Битвы цивилизаций
Шрифт:
Л. Мей. 1854
Мыслители и писатели понимали всю чудовищность войны. Течет человеческой кровью река Ксанф у Гомера. Война сжигает нивы, уничтожает храмы (Геродот). Война между империями Цин и Хань разорила до основания земли Центральной равнины. Война – причина огромных народных бед. Исторические персонажи тем не менее твердят: «Война для нас – привычное дело». Создается впечатление, что история человечества – это только войны. Поэт Овидий, певец любовных метаморфоз, в «Скорбных элегиях» выражает сожаление, что не воспел взятия Трои аргосскими войсками, взятие Фив, взаимное братоубийство,
Шота Руставели
Известная красавица Юдифь, спасая свой город от полчищ царя Ассирии Навуходоносора, уничтожила командующего его армией Олоферна и в награду за свой поступок получила все золото, драгоценные камни и богатые одежды неосмотрительного и сластолюбивого полководца. Кровожадная дщерь Востока, прелестная Нестан Дареджан из «Витязя в тигровой шкуре» Ш. Руставели, в послании к возлюбленному раскрывает благоуханные уста лишь для того, чтобы сказать: «Вот совет тебе разумный: объяви войну хатавам, заслужи почет и славу в столкновении кровавом».
В «Шахнаме» противоборство добра и зла находит отражение в схватке царя Фаридуна и тирана Заххака. Тиран обращается за помощью к мудрецам, пытаясь задним числом обелить жестокости и злоупотребления своего режима, обещая, что впредь уже не допустит неправды:
Теперь мне ваша грамота нужна,Что лишь добра я сеял семена,Что правды я поборник непреклонныйИ чту я справедливости законы.Битвы и сражения пронизывают все искусство классической Греции, Древнего Рима, Пергама, Ассирии, Персии – от пергамского горельефа «Битвы богов» и до колонны Траяна. Удивительные фигуры композиции в Пергаме восхищали многих. И.С. Тургенев писал: «.Все эти – то лучезарные, то грозные, живые, мертвые, торжествующие, гибнущие фигуры, эти извивы чешуйчатых змеиных колец, эти распростертые крылья, эти орлы, эти кони, оружие, щиты. это торжество злобы и отчаяния, и веселость божественная, и божественная жестокость – все это небо и вся эта земля, – да это мир, целый мир, перед откровением которого невольно холод восторга и благоговения пробегает по жилам.»
Орест, преследуемый эриниями
Русский драматург П. Гнедич подчеркивал, что борьба народов настолько сильно поражала современников, что они пожелали увековечить ее в истории силами искусства, «идеализируя позу, они искали реального племенного сходства, достигая поразительных результатов». Как говорит Гёте в «Фаусте»: «Лишь тот, кем бой за жизнь изведан, жизнь и свободу заслужил». Однако менее всего хотелось бы поэтизировать причины войн, тем более что зачастую они до удивления циничны и прозаичны.
Жизнь в те давние времена была жестокой, кровавой и опасной. Сама природа не жаловала обитателей земли, подвергая их бытие постоянным испытаниям и бедам. Несчастных людей, словно Ореста безжалостные эринии, преследовали пожары, наводнения, эпидемии, землетрясения, цунами, войны, глады и моры. Поэтому люди и старались умилостивить богов, как только могли. Отсюда появление чудовищных обычаев – предлагать богам живых людей в качестве дара (часто это были дети). Более тысячи лет многие древние цивилизации соблюдали сей обычай, рожденный отчаянием. Во время осады городов старших сыновей, наследников, сбрасывали с укрепленных стен в надежде, что местное божество смилостивится и придет на помощь попавшему в беду городу. Так было в Карнаке – на Ашкелонской стене, так было и в финикийском Угарите, когда детей отправляли в пламя костра во славу Эля и Ваала. Израильский судья Иеффай отдал свою дочь на всесожжение в честь Яхве (Книга Судей, 11:30–31). Цари Иудеи Ахаз и его внук Манассия сжигали сыновей в специальном месте жертвоприношения (молок), в долине Хинном, к югу от Иерусалима. Такие жертвоприношения были в порядке вещей, хотя пророки и осуждали жестокую практику: «Ибо сыновья Иуды делают злое перед очами Моими, говорит Господь; поставили мерзости свои в доме, на котором наречено имя Мое, чтобы осквернить его. И устроили высоты Тофета в долине сыновей Енномовых, чтобы сожигать сыновей своих и дочерей своих в огне, чего Я не повелевал и что Мне на сердце не приходило» (Иеремия, 7:30–31). Жертвенники были и в финикийском Карфагене, где предавали сожжению останки тысяч маленьких детей. В Кносском дворце на Крите археологи нашли кости детей с сохранившимися отметинами от ножей, что может навести на мысль о ритуальном жертвоприношении и даже каннибализме.
Рейтерн. Авраам приносит Исаака в жертву
Как гласит легенда, Агамемнон перед отплытием ахейского флота в Трою через Эгейское море принес в жертву свою дочь («Ифигинея в Тавриде»). Всем известна история с Авраамом, которому бог Эль повелел принести в жертву его любимого первенца – Исаака. Авраам уже занес кинжал над головой Исаака, чтобы отдать жизнь сына божеству, но, на счастье, увидев барана, понял, что это был ниспослан ему небом «козел отпущения».
При бесспорном общем кровавом тоне палитры мировой истории в войнах древности есть и конструктивные моменты. Более всего они заметны у греков, римлян, китайцев, македонцев и, видимо, у славян. Обратимся к личности Александра Македонского, чья деятельность не лишена созидательных начал, хотя судьба его трагична, как судьба всех завоевателей. Этот человек в мечтах и утопиях хотел объединить мир Запада и мир Востока. Македонец, человек славянских корней, впервые попытался соединить культуры и народы столь далеких и разных миров. Не странно ли, что наследник царя Филиппа, не имевший ни огромной армии, ни денежных средств, отягощенный долгами, едва вышедший из детского возраста, решил посягнуть, как пишет историк Плутарх, не только на Вавилон и Сузы, Египет, Индию, но и «возмечтать о власти над
всем человечеством»?! Плутарх уверяет нас, что Александром в устремлениях руководили философия, унаследованная им от Аристотеля, и интеллектуальный багаж (сопровождавшие его в походах гомеровские «Илиада» и «Одиссея»). Они стали для него руководством к последующим великим свершениям.АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ И ПОПЫТКА СОЗДАНИЯ МИРОВОЙ ИМПЕРИИ
Плутарх так писал об этом: «.а подлинное напутствие он находил в философских рассуждениях, в сочинениях о бесстрашии, о мужестве, о здравомыслии, о величии духа, ведь общеизвестно, что он ничего не писал о силлогизмах или о каких-либо философских положениях, не был участником прогулок в Ликее или философских собеседований в Академии, ведь именно так определяют философию те, кто видит ее в словах, а не в делах. Но ведь ничего не писали и знаменитейшие философы – Пифагор, Сократ, Аркесилай, Карнеад, хотя их не отвлекали такие войны и они не проходили далекие земли, укрощая варварских царей, основывая греческие города среди диких племен, научая первобытные народности законам и мирной жизни; даже имея досуг, они предоставили писание софистам. На каком же основании их считают философами? На основании того, что они говорили, как жили, чему учили. Из этого же надо исходить и в суждении об Александре: из того, что он говорил, что совершил, как воспитывал, мы увидим, что он был философ». Поэтому обратим внимание именно на идейную, или, точнее говоря, геополитическую, культурную миссию Александра, ибо вряд ли Александр состоялся бы как великий завоеватель, творец эллинизма, если бы в молодости не имел своим учителем Аристотеля.
Александр Македонский слушает Аристотеля
Удивительны парадоксы истории… Оказывается, не только мирный и спокойный ход событий способствует прогрессу, но и мощный взрыв и выброс энергии, каковыми являются конфликты, завоевания, справедливые войны и победы. После исторических побед народ-победитель действует с удесятеренной энергией, рождая поколения пассионариев, проходя за десятилетия расстояния в сто и даже более лет. Известный английский религиовед и этнолог Дж. Фрезер (1851–1941) очень точно выразил эту мысль в «Золотой ветви», говоря: «Интеллектуальный прогресс, который выражается в развитии науки и искусства и в распространении более свободных взглядов, не отделим от промышленного и экономического прогресса, а этот последний, в свою очередь, получает мощный толчок от военных побед и завоеваний. Не случайно самые мощные взрывы интеллектуальной активности человека следовали по пятам за победами и для развития и распространения цивилизации больше всего делали, как правило, расы победителей. Таким путем в мирное время они залечивали раны, нанесенные войной. Свидетелями таких взрывов в прошлом были вавилоняне, греки, римляне, арабы. Если подняться к истокам истории, то разве можно назвать случайным факт, что первые большие шаги в направлении цивилизации, например, в Египте, Вавилоне, Перу, были сделаны при деспотических и теократических правлениях, когда высший правитель в качестве царя и бога требовал от своих подданных рабской преданности и получал ее. Не будет преувеличением сказать, что деспотизм в эту раннюю эпоху является другом человечности и, как это ни парадоксально, свободы». Фрезер во многом прав, хотя и далеко не во всем. Действительно, Спарта при жестких и суровых законах Ликурга долгое время была непобедимой и стала символом победоносного государства в античной Греции.
Аристотель подносит Александру Великому книгу «Тайная Тайных» («Secretum secretorum»)
В Афинах после удаления Солона от власти тут же возникла анархия, столь распространенная среди свободолюбивых греков. Представители греческой буржуазии и аристократии пожелали тогда жить только для себя, не обращая внимания на экономическое положение народа. Они называли себя представителями буржуазной демократии, хотя были на поверку олигархами и аристократами. Тогда явился тиран Писистрат. Опираясь на волю большинства народа, он трижды приходил к власти. Сторонник аристократии Аристотель тем не менее признавал: тиран выражал волю народа… Будучи демократом на деле, а не на словах, Писистрат «бедным… давал в ссуду деньги для возможности работать, так что они могли кормиться земледелием». Именно такую политику Аристотель считает результатом выражения гуманных чувств, особенно хваля ее в Писистрате. Как политик, он был «кроток, прост в образе жизни и человеколюбив». Писистрат часто совершал инспекционные поездки в равнины, чтобы творить там суд, держа в узде корыстолюбивых чиновников. Только в условиях умеренно-разумной тирании возможен действительный материальный и духовный прогресс стран и народов.
Китайский компас
Успехи этой же системы правления видим в эпохи фараона Рамзеса, римского императора Августа, в век Александра Великого и торжества эллинизма, во времена арабских завоеваниий. Эти же порядки видим в Китае эпохи Сун, на которую пришелся кульминационный период развития науки и техники Древнего Китая. В 960 г. военачальник Поздней Чжоу (эпоха в истории Китая) Чжао Куаньинь провозгласил себя императором новой династии – Сун, завершив период Пяти династий и Десяти царств. Вскоре были изобретены книгопечатание подвижными литерами, компас, ткацкий станок, приводимый в движение водой, технология изготовления судов с водонепроницаемыми переборками. Китайцы пользовались примитивными магнитными компасами еще в I веке. Свое изобретение они хранили в тайне более тысячи лет, но в XI–XII веках по торговым тропам Великого шелкового пути магнитный компас из Китая добрался до Европы. И только в конце XII в. в Европе появился первый «промышленный» компас – намагниченная игла, укрепленная на пробке, плавающей в плошке с водой, а к XIII в. компас уже широко использовался для навигации на море. В 1008–1016 гг. в Сычуани 16 крупных торговых домов начали выпуск векселей «цзяоцзы», которые были фактически первыми в мире бумажными деньгами. Величайшие достижения китайцев проникли затем в страны Азии, а оттуда и в Европу. Разумеется, не сразу были достигнуты китайцами столь значительные успехи.