Битва за Коррин

Увидев мать и слезы Вориана, Кагин все понял. Лицо его мертвенно побледнело.

— О нет, нет! — Он бросился к телу матери и опустился на колени рядом с кроватью, всматриваясь в ее лицо. Но Лероника не двигалась. Вориан остался сидеть на краю кровати.

Кагин разразился громкими, не сдерживаемыми рыданиями. Он выглядел так жалко, что Вориан встал и положил руку на плечо сына. Тот поднял глаза и на какой-то момент они разделили общее горе. В комнату вошел Эстес и, покачнувшись, застыл в дверях, словно надеясь хотя бы на несколько мгновений отогнать от себя беспощадную действительность.

— Она ушла от нас, — сказал Вориан. — Навсегда. Глазами, полными слез, он обескуражено, словно не веря в то, что случилось, смотрел на двух темноволосых мужчин, так похожих на него и друг на друга.

Эстес застыл на месте, как ледяная статуя. Каган холодно посмотрел на отца.

— Вам надо идти к примеро Батлеру. Так случалось всегда, почему сейчас все должно быть иначе? Оставьте нас наедине с мамой.

Онемевший и едва способный двигаться, Вориан встал и направился в гостиную. Осунувшийся от собственных потрясений, Квентин Батлер вытянулся по стойке «смирно». Он был одет в парадный мундир примеро армии Джихада.

— Зачем вы пришли? — спросил Вориан. — Сейчас мне надо побыть одному.

— Положение критическое, верховный главнокомандующий. Фейкан и я только что вернулись с Коррина. Наши худшие опасения подтвердились. — Он перевел дыхание. — Возможно, не пройдет и месяца, как Лига будет уничтожена.

Людям, которые изобрели мыслящие машины, не приходило в голову, что они создают беспощадное оружие, которое обратится против них. Но именно так и случилось. Джинн был выпущен из бутылки.

Фейкан Батлер. Из выступления на политическом митинге

Во время заседания экстренно созванного комитета Совета Джихада, когда обсуждалась создавшаяся критическая ситуация, Квентин Батлер чувствовал, что члены Совета все больше и больше поддаются панике. Он видел ее в потускневших глазах политических лидеров, в одутловатом лице Великого Патриарха и в озадаченном облике вице-короля. Собралось столько членов комитета, депутатов Парламента и экспертов, что обычного помещения оказалось недостаточно, и комитет собрался на заседание в зале собраний. Учитывая катастрофичность новостей, Совет понимал, что долго удержать их в тайне будет невозможно.

— Бича Омниуса оказалось недостаточно, — произнес Квентин, бросая слова в тревожное молчание присутствующих. — Теперь он хочет окончательно добить нас.

В то мгновение, когда члены Совета увидели изображения чудовищно огромного машинного флота, готового к решающему броску, они поняли, что Лига не устоит против такой военной мощи.

— Боже, кажется, наступают последние худшие времена, — произнес наконец Великий Патриарх. Казалось, золотая цепь неимоверным грузом давит ему на плечи. — Одно несчастье за другим. Половина нашего населения вымерла или умирает от вируса. Общества и правительства пребывают в полном расстройстве, повсюду беженцы, и у нас нет никакой возможности позаботиться об их нуждах — а теперь еще и флот, готовый к отправке с Коррина. Что будем делать?

Квентин и Фейкан неловко заерзали на стульях. Великий Патриарх должен воодушевлять и ободрять других, а не жаловаться и хныкать.

Они снова показали присутствующим изображения флота Омниуса, сделанные ими накануне во время разведывательного полета на Коррин. Тактики, стратеги и военные эксперты Джихада, а также гиназские наемники бросились изучать обстановку. Но вывод был ясен и без подробного анализа: Омниус собирается бросить все свои превосходящие силы на ослабленное эпидемией человечество. Перехваченные сообщения машин ясно указывали на цель грандиозного наступления — Салусу Секундус. Ошеломленные политики не находили слов для выражения своего отчаяния.

За трибуной для выступлений засветился экран, на котором появилась карта планет Лиги с указанием наличных военных сил на каждой из них. Черным цветом были обозначены планеты, все еще находившиеся на строгом карантине. Потери от болезни резко уменьшили численность армии Джихада. Лига не предпринимала наступательных действий после отвоевания Хонру. В армии было множество кораблей, но не хватало здоровых солдат, которыми можно было бы укомплектовать экипажи. В разгар эпидемии пришлось рассредоточить силы армии, чтобы обеспечить карантин и вывоз беженцев.

— Может быть, нам стоит попросить когитора Видада снова обратиться к Омниусу с мирными предложениями? — спросил представитель Хагала.

Емкость с мозгом древнего философа стояла на столе рядом с председательствующими. У емкости стояли два посредника — глубокий старик по имени Ките и молодой монах по имени Родан. Ките произнес тихим голосом:

— Когитор много лет не покидал Зимию, и он хочет вернуться на Хессру, чтобы посоветоваться со своими коллегами когиторами.

Великий Патриарх вперил в представителя Хагала гневный взор.

— Вы предлагаете сдаться на милость Омниуса?

— Кто-то может предложить что-то лучшее во имя нашего выживания?

— У нас нет на это времени, — возбужденно возразил Фейкан. — Взгляните на изображения! Омниус уже готов к запуску флота.

Когитор задумался, отчего электрожидкость окрасилась в яркий голубой цвет. Потом Видад заговорил через свой громкоговоритель:

— В таком случае я советую эвакуировать Салусу Секундус. Машинный флот приблизится к планете не раньше, чем через месяц. Покиньте планеты, и Омниус не сможет одержать победу.

— Но это больше миллиарда людей, — простонал вице-король.

Представитель Гиназа громко кашлянул, привлекая к себе внимание.

— После эпидемии осталось много вымерших, пустых планет, где можно разместить много беженцев.

— Это неприемлемо, — заявил Квентин, не веря своим ушам. — Мы не можем просто взять и спрятаться. Даже если мы сумеем вовремя эвакуировать Салусу, ничто не помешает Омниусу уничтожить все остальные планеты Лиги одну за другой. Лига погибнет в тот момент, когда мы покинем ее столицу. — Он сцепил руки, словно хотел задушить невидимого врага, но потом взял себя в руки, надев на свое красивое лицо маску непроницаемого спокойствия. — Именно теперь — если, конечно, нам хватит времени — мы должны предпринять решительные действия.

Все присутствующие обратили взоры на верховного главнокомандующего Атрейдеса, который молча сидел в стороне, возле сцены. Хотя он очень молодо выглядел, лицо его выражало боль и горе в связи со смертью любимой супруги. Однако Вориан встал и, собравшись с силами, заговорил твердым, не дрогнувшим голосом.

— Мы уничтожим их, — сказал он стальным тоном. — Это единственное, что мы можем сделать в сложившейся ситуации.

Некоторые члены Совета издали недоуменные звуки, а вице-король почти истерически расхохотался.