Благие намерения
Шрифт:
Хенрик.Нет! Нет!
Анна.Что нет? Что значит «нет»?
Хенрик.Нет, нет и нет! Я не перееду в Стокгольм, я не соглашусь на Софияхеммет, я не намерен говорить с придворными проповедниками, камергерами и королевами. Я остаюсь в Форсбуде. Я был идиотом. Идиотом в квадрате. Круглым идиотом. Теперь у меня спала пелена с глаз. Спасибо этому протопресвитеру, спасибо этой Высокородной Даме! Ниспосланы ли страдания Богом? Утонченнейшая утонченность и торжество глупости! Ты слышала, как я молол языком, польщенный, изолгавшийся, высокомерный! Мне нужно вернуться в гостиницу, почистить зубы. Какая муха меня укусила, я совсем свихнулся. Ослепленный и соблазненный,
Анна( в бешенстве) .Остановись, я сказала!
Она тянет его за рукав, за руку, заставляет остановиться. Стоит напротив него у подножья обелиска на Слоттсбаккен, маленькая, разгневанная, запыхавшаяся.
Анна.Ты бы только послушал себя! Но разумеется, ты везунчик, тебе это не грозит. Я, я, я! Я говорю «нет» — что это, черт подери, за вздор, чистой воды дерьмовый вздор! Нас ведь двое, но ты, наверное, про это забыл там, в тех самых глубинах, где прячутся твои грандиозные видения. Меня зовут Анна, и я твоя жена. Я — одна из нас. И имею право высказать свое мнение. А по моему мнению, ты ведешь себя как истеричная примадонна. О чем ты болтаешь? Что за решения принимаешь? Как ты смеешь принимать решения по… жизненно важному… жизненно важному для нас вопросу… жизненно важному, Хенрик!.. не посоветовавшись со мной. Я твоя жена, и у меня должно быть право высказать свое мнение. Вот, я реву, но если ты думаешь, будто я реву потому, что расстроена, то ты, как всегда, ошибаешься. Слезы льются от боли, потому что ты меня попираешь. Попираешь своего самого верного друга, и я реву, потому что разъярена. Я в бешенстве, вне себя и вполне способна влепить тебе пощечину прямо здесь, перед Стурчуркан — верблюд ты.
Хенрик.Не кричи, кругом же народ, спятила ты, что ли? Можно ведь и спокойно поговорить? ( Смеется.) Ты просто прехорошенькая, когда вот так сердишься.
Анна.Перестань разговаривать со мной этим дурацким снисходительным тоном! Перестань ухмыляться! Еще одно слово, и я уйду от тебя, вернусь на Трэдгордсгатан и не стану с тобой говорить, даже если ты приползешь в Уппсалу на четвереньках.
Хенрик( внезапно ласково). Анна, прости меня.
Анна( милостивее) .Испугался, а?
Хенрик.Господи, ну и рассвирепела же ты.
Анна.У меня бешеный характер, так и знай. И в дальнейшем — если будет дальнейшее — я намерена быть злее обычного.
Хенрик.У меня есть предложение — смиренно прошу выслушать.
Анна.Так, значит, у тебя есть предложение.
Хенрик.Давай купим по рожку малинового мороженого, сядем на паром и поедем в Юргорден.
Анна.Ты хочешь сказать, что нам надо поговорить?
Хенрик.Анна, дорогой мой дружочек. Ведь это так важно для тебя и так важно для меня, и мы с тобой так близки. Мы обязаны, черт подери, найти решение.
Анна.Конечно, мороженое успокаивает и охлаждает.
Юргорденский паром деловито пыхтит, глухо бурча и слабо дрожа, блестит маслянистое зеркало воды, в бурунах играют солнечные зайчики. Анна с Хенриком одни
занимают целую скамейку на самом носу, легкий ветерок ласкает их щеки. Анна сняла шляпу и положила ее рядом с собой на скамейку. Они едят мороженое в рожках.Анна.Сними шляпу.
Хенрик снимает шляпу.
Анна.Можно попробовать твое мороженое?
Хенрик.Давай поменяемся. ( Меняются мороженым.)
Анна.Начинай ты.
Хенрик.Мне сказать нечего.
Анна.Десять минут назад ты много чего наговорил.
Хенрик.Могу повторить то, что я сказал.
Анна.Только более мягким тоном.
Хенрик.Более мягким тоном.
Анна.Я слушаю.
Хенрик.Как обычно, главное для меня — чувство. На этот раз у меня перед глазами возникли огромные, гигантские буквы — НЕТ, нет. Больше ничего. И я расстроился и разозлился на себя самого и на этого толстяка протопресвитера. ( Замолкает.)
Анна.…а потом?
Хенрик.Не знаю. Ничего.
Анна( тихо) .И что будем делать?
Хенрик.Чего ты хочешь?
Анна.Уже не знаю. Такая огромная ответственность. Почему нельзя относиться к жизни чуть легкомысленнее?
Хенрик.Мы не того сорта люди.
Анна.Ты не того сорта.
Хенрик.Я не могу заставить тебя всю жизнь проторчать в Форсбуде. Если бы тебе пришлось пожертвовать своими представлениями о хорошей жизни, ты бы ведь огорчилась и возмутилась. И преисполнилась желанием мести?
Анна.Ты бы тоже, Хенрик.
Хенрик.Да. Угу. Пожалуй что.
Анна.Точно.
Хенрик.Не могу выразить, до чего мучителен для меня этот разговор.
Анна.Кто-то должен уступить. Уф, придется мне, я знаю. Не понимаю, почему я вообще завелась. Ты следуешь своему предназначению, а твое предназначение — жить и умереть в глуши среди язычников и людоедов. Это твое предназначение, ты должен ему следовать — а я следую за тобой. Может, в этом мое предназначение. Но у меня нет твоей уверенности. Наверное, я думала, что жизнь будет многоцветнее и ярче. Великие жертвы и великие чувства. А не похороны заживо. Помнишь наши фантазии о священнике и сестре милосердия и страдающем человечестве?
Хенрик.Но ведь наши мечты осуществились.
Анна.Нет, Хенрик. Мы не мечтали о Форсбуде.
Хенрик.Неужели это так ужасно?
Анна.Несколько недель назад это было вовсе не ужасно. Тогда у нас не было выбора ( Легонько вздыхает.) Ах, Хенрик, я думала, что все будет так замечательно. ( Вновь вздыхает.) Наверное, я была немножко наивной. ( Улыбается.)
Хенрик.Бедная моя Анна. Твой глупый священник оказался вовсе не прекрасным принцем. Надо было тебе выходить за. Торстена Булина.
Анна.Но все-таки разве не странно? Торстен Булин мне был нисколечко не нужен, мне был нужен только ты.
Хенрик.Ты не захотела Торстена Булина только потому, что твоя семья сходила по нему с ума.
Анна.Ты считаешь? Может быть.
Хенрик.И вышла за меня, потому что твоя мама меня на дух не принимала.