Битва за город
Шрифт:
– Впечатляет, - обратился орк к стоявшему рядом человеку. Странному человеку, если учитывать место, в котором происходило действие. Да и одежда его не подходила лагерю Зелёной фракции - строгий чёрный пиджак, того же фасона брюки, охотничьи сапоги и треугольник белоснежной рубашки на груди.
– Но как нам это использовать?
– поинтересовался Аринтон.
– Это решать вам: я и так слишком приблизился к границе дозволенного, - ответил элегантный мужчина, от внешности которого веяло элегантностью и презрением.
Аринтон на это лишь молча кивнул.
– И конечно же ты не можешь просто взять и отправить её в лагерь
И на это Аринтон ответил молчаливым кивком.
– А второй?
– Второй не моя забота, в прочем, как и не твоя. Вторым занимается Главный. Учитывай мнение хранителей.
Аринтон кивнул в третий раз.
К стоящим у края ямы подскочил гоблин - адъютант. Со страхом поглядывая на мужчину, гоблин вытянулся по струнке и выпалил:
– Юрша очнулся!
– Подозреваю...
– обратился было Аринтон к франту, - но того и след простыл, словно не было этого элегантного мужчины и не могло быть, как и не мог координатор тёмной партии Администраторов обделывать таким вот образом некие свои дела.
– Яму засыпать, стену восстановить, остальное решит строительный отдел, - не выказав ни грамма растерянности, коротко обратился Командующий к группе стоящих позади монстров.
– А Юрша? В яму его?
– спросил адъютант.
– Никаких ям, он больше не пленник. Выделите ему комнату в офицерских казармах.
– А кто он?
– нарушив от удивления субординацию, удивлённо спросил адъютант.
– Хотел бы я знать...
– безразлично ответил Аринтон и задумчиво посмотрел куда-то на север, туда, где окружённый возведёнными недавно стенами, находился начальный город попаданцев Озоторг.
– Хотел бы я знать...
– повторил он.
Глава 3: Новые роли.
***
Глава, в которой соревнование объявляется открытым.
***
Юра разбился на бесчисленное количество частей и тут же, сразу, каждая эта часть начала испытывать невыразимую боль мучительной неполноценности. Следом навалилось осознание столь глубокой своей ничтожности, что немедленно захотелось выть и вцепиться в голову ногтями, жаль только ни ногтей, ни головы в наличии не имелось. Вместе с этим, в один момент сдуло все те щиты удобных иллюзий, которыми человеческое сознание прикрывается от ледяного безразличия космоса. А после Юрин «ментальный анус» крепко сжался, настолько крепко, что окажись вдруг в этом анусе титановый лом, быть ему раскрошенным в мелкую пыль. Естество ждало самого мучительного - чувства протягивания себя, целого и каждой части в отдельности, через нечто в миллион раз уже иголочного ушка. Протягивания, скручивания и уплотнения, с которыми не могла сравниться ни одна испытанная при жизни боль. Однако, этого, пережитого при первой смерти в этом мире отвратного процесса не последовало. Вместо него сознание провалилось в темноту, на которой всё и закончилось, или, точнее сказать, началось.
***
«Это потолок или пол»?
– открыв глаза, задал молодой человек сам себе вопрос, на который долго не мог ответить, а потом и забыл о нём вовсе.
Провисев в тупняке минут пять, разум породил новый вопрос:
«Я умер или нет?»
Вопрос не был праздным, так как при первой своей смерти Юра чувствовал себя настолько хреново, что не то, что думать, дышать не
хотелось. А сейчас вроде ничего, бодрячком, только тупит как 386 пентиум.Забыв ответить и на второй вопрос, разум задал следующий:
«Где я?»
Этот новый вопрос подтянул вопрос первый, так как взгляд уткнулся в ровные строганные доски, очень похожие на те, из каких был сделан настил на дне его ямы.
«Это точно потолок!» - отчего-то обрадовался Юра.
Рядом шмыгнули носом.
Повернув голову, молодой человек обнаружил сидящую на стуле Машу. Маша спала, уронив голову на грудь и тихо при этом посапывая.
«У Эриты грудь больше...» - непонятно с чего подумал Юра и очень захотел свою женщину увидеть.
«Так, я думаю не о том...» - возмутился какой-то второй - новый Юра.
«А когда я последний раз дрочил?» - игнорируя попытку настроиться на серьёзный лад, сгенерировал какую-то чушь разум.
«Офигеть, я ни разу не дрочил в этом мире!» - в этот раз обалдел какой-то третий Юра.
«Я схожу с ума...» - заключил Юра четвёртый.
«Да ну вас всех, я спать», - послав подальше «консилиум» в своей голове, решил молодой человек и закрыл глаза.
***
Юре показалось, что он провалился в сон буквально на мгновение, но, когда он открыл глаза, Маши рядом уже не было, зато разум ощущался ясным и целым. По крайне мере, глупые вопросы он сам себе не задавал.
Рядом кто-то копошился. Повернув голову, попаданец столкнулся взглядом с метущим пол гоблином. Гоблин замер, выронил совок и веник, вытянулся по стойке смирно, развернулся и выскочил из комнаты.
«Однако», - подумал Юра, отбросил одеяло и уселся на кровати.
По ощущениям что-то было не так...
«Да я же вижу! Зрение вернулось!» - охнул молодой человек, жадно осматривая помещение, в котором находился.
Ничего примечательного в данном месте не оказалось: небольшая комната метра три на четыре, кровать, стул, заменявший стол внушительный пень, впрочем, весьма искусно обтёсанный. Одна из стен была закрыта стеллажами, на стеллажах стояли пара книг и лежала сложенная одежда.
Юра по привычке принюхался, пахло Машей...
«Ага, я в общежитии при штабе, здесь живут гремлины и занятые штабной работой гоблины», - понял он.
Из коридора донеслись звуки тяжелых шагов, прошли секунды и в проёме показался белокожий тролль.
Мир, увиденный своими глазами, воспринимался по-другому и сейчас, разглядывая двухметрового великана, молодой человек подумал, что встреть «такое» в ночном лесу, можно не только обделаться, но и часть шифера с крыши растерять.
– Ну и что ты на меня уставился, как на девку румяную?
– зайдя в комнату, Белка проигнорировал хрупкий для его веса стул и уселся прямо на стол.
– Э-э-м, - растерялся Юра.
– Пациент скорее жив, чем мертв, - цепко оглядев попаданца, заключил тролль.
– И я понимаю, что когда еще удастся помахать членом перед симпатичной ящеркой, но ты бы штаны одел что ли. Или я выйду и не буду вам мешать...
– В смысле?
– не понял молодой человек.
– Маша побежала в штаб отпрашиваться и скоро вернётся назад. Она очень волновалась, что когда ты проснёшься, то забудешь где у тебя голова, а где жопа. Отчего захочешь позвать маму, а вместо этого испортишь её постель. Вот и попросила меня покараулить. Но торчать здесь мне было скучно, отчего я сидел в дежурке, травил с гоблинами пошлые анекдоты.