Битвы Второй Мировой

Полковник говорит: «А почему разговариваешь без рук?» Или что-то похожее. В общем, Поль, чувствуя, что он на грани провала, требует переводчика. Полковник слегка отходит в сторону. Поль оглядывается назад и видит, что его рота приблизилась и развернулся в линию. Тогда Поль прячется в танк, захлопывая за собой люк. И стреляет, сигнализируя своим о начале боя. После чего посылает свой танк вперед, давит пушку, солдат, полковника. Причем, как остроумно замечает француз, полковник был такой тучный, что на нем танк тряхнуло так же, как на пушке.

Честно говоря, этот эпизод скорее всего несколько искажен. Возможно, для Поля Армана, разговор под дулом пушки и показался довольно длинным. Но в рапортах советские танкисты упомянули об этом вскользь. Головной танк подъехал к неожиданно вскрытой позиции противника, Поль Арман перекинулся с испанцем-мятежником парой фраз, после чего нырнул в танк, захлопнув за собой крышку. И открыл огонь из пушки и пулемета. Остальные танки последовали его примеру. Мятежного испанца-полковника, ставшего жертвой плоского юмора, можно понять — он ведь совершенно точно знал, что у республиканцев нет танков. Зато к нему должны были вот-вот прибыть легкие итальянские танки Ansaldo. Их было на этом направлении аж 30 штук, кстати.

Итак, коммунистические танки подкрались незаметно. После чего, на несчастных «марокканцев» обрушился красный хтонический ужас в лице Т-26. Поль Арман рассказывает о хладнокровной эффективности, с которой он и остальные танки его роты расстреливали бестолково мечущуюся пехоту противника, взрывали машины с офицерами, давили пушки и грузовики.

Уместно будет процитировать коротенький отрывок из мемуаров самого Поля: «В это время все танки роты открывают бешеный огонь по штабу и человек двести разлетаются в клочья. Навстречу идёт колонна грузовиков с солдатами. Танки без выстрелов налетают на неё, и под гусеницами в щепки разлетаются автомобили и в тесто превращаются сидящие в них.»

В одном месте, где улица была узка, а стены домов высоки, республиканские танкисты застали два эскадрона марокканской конницы, двигавшихся в плотной походной колонне. Поль двинул свои танки по этой узкой улочке, буквально смолов гусеницами людей и коней в фарш.

После того, как разгром был практически полным, Поль вывел свою танковую роту из городка и занял господствующую высоту по соседству. С которой его танки продолжали вести огонь, истребляя недобитые кучки пехоты и разбивая попытки мятежников установить пулеметы и уцелевшие орудия. Бой шел с 8:05 до 10:30. После чего, оставив дымящийся кошмар Сесеньи за кормой, Поль повел свои танки дальше, рассчитывая что город уже вот-вот займет пехота.

Как он описывает это сам: «В 10.30 мы стремительным броском двинулись по дороге на Эскивиас (5 км) вдоль нашего переднего края, так как по обстановке казалось, что республиканская пехота заходит в Сесенья. После оказалось, что пехота не пошла за танками и, услышав впереди неожиданный для ней шум боя, отошла назад на 4–5 км к сев. и сев-востоку и залегла, не имея соприкосновения с противником.»

Спустя годы, мы смогли ознакомиться с этим кошмарным боем из документов противоположной стороны. Ну, что сказать, мятежники не выглядят особенно впечатлёными своим сокрушительным истреблением. Они подтверждают, что в Сесенья ворвались танки, которые были приняты сначала за свои. Но, как только ситуация стала ясна, то пехота, (действительно часть из Марокко, но и довольно много из Итальянского легиона), стала забрасывать республиканские танки гранатами, бутылками с бензином, стрелять по бойницам, пытаться наводить орудия — в общем предприимчиво бороться.

После чего, республиканцы, проехав городок насквозь и раздавив по дороге несколько грузовиков, скрылись.

В общем, кого не почитаешь, все красавцы.

Единственное, в чем сходятся и те, и те, так это в том, что Поль потерял во время уличного боя только один танк. Т-26 лейтенанта Селицкого. Похоже, франкисты таки смогли попасть в него из полевого орудия, от чего танк заглох. Но продолжал отстреливаться.

В тот момент Поль не заметил потери танка.

Их у него оставалось, кстати 11, еще три вышли из строя из-за поломок еще во время короткого марша к Сесенье.

Итак, сокрушив гарнизон Сесеньи, Поль двинулся дальше к следующему важному городку. По дороге он разгонял группы франкистов, подавил артиллерию и даже уничтожил два легких танка Ansaldo. Причем один был уничтожен тараном. Этот, первый в истории танковый таран, был произведен лейтенантом Осадчим. Конечно, мощь Т-26 не стоит переоценивать — Осадчий не разметал вражескую машину горящими обломками по по дороге, а аккуратно столкнул её в ущелье.

Кавалерийский наскок республиканской танковой роты вызвал бы панику в стане мятежников, будь у них связь получше, потому как именно на дорогах, внезапно настигая противника идущего в походных колоннах, танковая рота Поля Армана нанесла действительно существенный урон. В процессе Поль потерял (отставшими и заблудившимися) четыре танка.

Атаковать Эскивиас он без пехоты не стал, тем более, что силы и сопротивление франкистов явно стали нарастать.

Еще некоторое время поохотившись на случайные машины, видимо связистов и штабных и перерезав все провода какие нашел, Поль так и не дождался подхода своей пехоты. И решил вернуться через Сесенья обратно к своим. В процессе возвращения нашлось три машины. При подъезде к городку Поль услышал звуки боя — пулеметные очереди и выстрелы танковой пушки. Бросившись на помощь, как он полагал, танку Селицкого, Поль со своим танком попал в засаду. На узкой улочке, на нависающем сверху балконе, прятались несколько солдат врага. Они забросали командирский танк Поля Армана бутылками с бензином, обернутыми в пропитанные бензином горящие тряпки.

Балкон тут же расстреляли из пушек и пулеметов. Но бензин уже вспыхнул и начал растекаться по танку Поля, затекая через амбразуры и смотровые щели внутрь. То ли следуя чутью, то ли поддавшись панике, механик-водитель резко рванул вперед, стремительно набирая скорость. Это помогло — все же в бутылках был именно бензин, а не специальный состав. Пламя удалось сбить.

Однако бензина, попавшего внутрь, было может и не много, но достаточно для неприятностей. Поль, судя по его мемуарам, отчетливо помнит как струйки горящего бензина льются прямо на боеукладку и стекают по снарядам.

Надо отдать должное хладнокровному мужеству этих людей. Понимая, что покинув танк они бы оказались в городе набитом врагами, танкисты остаются внутри и отчаянно борются с огнем.

Ну конечно же, штатного огнетушителя не было. Они используют одеяло и шинель. В тесной, наполненной дымом и горящем бензином стальной коробке они умудряются не просто не впасть панику и не сдохнуть, а еще и потушить танк извнутри. Машина была спасена.

Поль Арман серьезно обжег руки и лицо, но особенно пострадал механик-водитель. В последствии и тот, и другой, на протяжении еще нескольких дней участвовали в боевых действиях, претерпевая трудности и лишения которые я бы не рискнул испытать даже будь я помоложе и здоровее. А уж тем более обожжённым.

И ни в одном месте Поль больше ни разу не вспомнит о своих ранах, словно их и нет.

Несмотря на это и некоторые другие приключения, танкистам удается найти танк Селицкого. Танк сожжен, рядом трупы экипажа. Тем не менее, Поль слышит звуки боя. Он продолжает двигаться на них и находит последний свой потерявшийся танк.

Экипаж яростно отстреливается из пулемета и пушки, но сам танк намертво застрял в арыке. Ну, или как там такая канава на испанском. «Cabron!» — восклицает Поль Арман. И это он не про канаву. В конце концов, принято решение бросить танк и отойти. Под огнем удается эвакуировать экипаж, танк подорван гранатой.