Битые козыри

— Важен смысл, — подтвердил Милз.

— Основные потоки импульсов устремлены к узловым точкам конструкции — идет ее проверка, уточнение, пристраиваются новые элементы. Но контуры не меняются. Зелено-багровое сияние, которое пронизывает всю композицию умозаключения, определяет ее смысловое содержание.

— Если ты хочешь сказать, что мысли Боулза та кие же гнусные, как и чувства, то это не ново, — разочарованно сказал Милз.

— Потерпи, Бобби, — одернул его Лайт, хотя и его раздражала академическая медлительность Минервы.

— Я подчеркиваю, что на этой голограмме Боулза впервые появился отпечаток идеи, настолько продуман ной и выверенной, что она готова к воплощению в жизнь. Поэтому я и остановилась именно на ней. Перед нами комбинация мыслей в форме принятого решения. От поступков его отделяет только время.

— Тот же орнамент и у собеседника Боулза, — указал Лайт на голограмму Кокера.

— Да, но в более примитивном варианте. Он в двух измерениях, без логических связок. Он возник, как след чужой мысли, вызвавшей приятные эмоции. Рассуждения Боулза никакой интеллектуальной проверке в мозгу Кокера не подвергались. Память его сохранила только схематическое изображение сложной картины. Но уже тот факт, что это изображение не утрачено Кокером, очень важен. Ведь его способность запоминать ограничена до минимума. Только мысль, крепко связанная с инстинктивным комплексом, может так долго оставаться в центре его внимания.

— Ну для чего ты это все рассказываешь, Мин? — взмолился Милз. — Ведь мы Кокера знаем вдоль и поперек.

— Для того, чтобы мои выводы были достаточно обоснованы. Я не могу представить для обозрения рисунки отдельных слов. Только сопоставление многих фактов позволяет мне догадываться о содержании диалога. А всякая догадка требует особенно надежной аргументации.

— Ты, как всегда, права, — одобрил Лайт.

***

Беседа, которую выбрала Минерва, состоялась вскоре после того, как пришлось взорвать «Храм херувимов» и похоронить план переворота. В этот день Боулз был мрачным и озлобленным, каким Кокер давно его не видел.

— В чем дело, Том? Перестань бегать, садись и растолкуй.

— Мы на грани полного краха, Сэм. На грани! Если мы промедлим, конец всему, конец цивилизации.

— Не говори так быстро и помногу сразу. Я не успеваю…

— Уже согласованы и уточнены соглашения о полном и немедленном уничтожении всех запасов наступательного оружия. Полное и немедленное! Мало того! Впредь будет запрещено производство каких бы то ни было других средств устрашения и обуздания бунтующего быдла. Понял?

— И всего-то? — удивился Кокер. — Сколько живу, столько и слышал: соглашения, запрещения, уничтожение… У тебя совсем расстроились нервы, Том. Из-за пустяков расстраиваешься. — Кокер весело рассмеялся.

— Рано смеешься, Сэм. Времена меняются. Я тебе как-то говорил, что в наших лабораториях построены новинки, которые по эффективности во много раз пре восходят все, что было до сих пор. С их помощью наши умники в правительстве надеялись запугать врагов и отбросить их назад. Потом разведка донесла, что те обладают таким же, а некоторые утверждают — даже более опасным оружием.

— Ничего не понимаю, — с гримасой боли признался Кокер. — Те, эти, донесли, принесли… Говори короче и ясней.

— Самое короткое это то, что у парламентариев затряслись коленки и они готовы принять любые предложения.

— А почему, Том?

— Что почему?

— Почему те все время предлагают?

— Потому что они ничего не теряют. Вся чернь во всем мире, и наша тоже, на их стороне. Миллиарды бездельников, хамов, нищих — безродное быдло только и ждет, чтобы не стало оружия. Они все захватят, все разграбят и устроят в твоем Кокервиле какой-нибудь вертеп. — Боулз снова вскочил. Нижняя челюсть его затряслась, как от сдержанного вопля. Глаза остекленели. — Если бы ты знал, Сэм, как я их ненавижу! Всех! Все это отродье рабов, которое плодится, плодится, плодится!

— Ты меня напугал, Том, — сказал Кокер, со страхом глядя на своего советника. — Что же будет? Сядь, пожалуйста.

— Плохо будет. Все боятся войны. Наши трусливые либералы готовы на все.

— А на что они рассчитывают?

— На то же, за что хватались всегда. Надеются договориться с противниками, успокоить подачками наше стадо, любыми средствами отсрочить крах бизнеса, развал всей экономики.

— И ты думаешь, что соглашение состоится?

— Я же твержу! Все готово, остановка за пустяком. Одно удачное для них голосование, и машина придет в движение. Созданы комиссии по контролю, согласованы сроки, этапы… Болтовня еще затянется, но результат ее легко предвидеть.

Кокер окончательно потерял нить разговора. В голове у него образовалась та приятная пустота, которая часто спасала его от умственных перегрузок.

— Слушай внимательно, Сэм. Я пришел не для того, чтобы пугать тебя. Я обсуждал положение с людьми, которые думают так же, как мы, и находятся там, где нужно. Мы пришли к единому мнению. У нас остался последний козырь. И пришла пора бросить его на стол.

— Туз? — с интересом спросил Кокер.

— Джокер! Наши люди в комиссиях постараются, чтобы у нас хватило времени на подготовку.

— На подготовку чего, Том?

—На прополку, Сэм. Вся земля заросла чертополохом. Нужно очистить ее от лишних ртов и голов,

— Вот это правильно, Том! Прополоть! Очень правильно! Много лишних ртов, слишком много. Начинай! На это никаких денег не жалко. А как ты это устроишь?

— Нужна настоящая, большая, хорошая война. И еще нужно, чтобы война развязалась сама по себе.

— А как это… сама по себе?

— Детали не важны, Сэм. Тебе будет скучно. Скажу только, что дело это непростое и тоже потребует времени. Но выигрыш — за нами.

Теперь уже Кокер бегал по кабинету, шлепал крепкой рукой по спине генерала, широко улыбался, сверкая чудесными зубами, и повторял:

— Это великолепно, Том! Война! Только война! Покупай всех, кого нужно. И не тяни.

— Все равно раньше чем через два года война не начнется. Точнее — через один год десять месяцев и шестнадцать дней.

Кокер приоткрыл рот, помогая себе сосредоточиться и понять смысл этой календарной арифметики, и рассердился еще больше:

— Никогда не говори со мной загадками, Том! Я запретил это раз и навсегда. Почему год? Почему десять месяцев и сколько-то дней? Это нужно сделать сейчас же! Слышишь? Немедленно! У меня нет времени ждать.

Боулз был доволен, что босс так воспламенился. Ему нравились быстрые, молодые движения Кокера, и он ничуть не жалел, что мозговые извилины престарелого миллиардера не способны справиться с простейшими упражнениями для ума. Оно и к лучшему. Как было бы тяжело и хлопотно, если бы Кокер каждую мысль взвешивал, обсасывал и мучил бы дурацкими вопросами.

— Поверь мне на слово, Сэм. Никакие деньги не помогут ускорить то, что мы с тобой задумали. Нужно втянуть многих людей. Проект грандиозен и требует тщательной подготовки. Ведь на этот раз мы собираемся окончательно решить все проблемы, над которыми бьемся вот уже сто лет, если не больше Мы затратили гору золота, а чего добились? Новых поражений. За два года, которые нам нужны, мало что изменится. Зато мы обеспечим себе выигрыш — полный и решающий.