Битва за Карелию. Арка в скале. Том 2

— Что же мы тогда и к большим великанам сразу не сделали подобного оружия? — спросил Сомов.

Синельников объяснил:

— Так, никто же не знал, что существуют такие удивительные возможности. Я только сейчас понял, что есть у Живого Камня и свои собственные боевые программы, и свои оружейные технологии. Постепенно мне предоставили допуск к оружию, а не сразу. И оказывается, Живой Камень умеет вести боевые действия на очень высоком уровне. Он раньше, многие тысячи лет назад, участвовал в войнах в разных мирах, создавая каменных боевых роботов и оружие для них.

— Получается, что Живой Камень — это инопланетянин какой-то, что ли? — удивился Сомов.

— Ну, да. Он инопланетного происхождения, не с нашей планеты. Кремниевая жизнь во Вселенной гораздо древнее биологической. И оружие есть у него свое собственное, уникальное и сверхмощное. Фантастическое для нашего технического уровня. И, в то же время, достаточно простое. Анбилятор называется, — поведал Синельников.

— Может, аннигилятор? — уточнил Сомов.

— Что-то вроде аннигилятора, но не совсем. Анбиляторы — это импульсные пушки, стреляющие каменными ядрами с антивеществом внутри. Импульс, вроде электромагнитного, выкидывает эти снаряды к цели. Думаю, есть и еще что-нибудь гораздо более мощное в запасе у Живого Камня. Но, пока я точно не знаю, потому что мне сейчас предоставлен доступ только к этой боевой программе, — сказал Синельников.

— Получается, как в компьютерной игре, чем больше прокачиваемся мы сами и прокачиваем Живой Камень, тем и возможностей у нас больше становится, — вставил Матвеев.

— Да, чем больше энергии Живой Камень получает, чем больше его компонентов активируется, тем больше сохраненных данных удается открыть и использовать. Кремниевый организм, словно бы, потихоньку просыпается, а данные, накопленные за тысячелетия, постепенно разархивируются, — подтвердил Синельников.

— Так ты, все-таки, сам напрямую с этим разумным Камнем общаться научился? А как же Хозяйка? — спросил Сомов.

— Не знаю, Коля, как такое получилось, но сам Живой Камень без всяких посредников вышел со мной на контакт, минуя эту самую Хозяйку, — поведал Синельников.

— И чем только ты ему приглянулся, Миша? — удивился Сомов. И добавил:

— Вот общаешься через голову Хозяйки Камня, а она возьмет и обидится на тебя.

Синельников возразил:

— Нет, не обидится. Мы же не вредим Живому Камню, а сотрудничаем с ним. И все, что делается, так это только с его одобрения. А Хозяйка Живого Камня — она просто женщина, давно умершая хранительница, жительница Гипербореи, которая записала свое сознание в артефакт, став виртуальным существом, живущим внутри каменной структуры. Но, она и сам Живой Камень — это разные сущности. Если сравнивать масштаб, это как дом и хозяйка этого дома. Она может переставлять мебель, подключать коммуникации и нужные приборы, следить за чистотой в доме и за его безопасностью, а также приводить гостей, каких посчитает полезными, но и сам этот дом живой и умный. Он может и самостоятельно заговорить с кем-нибудь из гостей, если сочтет нужным и полезным.

* * *

Майор Васильев и не думал ничего скрывать. Он сразу огорошил капитана Проскурина упоминанием Гипербореи и предложил ему осмотреть другие позиции полка, а не только штабной блиндаж и наблюдательный пункт. «Какая еще Гиперборея? Этот майор, наверное, все-таки полоумный выдумщик. Бывает, конечно, что после издевательств в плену даже самые стойкие бойцы потом с ума сходят, а ведь полк состоит из военнопленных. И, скорее всего, сам Васильев тоже в плену побывал. Причем, другой полковой командир, начальник штаба полка по фамилии Романенко, находящийся в этот момент вместе с ними, ничему не удивлялся. Видимо, майор Романенко тоже из военнопленных, вот и сговорились они вдвоем с Васильевым подшучивать над инспектором, присланным командармом из Петрозаводска. Нет, таким людям, которые уже один раз сдались врагам, нельзя доверять безоговорочно, а командование целым полком, тем более, нельзя поручать», — подумал Проскурин в первый момент, внушив самому себе обиду на пустом месте. Тем не менее, он спросил, как ни в чем не бывало, сделав вид, что не понял розыгрыша:

— И где же находится место с таким названием «Гиперборея»?

Майор Васильев взглянул на заезжего капитана как-то странно и предложил:

— А давайте, Валентин, лучше съездим туда прямо сейчас. Сами все и увидите.

— Это далеко? — поинтересовался Проскурин.

Васильев сообщил:

— Совсем близко, въезд через тоннель находится возле высоты 168,5.

«Хм, что там может быть за тоннель такой? Ведь даже на самых секретных картах в штабе армии ничего подобного не обозначено. Нет внутри высоты 168,5 никаких тоннелей. Не иначе, точно спятил майор. Шутник, мать его. Ну, ничего, все шуточки ему потом боком выйдут», — подумал Проскурин. Но, виду не показал, а вслух сказал другое:

— Хорошо. Раз близко, то поедем. Только схожу к своей полуторке и шифровку в штаб армии отправлю.

Майор Васильев остался на НП, а капитан пошел к грузовичку, на котором приехал. Осенняя погода в этот день немного порадовала солнышком, и бойцы в машине, пригревшись, отдыхали. Водитель Иван Крупенко дремал на своем месте, а в кузове разлеглись рядовой Матвей Прошкин и связист Зиновий Розенфельд в звании младшего сержанта.

— Чем вы тут занимаетесь? Заснули, что ли? — окрикнул подчиненных Проскурин.

— Никак нет, товарищ капитан, рацию охраняем, — доложил рядовой, сразу вскочив и схватив свою трехлинейку.

От окрика проснулся и связист. Капитан приказал ему:

— Ты вот что, Зяма, включи радиостанцию и передай ключом в штаб шифровку. Я сейчас напишу нужный набор цифр, а ты пока свой аппарат подготовь.

— Есть! — воскликнул радист и сразу начал присоединять к рации «5-АК-1М» большую антенну.

Проскурин открыл свою командирскую сумку-планшет и составил простенький текст маленького донесения: «Десятый — Первому. Взятие «Красной Пряжи» и наличие гаубиц подтверждаю. Продолжаю изучать обстановку на месте». После чего капитан извлек из планшета шифровальную таблицу и зашифровал сообщение. О великанах, которых Васильев назвал шагающими танками, как и о неуместных шуточках про Гиперборею со стороны майора, Проскурин решил не сообщать до тех пор, пока не осмотрит все вблизи.

На любовь майора к розыгрышам Проскурин решил пожаловаться Мерецкову потом, когда будет докладывать командарму лично. Сначала нужно дождаться, к чему же весь этот глупый розыгрыш приведет. Заранее жаловаться непонятно на что означало поставить самого себя в нелепое положение. Отдав клочок бумаги с рядами цифр радисту и убедившись, что Зиновий сообщение передал, Проскурин вернулся к Васильеву. И вместе они спустились с вершины холма, где их уже ожидал автомобиль майора вместе с водителем. То был трофейный черный «Опель Адмирал» в отличном состоянии с кожаными сидениями.

— И откуда только у вас здесь такие шикарные трофеи? — поинтересовался Проскурин, когда они с майором устроились на заднем сидении за водителем.

— Эту машину мы конфисковали из гаража концентрационного лагеря. На ней лагерное начальство ездило. Да не успели удрать, когда мы напали, — сообщил Васильев.

— В смысле, вы с военнопленными мятеж устроили? — не понял капитан.

— Нет, я тогда еще партизанским отрядом колхоза «Красный посев» командовал. Вот мы и освобождали военнопленных. Всю их охрану ликвидировали, финнов перебили, а эсэсовцы сбежали от нас, даже не приняв бой, — рассказал майор.

Услышав такое, штабной капитан сразу немного поменял свое мнение о Васильеве. Валентин Проскурин до этого еще не слышал ни об одном подобном случае, чтобы партизаны смогли взять штурмом целый концентрационный лагерь. Но, может и это неправда и часть розыгрыша?

— И как же вам подобное удалось? — спросил капитан.

— Наверное, одним и не удалось бы, да только нам помогали гиперборейские шагающие танки, — сказал майор.

«Опять он за свое. Точно сбрендил с этой Гипербореей», — подумал Валентин. А вслух произнес: