Битва за Дальний Восток. От противостояния к Антанте
Шрифт:
Но скоро китайцам стало не до смеха. 7 февраля во время первой же атаки японский флот уничтожил три китайских корабля и еще один серьезно повредил. Также японцам удалось захватить оборонительный форт на одном из островов. После этого поражение китайской стороны становилось неотвратимым и было лишь вопросом времени.
В последующие дни, атакуя крепость, японцы заняли ее южные форты. В течение последующих девяти суток китайцы отчаянно оборонялись, но силы были неравны. 30 января началась решающая атака на сухопутные укрепления, расположенные с южной и восточной стороны города. Китайские части держали оборону в течение девяти часов, после чего бежали. После того как почти все наземные укрепления оказались в руках японцев, положение китайского флота осложнилось еще больше, так как появилась возможность расстрела
Однако предателями в китайском флоте были не все. Так, узнав о готовящейся капитуляции, командир броненосца «Динъюань» Лю Бучань взорвал свой корабль, после чего покончил с собой. Покончили самоубийством и некоторые другие командиры цинских боевых кораблей. Сам адмирал Дин Жучан, подписав все пункты капитуляции, также отверг предложение о личном политическом убежище и принял яд. Командование остатками китайского флота принял шотландский вице-адмирал Макклюр.
14 февраля Бэйянский флот и крепость Вэйхайвэй сдались неприятелю.
Тем не менее, получив известие о падении Вэйхайвэя и уничтожении Бэйянского флота, в Пекине еще не считали войну окончательно проигранной. Поскольку Хуайская армия после понесенных поражений была уже небоеспособна, ставку в войне цинский двор сделал на Сянскую армию, которую и двинул вперед. Эта армия должна была остановить наступление японцев на рубеже реки Ляохэ.
В конце февраля 1895 года японцы под командованием генерала Нодзу перешли в новое наступление. В первой декаде марта они одним ударом разбили и обратили в бегство несчастную Сянскую армию. Тогда же была захвачена главная тыловая база китайцев город Инкоу, где японцам достались огромные трофеи. После этого агрессора сдерживать было уже нечем. В Пекине опять началась паника, цинский двор готовился к бегству. После этого власть окончательно перешла в руки так называемой «партии мира» во главе с великим князем Гуном.
30 марта было объявлено двадцатидневное перемирие. При этом Токио был заинтересован в затягивании войны, чтобы успеть захватить Тайвань и архипелаг Пэнху, куда японцы вскоре высадили десанты. При этом они настаивали, чтобы Китай на переговорах был представлен опальным генералом Ли Хунчжаном, которого надеялись обхитрить. Делать нечего, возвратив старику все награды и чины, его послали на переговоры в японский город Симоносеки.
С японской стороны переговоры возглавил премьер-министр граф Ито Хиробуми. Условия японцев были самыми унизительными. Китай должен был выплатить гигантскую контрибуцию 750 миллионов лянов серебра, также передать Японии наиболее важные китайские порты и остров Тайвань. Корея объявлялась независимой от Китая и фактически становилась зависимой от Японии. Когда же Ли Хунчжан отклонил эти требования, на него было совершено покушение. Однако генерала не убили, а ранили, то есть предупредили, чтобы он был сговорчивее. Пока Ли Хунчжан приходил в себя от ран, японцы успели захватить архипелаг Пэнху. Очухавшийся Ли Хунчжан намек понял и отныне соглашался со всеми японскими требованиями.
17 апреля 1895 года в Симоносеки был подписан унизительный для Китая Симоносекский договор. В мае 1895 года началась передача представителями цинской администрации японцам островов Пэнху, Тайваня и Ляодунского полуострова.
Подписание договора вызвало в Китае многочисленные протесты, но это уже никакого значения не имело. Англо-японский писатель Лафкадио Хирн, описывая возвращение японских войск после
войны с Китаем, приводил слова некого старого японца о погибших солдатах: «Из Китая и из Кореи они придут, и те, кто покоятся в морских глубинах… Они услышат зов и в тот день, когда воинства Сына Неба двинутся против России…» Что ж, в Японии прекрасно понимали, кто станет ее следующим противником…Между тем в итоги японо-китайской войны вмешались европейские державы. Если параграфы Симоносекского договора вполне устраивали Англию, то они очень не понравились России, Франции и Германии, которые заявили решительный протест, пригрозив даже боевыми действиями. После этого Япония в обмен на увеличение контрибуции была вынуждена отказаться от аннексии Ляодунского полуострова.
Вскоре после войны потеряла власть и всемогущая императрица Цыси. Бывшая куртизанка и опытная интриганка была отстранена от власти своим племянником императором Гуансюем. Китай медленно, с большим скрипом становился на путь реформ.
Глава четвертая
Победа Японии над Китаем еще больше запутала геополитическую ситуацию на Дальнем Востоке. Прежде всего, поменялся хозяин у Пхеньяна. Вместо китайцев теперь на Корею претендовали еще более алчные, чем маньчжуры, японцы. Если до войны Япония воспринималась в Европе как политический карлик, то отныне она, казалось, была готова вмешаться даже в Большую Игру Лондона и Петербурга.
Между тем логика и опыт Большой Игры в Синьцзяне и Тибете побуждали российскую дипломатию вступить в борьбу за Корею и Маньчжурию. Но то, что было вполне оправдано в Центральной Азии, на Дальнем Востоке было намного рискованней.
Дров в разгоравшийся костер подкинул и Генеральный штаб. Там подготовили меморандум, утверждавший, что только Корея сможет обеспечить Россию незамерзающим морским портом на Тихом океане.
– Наша дорога в Корею проходит через Маньчжурию, – подчеркивал начальник Генштаба генерал от инфантерии Обручев. – Корея – это цель, тогда как Маньчжурия остается лишь средством к достижению цели.
Военный аналитик князь Волконский считал, что над Кореей следует учредить российский протекторат по примеру Бухары.
– Зачем выдумывать телегу! – утверждал Волконский. – У нас имеется уже отработанная схема, а туземцы везде одинаковы!
Из хора сторонников корейской экспансии выпал умный и скромный начальник штаба Приамурского военного округа генерал-майор Чичагов.
– На Дальнем Востоке нельзя играть по правилам Туркестана! – утверждал он. – Здесь совсем иные реалии и иная степень политического риска. При этом Англия и здесь остается нашим главным противником. Наиболее же реальным союзником англичан на Дальнем Востоке и, следовательно, нашим врагом очень скоро станет Япония. Надеюсь, что в Петербурге обратят внимание на принятую японцами программу ускоренной модернизации и перевооружения армии и флота. По моим данным, к 1904 году они ее завершат. Именно тогда Лондон и бросит японцев против нас!
Увы, к прогнозам умницы Чичагова тогда никто не прислушался…
Единого мнения в российском политикуме относительно дальнейшей политики на Дальнем Востоке не было. Всякий тянул в свою сторону. Одни жестко критиковали цинские власти и призывали правительство пойти на соглашение с Японией. Другие, наоборот, ратовали за образование некой паназиатской империи под эгидой России. Газеты вовсю запугивали обывателей нашествием азиатов. Ловкий публицист Левитов в серии зловещих памфлетов о грядущем наступлении азиатских полчищ на Европу ввел новый термин – «желтая угроза», немедленно всеми подхваченный. Истерия докатилась до дальних деревень, где бабки-вещуньи пугали крестьян:
– Всем настанет конец, когда поднимется китаец!
Если до войны большинство наших дипломатов считали, что противостоять влиянию Лондона на Пекин можно, лишь поддерживая баланс между Россией, Англией, Китаем и Японией, то теперь же Россия, как старый богатырь, стояла на распутье трех дорог. Первый – это соглашение с Японией по разграничению интересов в Маньчжурии и Корее. Второй – договоренность с Англией об ограничении амбиций Токио. Третий – союз с империей Цин, чтобы втянуть Пекин в орбиту нашей политики и, таким образом, устранить угрозу с суши своим дальневосточным границам. Не мудрено, что у каждого нашлись и свои приверженцы среди руководства России.