексы, турели, доты, баррикады. Искусственное землетрясение обрушило здание казармы. Сто ополченцев? Артиллерия хранителя отработала так, что все мои танки и вертолёты превратились в груду металла, прежде чем успели выдвинуться со своих позиций.

Я потерял всё в считанные минуты. Лишился всей армии, не просто перестав быть первым номером, а став последним из последних. Я даже выпить не успел, а бой уже закончился.

Пока спецназ совместно с бэтээрами зачищал город от остатков обороны, Егор Егорович без особого труда вошёл в штаб, и поднялся на лифте в командный центр.

Я сидел за столом и слегка дрожащими руками чистил сальвию, бросая изумрудно-зелёные волокна листьев в бокал с армейским самогоном. Коктейль «Сон безумца», помогал снимать напряжение в стрессовых ситуациях, а именно такая сейчас и наблюдалась. По экрану планшетника ползли скупые данные о моих потерях. Чего уж скрывать, я был удивлён, и даже потрясён такой молниеносной расправой, в течение одной лишь атаки. Но — совершенно не расстроен. Армия меня уже не волновала.

Двери лифта открылись с весёлым звоном колокольчика. Кованные каблуки выбили бодрую паркетную дробь, остановившись у стола.

— Великий Магистр Павел Дуров, он же Анатолий Толян, он же Анатолий Орлов, — произнёс хранитель, усаживаясь в кресло напротив. — У меня к тебе только один вопрос. Ты хочешь вернуться домой? Стоять!

Окрик предназначался Гумилёву, он бочком двинулся в сторону лифта, но услышав приказ, остановился.

— Тобой я позже займусь. — Егор Егорович снова повернулся ко мне. — Итак, Анатолий Орлов? Ты хочешь вернуться домой?

Я смотрел на него, гладко выбритого, с аккуратной стрижкой, в стильном клетчатом костюме, сидящего в моём кресле с видом сделанного одолжения — смотрел, и вспоминал предыдущих посетителей. Тех, что сидели здесь, съёжившись, и смотрели с надеждой и подобострастием.

Егор Егорович резко с ними контрастировал, всем своим видом показывая, что ОН здесь хозяин. Наверное, ждал от меня такого же подобострастия, только мой характер уже давно избавился от атавизмов, присущих льстецам и трусам.