Благодать
Шрифт:
Пол Линч исследует суть человеческой природы с ярким лиризмом. Он уже предъявил читателю неповторимый голос – его галлюцинаторный реализм воплощен в завораживающей, гипнотической, чародейской прозе.
Эпическая повесть о выживании, которая в умелых руках Линча становится одновременно душераздирающей и поразительно красивой. Пока это лучшая книга года.
«Благодать», кажется, уже заняла свое место среди великих произведений ирландской литературы.
Линч – писатель, извлекающий красоту даже из ужаса, какой способен вынудить голодающую девушку думать,
Грейс, главную героиню истории, изгоняет из дома собственная мать, которая отрезает ей волосы и говорит: «Сильная теперь ты». Линч никогда не избегает трудных тем – невыносимо мучительных зим, в которых выживает Грейс, людей, которых она встречает, но которым не может доверять, и горечи утраты родни. Однако он переплетает это с прозой, которая, переходя от жестоко реалистичных сцен к щедрости пейзажей и обратно всего за несколько слов, захватывает читателя. В умелых руках Линча мы оказываемся зачарованы тем, как Грейс прокладывает себе путь в невыносимом мире.
Мастерское произведение, одновременно роман взросления, сокровенный, социальный и исторический. Это работа, исследующая человеческую психику – и душу страны.
«Благодать» – эпическая фреска, плутовской роман и захватывающая история взросления одновременно, он напоминает апокалиптические пейзажи Кормака Маккарти, лирическое одиночество Уильяма Фолкнера и крушение языка у Сэмюэля Беккета.
Странствие Грейс достаточно захватывающе само по себе, но поэтичная и кинематографическая проза Линча наделяет ее голосом, какой, несомненно, сделает этот роман классикой ирландской литературы.
Изумительно… душераздирающе… Мощный и изобретательный язык Линча усиливает пронзительность скорби, которая определяет этот мир людей, лишенных всего, борющихся за выживание.
Ирландия Линча – это земля печали, жестокой действительности и голода, но даже здесь можно отыскать красоту в воздухе, в небе и даже в насекомых. Проза струится, как хороший ирландский виски, и заставляет читателей впивать слова Линча; иногда она настолько поэтична, что читается так, будто это написано Джойсом.
Грейс жестоко выбрасывает в мир ее же мать, не найдя иного способа защитить четырнадцатилетнюю дочь. В своей суровой одиссее юная Грейс раскрывает в себе неожиданные стороны, прозревает и к беспощадной реальности, и к безграничным возможностям. Взрослея, становясь женщиной, Грейс поднимается над жестокими обстоятельствами и берет власть над своей судьбой в собственные руки, прокладывает удивительные пути, а читатель, следя за ее скитаниями, в новом свете видит этот мрачный и вместе с тем невероятно важный период в истории Ирландии.
Некоторые из самых значительных литературных произведений первых десятилетий XXI века были созданы в Ирландии, а Пол Линч – один из ведущих представителей постмодернистского ирландского возрождения.
Пол Линч – автор, для которого значимо каждое слово… еще одна возможность получить потрясающий урок веры в человечность.
Романы Линча – творения художника. Линча занимают не только способы выживания… хотя рассказывает он о них захватывающе и убедительно. Прежде всего его волнует внутренняя борьба, что происходит в душе человека: как люди проявляют себя в экстремальных ситуациях.
Пола Линча по праву считают одной из литературных звезд Ирландии.
Зачастую персонажи Линча происходят из весьма специфической культурной и исторической среды, но сюжет вырывает их из привычного
социального контекста и помещает в далекую от повседневности метафизическую область: пространство за пределами их культуры, и поэтому они кажутся оторванными от корней. И здесь его герои становятся объектами сложных размышлений о природе памяти, о самоидентификации. В то же время автор пытается уравновесить философскую составляющую описательной, уделяя пристальное внимание пейзажам, месту действия, физиологии. Линч выделяет и подчеркивает эти особенности и с поразительной четкостью провозглашает свои литературные интересы: вечные вопросы, способны ли мы забыть прошлое, хозяева ли мы собственной судьбы, и насколько наша душа выражается в нашем физическом бытовании.Пол Линч – один из величайших ирландских писателей наших дней.
Есть множество выдающихся авторов, чей взгляд непринужденно пронизывает бесконечность, и главные из них – Вирджиния Вулф, Кафка, Борхес, Клариси Лиспектор. Хотя для меня Мелвилл, Достоевский, Фолкнер, Джозеф Конрад и Кормак Маккарти тоже ведут многосторонний диалог сквозь время. По видовой принадлежности этих писателей следовало бы назвать космическими реалистами. Ибо их отличает космический взгляд, способность всмотреться с высоты в человеческую муку, смятение и величие, удерживать в поле зрения не только стол, стулья и застольную беседу, но и фундаментальную странность нашего бытия – бесконечные пространства, которые нас окружают, вечные истины, которые формируют нас на протяжении веков. Взгляд этих писателей проникает в самые дальние уголки реальности и в самую суть того, чем мы являемся. Тайны мира остаются непознаваемыми, но космический писатель берет на себя труд стать их толкователем.
Для Луиз Стембридж, оставившей нас
Для Амели Линч, к нам примкнувшей
Жизнь моя легка в ожиданье смертного ветра,
Как перышко на ладони около глаз [2] .
Кто он, что сюда идет, не мертвый, в царство мертвого народа? [3]
2
«Песня Симеона» (1928), цит. по пер. О. Седаковой. – Здесь и далее примеч. перев.
3
«Божественная комедия. Ад», песнь VIII, цит. по пер. М. Лозинского.
В сияющий эфир рассеивает время тугую угловатость фактов [4] .
I. Саунь
Ох уж этот потопный октябрь. А чуть свет мать хватает ее, выдирает из сна, вынимает из грезы мира. Ее волокут за руки по комнате, переполох брызжет ей в кровь. Она думает, не кричи, не тревожь остальных, пусть не видят маму такой. Все одно не зазвучать ей, рот неповоротливая языкатая оторопь, а потому голос подает лишь плечо. Хрустит несогласно, звук такой, будто рука отгнила, древесная ветка, отломанная начисто. Из того места, что бессловесно, проступает осознание: распалось что-то в устройстве ее мира.
4
Очерки. Цикл первый, «История» (1841).
Тащат ее к выходу так, будто припряжена она к матери, тело гнется, словно неподатливое полевое орудие, ступни – тупые лемехи. Свет под дверью – ножевой порез. Глаза пытаются совладать с мраком, чтоб как-то зацепиться за мать, видят лишь руку, бледную, как кость, в тиски зажавшую ей запястье. Замахивается кулаком, промазывает, замахивается на темноту, на сам воздух-сообщник, упирается пятками в пол. Волю свою противопоставляет воле, пусть Сарина воля сейчас скорее животная мощь, тайная сила, думает она, подобная волу Нили Форда перед тем, как тот убил его и ушел, а теперь вот ее запястье жжется в материной хватке. Перекатывается с пятки на носок, ее тащат волоком к двери.