Битва за страну: после Путина

Тут разговор на минуту прервался. Вошел секретарь, протянул Столбову несколько листов. Тот удовлетворенно кивнул, вернулся к беседе.

— Придется мне тебя разочаровать, — то, что президент обращается с собеседником на «ты», установилось с начала разговора. — Постоянных баз, со всеми удобствами: арсенал, госпиталь, продсклад, в республике минимум три. Точнее, было три до сегодняшнего утра. Осталось две.

Форвард напрягся, ему стало очень интересно.

— Кроме оперативной разведки, есть еще и аэрокосмическая, — продолжил президент. — Согласно этим данным, в районе бывшего совхоза имени Шаумяна, в лесном массиве, существовала некая подозрительная кошара. Настолько подозрительная, что я, как Верховный главнокомандующий, сегодня утром распорядился ввести режим контртеррористической операции на территории республики, привлечь стратегическую авиацию и накрыть это место тремя ракетами «Точка-М». Приказ выполнен сегодня, в 12.15 по московскому времени.

Собеседник не то, чтобы вздрогнул или как-то выдал эмоцию, но по нему точно пробежала электроискра.

— Вот съемка места объекта, до удара, — Столбов положил на лакированную столешницу переговорного столика два листа бумаги, — а вот — после. Как сказали спецы, через секунду после удара второй ракетой последовала детонация в шестикратном тротиловом эквиваленте, сравнительно с зарядом самой ракеты. У меня от сердца отлегло. На мирной кошаре всегда найдется ружьишко, волков отгонять, но, думаю, ружейных патронов для такого фейерверка недостаточно. Так что, когда прибудут криминалисты ФСБ, придется им собирать остатки на генетическую экспертизу.

Пауза длилась с пол минуты. Потом Форвард сказал:

— Давайте откровенно. Только совсем откровенно.

— А иначе и никак, — улыбнулся Столбов. — Это принцип новой России — всегда откровенно.

— Эта база тебе мешала? — сильно и напряженно сказал Форвард, глядя на Столбова.

— На «вы», — напомнил тот. — Я для тебя аксакал.

Короткая, жесткая, чуть не до ломоты в глазах борьба взглядов. Но Столбову приходилось общаться с такими полевыми героями еще в Афганистане. И Форвард отвел взгляд первым.

— Вам эта база мешала? — спросил он.

— Теперь точно не помешает. В государстве будет порядок. Оружие — у тех, кто имеет на него лицензию. Если у тех, кто охранял склад, была лицензия — пусть подают иски к Министерству обороны.

— Так уже было однажды, — сказал Форвард. — Ельцин хотел навести конституционный порядок. И что вышло? Половина Чечни ушла в горы, и я с отцом тоже.

— Было так, — кивнул Столбов. — Только кое-что изменилось. Внутреннего лобби — «мир любой ценой», как в первую войну, уже не осталось. Как относиться к международному лобби, мы поняли во вторую войну. Кстати, чеченцы тоже поняли, что американцы Москву бомбить, как Белград, не будут. И поступили умно. Как твой отец.

Если Форвард и хотел возразить, то передумал.

— По горам тоже бегать опасно, — продолжил Столбов. — С прошлых войн они все изучены, размечены, плюс хорошая аэрокосмическая разведка. Живую силу Россия будет беречь, зато, открою военную тайну, производство тактических ракет с января увеличено в полтора раза. Раз-другой ошибемся, потом цель накроем непременно. Города, конечно, жалко, такие дома отстроены, просто Дубай. Но если что, накроем и дома. Так что уходить в горы или обороняться на тридцатом этаже не советую.

— Мой народ не запугать, — немного хрипло ответил Форвард.

— А я сейчас с тобой разговариваю, а не с народом. Всякий народ грешен, но всему народу я не могу предъявлять ни распил федеральных трансфертов, ни неучтенную нефтедобычу, ни контрабанду, ни тайные убийства на территории России. А на тебя следы выходят. Насколько серьезно — дам папочку. Изучи, может, и вранье, может, и поспорить захочешь.

— Не пора ли мне переселиться в Лондон? — усмехнулся Форвард с не очень радостным смешком.

— Не советую, — ответил Столбов. — В этой папочке будет и про Лондон. Жила там правозащитница, кстати, баронесса. Повадилась ездить на Кавказ, там и сложила голову. Кстати, в зоне действия твоего полевого отряда. Эксгумировать тело, пожалуй, поздновато, а вот восстановить историю, кто был, кто командовал — это можно.

— Они же знают и молчат, — вставил Форвард.

— Да, но после того, как будет озвучено, да еще с доказательствами, вот тогда промолчать уже не сможет никто. Так что в Лондоне тебе будет Березовский носить передачи. Не рыпайся, сам же сказал — говорим откровенно. Ну, и до кучи, чтобы закрыть тему эмиграций. Можно в принципе тебе было бы поближе к Мекке податься, грехи замаливать. Но не получится. Помнишь такого бен-аль-Дауда?

Форвард замотал головой, но очень уж двусмысленно. Ясно, что вспомнил.

— Ну, я напомню. Был такой придурок, исламский интернационалист. Не просто придурок, саудовский принц, седьмая вода на киселе. Но все же королевская кровь. Послал его бен Ладен освобождать Кавказ от гяуров. Его ГРУ взяло в разработку, вели, хотели взять, потом с Эр-Риядом торговаться. Ваши опередили, может, благодаря утечке, может, со своим «кротом». Хотели прихватить его сами, уж не знаю, для чего: может, похвастаться, может, выкуп взять — дали бы не меньше миллиарда. Только оплошали, убили парнишку. В Эр-Рияде до сих пор уверены — ФСБ. А как узнают, что лично твой отряд? Дядя того дурачка, между прочим, сейчас зам начальника тамошнего гестапо или кто у них отвечает за госбезопасность. Там у них палаческие традиции с тысячелетним стажем. Так что, если будет такая дилемма, я бы на твоем месте предпочел российское правосудие исламскому гостеприимству.

Столбов говорил долго, поэтому взял длинную паузу. Форвард тоже думал. Наконец, сказал.

— Что предлагаете делать?

— Ничего особенного. Признать конституционный порядок, стать законопослушным гражданином Российской Федерации. Для начала подать нормальную налоговую декларацию, со всем своим гаражом и конюшней. Так, чтобы я не смеялся. Кстати, если забыл про свою собственность, сколько, какая и где, могу дать образец декларации с примерным перечнем.

Форвард покачал головой — не надо.

— И еще одна просьба. Принципиальная. Чтобы я понял, что ты понял. Есть такой Герой России — Ачильдиев. Есть?

Тут уж Форвард по-настоящему напрягся. На его губах, казалось, вспениваются непроизнесенные слова. Но не сказал ничего, лишь кивнул.

— Рад, что помнишь. Были у Ачильдиева и подвиги, и ошибки. За ошибку он посидел немножко, сейчас амнистирован. У государства к нему претензий нет. Однажды ты назвал его «врагом нашего народа» и сказал, что «его непременно найдут». Было?

— Да, — кивнул Форвард.

— Так вот, искать его не надо. Через неделю он совершит поездку по местам боевой славы, возложить цветы. Поездка пройдет без инцидентов.

— Кровники остались, — сказал Форвард.

— Ну, ты столько раз хвастался, что кровников мирил. Да и, если честно говорить, у тебя у самого кровников должно быть раз в десять больше. Так что опыт, как уговорить кровников у тебя есть. Две недели обеспечить чью-то безопасность не так и трудно. Кстати, заодно Ачильдиев может заехать к родне, ну я о том инциденте. Извиниться, помириться. Он в той истории был неправ, сам признает. Так что поспособствуй своим авторитетом. Ты же миротворец, для того тебя на Кавказе и держим.