Битвы по средам

К началу уроков вся школа пожелтела, словно поляна с одуванчиками. По счастью, брат Дуга Свитека закрасил жёлтым всю фигуру, вместе с перьями на заднице. Раскрась он перья отдельно, белым цветом, мне впору было бы эмигрировать на необитаемый остров.

В любом случае, едва войдя в вестибюль, я понял, что это мой последний день в родной школе.

Стоит подумать о кадетском училище. Где-нибудь в Алабаме.

Нет, вы хоть представляете, каково идти по коридорам, когда все до единого, как только ты приближаешься, начинают ухмыляться? Именно ухмыляться, а не улыбаться. И вовсе не потому, что они рады тебя видеть. А каково зайти в сортир, где полно восьмиклассников? А каково прийти на урок физкультуры, где тренер Кватрини, этот пёстрый паяц, объявит, что сегодня мы тренируем растяжку, чтобы все смогли летать, как фея Ариэль?

Нет, вам этого не вообразить, даже не пытайтесь. Просто поверьте, что среда выдалась долгая и тяжёлая.

А в довершение всех радостей, когда мои одноклассники отправились в свои храмы, миссис Бейкер заставила меня отвечать на сто пятьдесят вопросов по трагедии Шекспира «Макбет».

— Не стоит расслабляться, — бодро сказала она, выдав мне листы с вопросами.

Всё-таки она меня ненавидит.

К следующему утру мистер Вендлери сорвал почти все картинки. Он не добрался только до запертых на ключ застеклённых стендов и арок под потолком в вестибюле. А в женском туалете Мирил сама всё отодрала.

Эх, настоящая дружба дорогого стоит!

Только брат Дуга Свитека припас картинок и для повторной атаки. Они появились на школьных стенах в пятницу. И в понедельник — в столовой. И во вторник — на сцене в актовом зале. Мистер Вендлери не успевал их срывать.

Во вторник вечером я плёлся домой, радуясь, что избавлен от лицезрения себя в непотребном виде хотя бы до утра. Но на пороге Идеального дома меня поджидала сестра. В руке у неё была знакомая раскрашенная картинка.

— Это, — брезгливо сказала она, — приклеили скотчем на мой шкафчик.

Ясно. Эпидемия распространилась и на старшую школу.

— Объяснись, Холлинг, — потребовала сестра. — С какой стати такая мерзость имеет ко мне хоть какое-то отношение?

— Я же не виноват, что кругом идиоты.

— Кругом? — Она взглянула на картинку и снова перевела взгляд на меня. — А сам-то? Кто тут, по-твоему, главный идиот?

— Я это тебе на шкафчик не наклеивал.

— А жёлтые колготки кто напяливал? Я знала, что этим кончится, знала! Плевать я хотела, чем ты там в театре занимаешься. Но только — пока это касается лично тебя. А теперь это касается меня! Эту фотку прилепили на мой шкафчик! Спасибо, ославили на всю школу! Мой младший братик летает по небу, как жёлтый цыплёнок. В подштанниках.

— В трико. И брат, а не братик.

— Да, ты прав! У меня есть брат, уже вполне взрослый, который не стесняется носить колготки. — Она сунула картинку мне за пазуху. — Срочно улаживай это дело. Или умри.

Вот не думал, что в седьмом классе опасности, причём смертельные, подстерегают тебя на каждом шагу…

Я начал прикидывать варианты. Пирожные с кремом тут не сработают. А вот кадетская школа в Алабаме — неплохая идея. Может, отцу даже понравится.

С этой надеждой я прожил до ужина, за которым отец объявил, что городские власти решили построить для нашей школы новое здание и компании «Вудвуд и партнёры» предложено участвовать в конкурсе на лучший проект.

Он объявил это и многозначительно взглянул на мою сестру.

— Сама видишь, как важно, что Коммерческая палата выбрала меня Бизнесменом года.

— А-а-а, — протянула она с усмешкой. — Я-то думала, тебе главное — прилепить на дверцу машины их прикольный значок с магнитиком.

Отец перевёл взгляд на меня.

— Круто, пап, — выдавил я.

— Именно. — Он кивнул. — И то, что сын у меня учится в этой школе, прибавляет шансов на выигрыш. Члены жюри понимают, что компания «Вудвуд и партнёры» вложит в этот проект всю душу. Если получим — нам все дороги будут открыты!

— Пап, а я хотел в кадетскую школу поступить, — произнёс я.

Отец взял свою чашку с кофе. Сделал один глоток.

— Думаю, Ковальски на этот конкурс и не сунется, — продолжил он.

— Папа, я хочу в военную школу, — настойчиво повторил я. — В штате Алабама.

— Холлинг, глупости не обязательно повторять дважды. Одного раза вполне достаточно.

— Почему военная школа — глупость? — спросила сестра.

— Сегодня стало известно, что «Нью-Йорк Мете» решили платить Бадди восемнадцать тысяч в год. Нет, вы представляете? Восемнадцать тысяч за игру в бейсбол?! Причём игроку, который по мячу толком не попадает. Дурацкая идея. Отправить Холлинга в военную школу — идея чуть менее дурацкая, но не намного.

— Учиться в нашей старшей школе — вообще полная дурость и нелепость, — заявила сестра.

Отец закрыл глаза. Отпил ещё один глоток кофе. Похоже, он укреплял свой дух. Готовился к бою.

— Правила в старшей школе одно краше другого! — продолжала сестра. — Девочкам нельзя носить короткие волосы! Мальчикам нельзя носить длинные волосы! Юбку короткую не надень, брюки — ни в коем случае, свитер в обтяжку — ни-ни, а джинсы, по их понятиям, оказывается, бывают слишком голубые! Да, слишком! Голубые! Даже водолазки носить нельзя, потому что они тоже слишком — уж не помню что! Бре-е-ед! Но главный бред вот в чём: на головы несчастных людей, у которых не то что джинсов, вообще никакой одежды нет, каждый день валятся бомбы, а директора волнует наш внешний вид!

— Ты не будешь всё это носить! Потому что ты — не хиппи! — произнёс отец, по-прежнему с закрытыми глазами.

— Какое отношение эти запреты и правила имеют к моему образованию? Зачем директор их выдумывает?

Отец открыл глаза.

— Затем. Это его право. — Отец поставил чашку. — Восемнадцать тысяч долларов! Уму непостижимо!

Так идея о кадетской школе в Алабаме увяла на корню.

После ужина сестра зашла ко мне в комнату.

— Ты чего без стука? — возмутился я.

— Военная школа — дикая идея.

— А почему ты за ужином совсем другое говорила?

— Идея дикая вовсе не потому, почему думает отец. Идея дикая потому, что после такой школы прямой путь во Вьетнам, в Сайгон.

— И что?

Она вытаращилась на меня удивлённо и презрительно.

— Знаешь, наверно, таким дуракам туда и дорога. Тебя и спасать не стоит. Ты вообще в курсе, что во Вьетнаме идёт война? Война! Каждую неделю там погибают двести солдат. Их присылают обратно в Америку в чёрных пластиковых мешках. Штабелями грузят в самолёты. Тут их закапывают в землю, а родным выдают на память красиво сложенный американский флаг. Был человек — и нету.

Она замолчала.

— Я не переживу, если ты… если тебя…

Она снова замолчала. А потом повторила:

— Дикая идея, Холлинг.

И ушла.

И тут же из её комнаты донеслось пение борца за мир Пита Сигера.

* * *

На следующий день народ благополучно отчалил кто в синагогу, кто в собор Святого Адальберта, причём уехали даже Данни Запфер и Дуг Свитек, которые до последней минуты околачивались в классе, надеясь, что миссис Бейкер опять устроит нам какую-нибудь сногсшибательную встречу.