Битва за Коррин

Вориан Атрейдес в одиночку отправился на поиски своего отца-тирана. Отставной верховный башар понимал, что не может рассчитывать на впавшую в спячку Лигу, даже если кризис станет вполне очевидным. Ему придется лично устранить угрозу, исходившую от кимеков.

С тяжелым сердцем он оставил Абульурда Харконнена продолжать работу по изысканию средств зашиты от жучков-пожирателей, а заодно подобрать исторические свидетельства, способные обелить память Ксавьера Харконнена. Пока комитет Лиги занимался этим делом, откровенно говоря, с большой неохотой, не желая вникать в суть.

Когда, усевшись за панель управления «Мечтательного путника», Вориан покинул Салусу, он подумал о том, не стоит ли ему слетать еще раз на Каладан, просто повидаться с сыновьями. Именно этот пункт назначения он оставил в Лиге, но теперь понял, что побывать на Каладане в этот раз ему не суждено. Если Эстес и Кагин почувствуют неладное, то будут вынуждены из чувства долга пытаться отговорить его от выполнения безумного плана. А если они воспримут его визит чисто формально, то будут говорить о мелочах и ерунде и ждать, когда он наконец уедет и перестанет отвлекать их от привычных дел.

Хорошо хоть, что они не испытывают к нему ненависти, как он сам по отношению к своему отцу.

Вориану никогда в жизни не приходилось видеть такого мрачного места, как Хессра. Во время одинокого путешествия он не раз просматривал кадры поездки Серены Батлер на Хессру к когиторам-отшельникам. Но даже эти кадры давали лишь отдаленное представление о суровости этого забытого Богом планетоида.

Вориан тщательно выбрал место для посадки — площадку неподалеку от погребенной во льдах крепости, где некогда обитали Видад и его товарищи. Он посадил старый корабль почти на краю огромного ледника у подножия скалистых зубчатых горных пиков. Когда он вышел из серебристо-черного корабля, качавшегося на сильном ледяном ветру, легкие его обжег холодный разреженный воздух.

Я нахожусь в самом сердце территории кимеков. Они могут просто уничтожить меня одним выстрелом. Я знаю, что это может произойти в любой момент. Но он понимал, что отец захочет вволю позлорадствовать, допросить сына и подвергнуть его пыткам, прежде чем убить. Никто из кимеков не осмелится что-либо сделать без приказа генерала Агамемнона.

Почувствовав, что промерзшая земля начала сотрясаться под его ногами, Вориан поднял голову и увидел, что из огромных дверей первого этажа почти скрытого подо льдом шпиля центральной цитадели когиторов начали появляться машины — зверинец летательных и похожих на крабов или пауков ходильных корпусов. Машины выглядели устрашающе, поблескивая сталью в тусклом свете холодного солнца. Каждой из них управлял хранившийся в специальной емкости мозг неокимека, миньона Агамемнона. В промороженном воздухе гулко отдавалась тяжелая поступь, выли от натуги мощные двигатели, со скрежетом выдвигалось из бортов оружие.

Вориан смотрел на приближавшиеся к нему машины с человеческими мозгами, не испытывая страха, хотя был один и безоружен. Он скрестил руки на груди и твердо расставил ноги, хотя и понимал, что выглядит совершенно беспомощно и смешно, как задиристый петух.

Над его головой пролетали кимеки в летательных корпусах, обдавая его горячим смрадом выхлопа и оглушая сильным ревом двигателей. Приближающиеся ходильные корпуса выдвинули свои артиллерийские башни, изготовившись к стрельбе. С тех времен, когда он сам был доверенным человеком машин, Вориан хорошо помнил вид и конструкцию этих корпусов. Тогда я как о величайшей награде мечтал о том времени, когда смогу стать одним из них.

Угловатый корпус летательного аппарата завис над ним и направил объектив видеокамеры в лицо Вориану, несомненно, передавая изображение на контрольный пункт связи в центральной цитадели. Вориан поднял голову и крикнул:

— Я — Вориан Атрейдес! Передайте Агамемнону, что его сын вернулся к нему. Нам с ним многое надо обсудить.

Зависший над Ворианом летательный аппарат выпустил стальные крюки и обхватил человека за туловище. Вориан не стал сопротивляться, понимая, что неокимек просто пытается его запугать и устрашить. Если кто-нибудь из этих рабов посмеет причинить ему вред, то такому ослушнику придется держать ответ перед самим генералом Агамемноном, что явно было не в их интересах. Вориан очень рассчитывал на это.

Кимек так крепко захватил Вориана своими стальными лапами, что он едва мог дышать в и без того разреженном и мало пригодном для дыхания воздухе. Неокимек набрал высоту и полетел к цитадели когиторов. За спиной беспомощно повисшего в стальных объятиях Вориана неокимеки окружили стоявший на ледяном пятачке бывший курьерский корабль Омниуса, начав ощупывать и рассматривать «Мечтательного путника». Некоторые кимеки, пользовавшиеся маленькими корпусами, пытались войти внутрь, чтобы ознакомиться с панелью управления. Вориану оставалось только надеяться, что они ничего не сломают. Но даже если это произойдет, он был уже давно внутренне готов к тому, что может никогда не вернуться из этой отчаянной экспедиции. Спасение собственной жизни было для него не самой главной задачей.

Неокимек внес его в широко распахнутые входные ворота в гроте под фундаментом цитадели. Кимеки убрали отсюда накопившийся за многие столетия лед и открыли помещения, давно заброшенные жившими здесь когиторами-отшельниками. Влетев в огромный гулкий ангар, неокимек поставил Вориана на землю. Толстый слой инея покрывал стены помещения, бывшего либо складом, либо мастерской. Все пространство было заставлено ходильными и летательными корпусами, в которые пока не были вставлены емкости с мозгом.

Вориан отряхнулся и глубоко вздохнул, беря себя в руки. Не обращая больше внимания на летающего неокимека, доставившего его сюда, Вориан стал смотреть на ведущие в широкий туннель ворота, откуда доносилась тяжелая поступь механического чудовища, на этот раз, судя по грохоту, приближался титан. Придав лицу спокойное и решительное выражение, Вориан внутренне подготовился к встрече с отцом. Все предыдущие сто лет он едва ли не ежедневно рисовал в своем воображении этот момент.

Агамемнон вступил в полосы света — огромные механические ноги и, как обычно, избыток оружия. Улыбаясь, Вориан посмотрел на головную башню с мириадами блестящих оптических сенсоров.

— Итак, отец, ты рад меня видеть?

Кимек склонился над Ворианом — механическое чудовище имело в высоту два человеческих роста и намного превосходило Вориана по массивности. Из передней поверхности корпуса выдвинулись две механические руки, каждая размером с туловище среднего человека, и Агамемнон открыл панель перед подвешенным в голубоватой жидкости мозгом.

— Очень рад, рад настолько, что готов разорвать тебя на части и переломать тебе все кости. — Голос Агамемнона гремел, словно катящиеся с вершины горы камни. — Зачем ты прилетел сюда?

Вориан продолжал улыбаться и сохранять видимое спокойствие.

— Это и есть безусловная любовь, которую отец должен питать к своему чаду? Учитывая, что ты уже убил всех своих отпрысков, я думал, что тебе будет интересно послушать, что я скажу. Но я не слышу даже элементарного «здравствуй».

— Приветствовать тебя и доверять тебе — это разные вещи. Пока я не хочу делать ни того, ни другого.

Вориан заставил себя рассмеяться.

– Слышу голос истинного Агамемнона!

Подняв руку, он коснулся своего гладкого молодого лица.