Битва стрелка Шарпа. Рота стрелка Шарпа

– Истинно так, сэр.

– Меня зовут капитан Шарп. – Шарп стоял прямо по центру перед ротой. На лицах смотревших на него людей удивление смешалось с недоверием, но он завладел их вниманием, и ни Кили, ни Вальверде не посмели его перебить. – Меня зовут капитан Шарп, – повторил он, – и я начинал, как и вы, рядовым в строю. А закончить собираюсь, как он, – Шарп указал на лорда Кили, – в седле. – Но пока что мое дело – научить вас быть солдатами. Уверен, среди вас есть и хорошие убийцы, и хорошие драчуны, а скоро вы станете еще и хорошими солдатами. Но до вечера еще далеко, и раз уж вы все здесь, вас накормят, вам укажут ночлег, и мы узнаем, когда вам в последний раз платили жалованье. Сержант Харпер! Мы закончим смотр позже. Ведите их!

– Сэр! – крикнул Харпер. – Батальон… напра-во! Левой… марш!

Шарп даже не взглянул на лорда Кили, не говоря уже о том, чтобы испросить у его светлости разрешение увести роту. Вместо этого он просто наблюдал, как Харпер ведет гвардию через пустырь к главной дороге. За спиной услышал шаги, но не обернулся.

– Ей-богу, Шарп, вы испытываете судьбу, – сказал майор Хоган.

– Ничего другого мне не остается, сэр, – с горечью ответил Шарп. – Я с правом на офицерский чин не родился, и такого кошелька, чтобы его купить, у меня нет, как нет и привилегий, чтобы получить даром. Так что только на судьбу и приходится рассчитывать.

– И читать лекции, как убивать офицеров? – В голосе Хогана прозвучало явное неодобрение. – Пэру [2] такое не понравится, Ричард. Это попахивает республиканизмом.

– Имел я этот республиканизм! Но вы сами заявили, что этой роте нельзя доверять. И я вам, сэр, скажу так: если в ней и есть предатели, то не среди рядовых. Французам заговорщики-солдаты без надобности. У нижних чинов нет власти. Эти парни такие же, как все солдаты, – жертвы своих офицеров, и если вы хотите найти, где французы посеяли семена смуты, сэр, ищите среди богатеньких, расфуфыренных, откормленных офицеров. – Шарп бросил презрительный взгляд на офицеров Ирландской королевской роты, которые, казалось, пребывали в неуверенности и не могли решить, следовать им за своими солдатами или нет. – Там они, сэр, гнилые яблоки, – продолжил Шарп, – а не в солдатском строю. Я с удовольствием буду драться заодно с этими гвардейцами, как и с любыми солдатами в мире, но я не доверю свою жизнь этому сброду надушенных дураков.

2

 Пэр (англ. Peer) – одно из прозвищ Веллингтона после 1808 г., когда он стал виконтом. Другие – Железный Герцог, Старый Носач.

Хоган сделал успокоительный жест, будто опасался, что Шарпа услышат и без того взволнованные офицеры.

– Я понял, Ричард, вашу точку зрения.

– Моя точка зрения, сэр, такая, как вы приказали: позаботиться о том, чтобы жизнь им медом не казалась. Именно этим я и занимаюсь.

– Вряд ли я хотел, чтобы вы, Ричард, революцию здесь затеяли. И уж конечно, не на глазах у Вальверде. Будьте с ним помягче. Когда-нибудь, если повезет, вы сможете убить его для меня, но до того, как этот счастливый день наступит, вы должны умасливать ублюдка. Если мы хотим, чтобы испанские армии имели надлежащее командование, Ричард, таких, как дон Луис Вальверде, следует хорошенько подмазывать, так что прошу вас: не проповедуйте в его присутствии революционные идеи. Он всего лишь безмозглый аристократ, и его мысли не идут дальше хорошей еды и последней любовницы, но, если мы собираемся разбить французов, нам нужна будет его поддержка. Вальверде ждет от нас хорошего отношения к роте, так что, когда он поблизости, будьте дипломатичны, ладно?

Хоган обернулся – к ним приближалась группа офицеров Ирландской королевской роты во главе с лордом Кили и генералом Вальверде. Между двумя аристократами на костистой чалой кобыле ехал высокий, пухлый священник.

– Это отец Сарсфилд. – Кили представил священника Хогану, намеренно игнорируя Шарпа, – наш капеллан. Отец Сарсфилд и капитан Донахью отправятся с ротой сегодня вечером, остальные офицеры посетят прием у генерала Вальверде.

– Где вы встретите полковника Рансимена, – пообещал Хоган. – Я думаю, он понравится вашей светлости.

– Вы имеете в виду, что он знает, как должно обращаться с гвардией короля? – спросил генерал Вальверде, пристально глядя при этом на Шарпа.

– Я знаю, как обращаться с гвардией короля, сэр, – вмешался Шарп. – С телохранителями короля мне тоже приходилось иметь дело.

Кили и Вальверде уставились на Шарпа чуть ли не с открытым презрением, но Кили не смог удержаться от соблазна высмеять реплику стрелка.

– Вы говорите, как я полагаю, о лакеях ганноверца? – спросил он тоном изрядно выпившего человека.

– Нет, милорд, – сказал Шарп. – Это было в Индии. Те, о ком я говорю, охраняли толстенького ублюдка, называвшего себя султаном Типу.

– И вы обучили их, разумеется? – поинтересовался Вальверде.

– Я убил их, – ответил Шарп, – и толстого ублюдка тоже.

Выражение надменности словно смело с лиц обоих испанцев, а перед Шарпом вдруг с полной ясностью предстала картина: тоннель, заполненный орущими индусами с украшенными драгоценными камнями мушкетами и саблями с широким клинком. Стоя по колено в пенящейся воде, Шарп дрался в темноте, убивал одного за другим телохранителей, чтобы добраться до этого толстяка с лоснящейся кожей и блестящими глазами, мерзавца, до смерти замучившего товарищей Шарпа. Он помнил отдающиеся эхом крики и грохот мушкетов, вспышки выстрелов, отражавшиеся в воде, и блеск драгоценных камней на шелковых одеяниях Типу. Он помнил смерть Типу, и это было одно из немногих убийств, воспоминания о которых приносили удовлетворение.

– Султан был настоящим подонком, – с чувством сказал Шарп, – но умер как мужчина.

– У капитана Шарпа, – торопливо вставил Хоган, – есть определенная репутация в нашей армии. Возможно, вы и сами о нем слышали, милорд, – именно капитан Шарп захватил «орла» при Талавере.

– Вместе с сержантом Харпером, – уточнил Шарп, и офицеры лорда Кили воззрились на него с еще большим интересом.

Любой солдат, отбивший штандарт противника, становится знаменитым, и лица большинства офицеров гвардии выразили уважение, а священник, отец Сарсфилд, отреагировал особенно живо.

– Боже мой, еще бы я не помнил! – воскликнул он с энтузиазмом. – И разве это не воодушевило всех испанских патриотов в Мадриде?! – Он неуклюже соскочил с лошади и протянул Шарпу пухлую ладонь. – Это честь для меня, капитан, честь! Даже притом, что вы – безбожный протестант! – Последнее было сказано с широкой дружеской усмешкой. – Вы ведь язычник, Шарп? – уже серьезно спросил священник.

– Я ни то и ни другое, отец.

– Мы все что-то в глазах Бога, сын мой, и любимы Им за это. Мы с вами еще поговорим, Шарп. Я расскажу вам о Боге, а вы должны рассказать мне, как лишить проклятых французов их «орлов». – Священник с улыбкой посмотрел на Хогана. – Ей-богу, майор, вы оказываете нам честь, даря такого человека, как Шарп!

После того как стрелка одобрил священник, офицеры Ирландской королевской роты примирились с Шарпом и только лицо Кили потемнело от отвращения.

– Вы закончили, отец? – спросил Кили с сарказмом.

– У меня свое отношение к капитану Шарпу, милорд. Мы увидимся с вами утром.

Кили кивнул и погнал коня прочь. Офицеры поехали за ним, предоставив Шарпу, священнику и капитану Донахью следовать за растянувшейся ротной колонной, обозом, слугами и солдатскими женами.

К сумеркам Ирландская королевская рота дошла до отдаленного форта Сан-Исидро, выбранного Веллингтоном для ее квартирования. Португальцы давно покинули устаревшую во всех отношениях крепость, так что усталым солдатам пришлось сначала вычистить грязные каменные бараки. Воротную башню отвели офицерам, отец Сарсфилд и Донахью устроились там весьма комфортно, тогда как Шарп и его стрелки приспособили под жилье бывший склад боеприпасов. Сарсфилд привез в багаже королевское знамя Испании, которое теперь гордо реяло на крепостной стене рядом с флагом Великобритании.

– Мне шестьдесят, – сказал священник. – Вот уж не чаял, что когда-нибудь придется служить под этим знаменем.

Шарп посмотрел вверх:

– Вас это беспокоит, отец?

– Наполеон беспокоит меня куда больше, сын мой. Победим Наполеона, и тогда можно будет поискать противника послабее, вроде вас! – Это было сказано дружеским тоном. – И еще беспокоит, сын мой, – продолжал отец Сарсфилд, – что у меня есть восемь бутылок приличного красного вина, дюжина хороших сигар и один лишь капитан Донахью, чтобы разделить их со мной. Вы окажете мне честь, если присоединитесь к нам за ужином. И скажите, вы играете на каком-нибудь инструменте? Нет? Печально. У меня была скрипка, правда она где-то потерялась, однако сержант Коннор прекрасно играет на флейте, и солдаты в его отделении поют очень красиво. Они поют о доме, капитан.