Благие знамения (Добрые предзнаменования)

— Бьюсь об заклад, он сначала пьет чай и читает газету, — сказал Уэнслидэйл. Однажды во время каникул он неожиданно попал в офис своего отца, где у него возникли определенные представления о жизни. — И обсуждает, что вчера вечером смотрел по телевизору.

— Ну, может, и так, но после этого точно берется за тот список и за большую печать.

— На которой написано «Скрыть в тайне», — сказала Пеппер.

— Там написано «Совершенно секретно», — возразил Адам, отвергая двухпартийное сотворчество. — Точно так же и с атомными станциями. Они взрываются одна за одной, а об этом никто даже не знает, потому что правительство все скрывает.

— Ничего не постоянно, — строго сказал Уэнслидэйл. — Мой отец говорит, что они до жути надежные и благодаря им мы не живем в парнике. И вообще, в одном моем комиксе есть большая картинка атомной станции, а про взрывы там ничего не сказано. [87]

— Как бы не так, — сказал Брайан. — Ты же мне давал почитать тот журнал. Атомная станция была вся в кусках!

Уэнслидэйл слегка растерялся, а потом очень медленно сказал, собирая остатки терпения:

87

Комикс этот назывался «Чудеса природы и науки». Уэнслидэйл прочитал все выпуски до одного и попросил родителей подарить ему ко дню рождения переплет для них. Брайан облюбовал еженедельники, в заглавиях которых обязательно были восклицательные знаки — например, «Бз-зз!!» или «Бабах!!». Те же комиксы покупала и Пеппер, но она даже под самыми изощренными пытками не призналась бы, что вместе с ними забирает журнал «Мне семнадцать лет», осторожно завернув его в оберточную бумагу. Адам вовсе не читал комиксов. Им было далеко до того, что творилось в его голове.

— Брайан, это называется «пазл»…

Последовала обычная короткая потасовка.

— Послушайте, — строго сказал Адам. — Вы хотите, чтобы я вам рассказал про Эру Водомета, или нет?

Драка — как всегда у Этих, не слишком серьезная — тут же закончилась.

— Так, — сказал Адам. Он почесал затылок. — Ну вот, из-за вас я забыл, на чем остановился, — пожаловался он.

— На летающих тарелках, — подсказал Брайан.

— Ага, вот. Даже если я своими глазами увижу какой-нибудь летящий НЛО, то правительственные начальники приедут и вправят мне мозги, — сказал Адам, возвращаясь в свою колею. — Прикатят в большом черном автомобиле. Такое в Америке всю дорогу случается.

Трое глубокомысленно закивали. Уж в этом-то никто из них не сомневался. Для них Америка была тем местом, куда хорошие люди отправляются после смерти. В Америке может произойти все, что угодно.

— Наверное, пробки начинаются, — продолжал Адам, — когда все эти мужики в черных машинах разъезжают по стране и вправляют мозги каждому, кто видел НЛО. Они так и говорят: если будете и дальше глазеть на тарелки, с вами сразу случится Несчастный Случай.

— Большие черные автомобили их всех передавят. Свидетелей то есть, — сказал Брайан, расцарапывая ссадину на грязной коленке. Вдруг он просиял. — А вы знаете, — сказал он, — моя двоюродная сестра говорила, что в Америке есть магазины, где продают тридцать девять сортов мороженого, и все с разными вкусами?

Тут даже Адам притих ненадолго.

— Не бывает у мороженого тридцати девяти вкусов, — сказала Пеппер. — В целом мире столько не наберется.

— А может, и наберется, если их перемешать, — сказал Уэнслидэйл, моргая, как сова. — Понятно же. Клубничное с шоколадным. Шоколадное с ванильным. — Он попытался вспомнить еще какой-нибудь английский сорт. — Клубничное с ванильным и с шоколадным, — неуклюже закончил он.

— А еще есть Атлантида, — громко заявил Адам.

Он вновь завладел их вниманием. Им нравилась Атлантида. Эти всю жизнь мечтали открыть затонувшие в море города. И они внимательно слушали сбивчивый рассказ о пирамидах, братствах жрецов и о древних тайнах.

— Они затонули сразу или медленно? — спросил Брайан.

— Сразу. Но вроде как постепенно, — сказал Адам. — Многие, конечно, уехали на лодках во все другие страны и стали учителями математики, английского, истории и всего такого.

— Ну и что тут такого? — вставила Пеппер.

— Здорово, наверное, было, когда они погружались, — с легкой завистью сказал Брайан, вспоминая, как в Нижнем Тадфилде случилось наводнение. — Молоко и газеты на лодках привозят, в школе уроки отменили…

— Был бы я атлантидцем, там бы и остался, — сказал Уэнслидэйл. Его реплику встретил презрительный смех, и он поспешно продолжил: — Надо просто надеть водолазный шлем, только и всего. И заполнить дома воздухом, а все окна заколотить гвоздями. И жить себе.

Адам пригвоздил его холодным взглядом, который приберегал для каждого из Этих на тот случай, когда им удавалось придумать что-то такое, что он предпочел бы придумать первым.

— А может, они так и сделали, — вяло согласился он. — Но сначала отослали на лодках всех учителей. Может, все прочие остались в городе, когда он затонул.

— Зато там умываться не надо, — сказал Брайан, чьи родители заставляли его умываться гораздо чаще, чем ему представлялось безвредным для здоровья. А главное, толку ведь никакого. Брайан был из тех, кто никогда не отрывается от земли. — Ведь все оставались бы чистыми. И… и… они там выращивали морскую капусту и всякие там водоросли в саду и охотились на акул. Завели домашних осьминогов или еще кого. И никаких тебе школ, вообще никаких занятий, ведь они же избавились от всех учителей.

— А может, они так и живут себе там, внизу, — сказала Пеппер.

Они представили себе, как атлантидцы, в струящихся волшебных одеждах и с аквариумами на головах, наслаждаются жизнью на дне под толщей океанских вод.

— Эх, — сказала Пеппер, выразив общие чувства.

— А чем мы сейчас займемся? — спросил Брайан. — Прояснело уже.

В итоге они поиграли в первооткрывателя странных явлений Чарлза Форта. Игра заключалась в том, что один из них гулял с останками древнего зонтика, а остальные пытались устроить дождь из лягушек — точнее, из одной лягушки. В пруду только одна и нашлась. То была их старая знакомая, пожилая лягушка, которая терпела внимание Этих, считая его платой за то, что в ее пруд не забредали куропатки и не заплывали щуки. Какое-то время она добродушно мирилась с неудобствами, а потом пряталась в свое тайное и пока не обнаруженное Этими убежище в старой дренажной трубе.

А Эти отправились домой обедать.

Адам остался очень доволен первой половиной дня. Он всегда знал, что этот мир жутко интересное место, а его воображение населяло белый свет пиратами и бандитами, шпионами и астронавтами и прочими персонажами. Но его также преследовало подозрение, что, если разобраться всерьез, все они живут только в книжках, а на самом деле давно уже исчезли с лица земли.

Но Эра Водомета — вот это по-настоящему настоящее. Взрослые столько всего об этом написали («Вестник Водолея» печатал, помимо прочего, книжную рекламу) — и про снежных людей, и про чупакабров, и йети, и морских змеев, и кугуаров из графства Суррей. Все это правда. Адам сейчас испытывал примерно то же, что и Кортес на Дариенском перешейке, [88] если бы конквистадор слегка промочил ноги во время ловли лягушек.

88

Знаменитый образ из стихотворения Джона Китса «При первом прочтении чапменовского Гомера» (1816):

Вот так Кортес, догадкой потрясен, Вперял в безмерность океана взор, Когда, преодолев Дарьенский склон, Необозримый встретил он простор. (Перевод С. Сухарева)

На самом деле к Тихому океану вышел не Фернандо Кортес, а Васко Нуньес де Бальбоа ( Примечание редактора).

Мир был блистателен и странен, и Адам стоял в самом его сердце.

Проглотив обед, Адам удалился в свою комнату. Ему оставалось прочитать еще несколько номеров «Вестника Водолея».

Полчашки какао превратилось в застывшую коричневую жижу.

Немало людей потратили сотни лет, пытаясь извлечь хоть какой-то смысл из предсказаний Агнессы Псих. И далеко не глупые люди в основном. Анафема Гаджет, которая почти что былаАгнессой, насколько позволял дрейф генов, оказалась лучшей из всех. Но до сих пор среди интерпретаторов не было ни одного ангела.