Благородный дикарь

– Ты такая же красавица, как твоя мама, – пробормотал Гаррет. – Пройдет несколько лет, и джентльмены будут ходить за тобой толпами. Как ее зовут?

Вопрос был адресован Джульет, и она ответила:

– Шарлотта.

Малышка окончательно проснулась, перестала хныкать и заинтересовалась кружевом на манжете.

– Шарлотта. Какое красивое имя… А где же ее папа? Разве не он должен вас защищать?

Он даже не подозревал, какой болью отозвались в ее сердце его слова.

Высвободив кружева из кулачка дочери, Джульет опустила ее на сиденье рядом с собой. Лишившись развлечения, малышка сморщила личико и громко заплакала, а ее мама, стиснув зубы, уставилась в окошко, с трудом сдерживая себя в руках.

– Извините, если обидел вас, – с трудом проговорил раненый. – Право, я не хотел.

– Нет-нет, ничего…

– И все-таки вы расстроены…

– Просто ее отца нет в живых, так что позаботиться о нас некому.

– Вот как? Понимаю… – сказал он, явно смутившись. Его глаза, повеселевшие при виде Шарлотты, опять погасли. – Простите меня, мадам: вечно я ляпну что-нибудь…

Шарлотта разревелась еще громче, размахивая кулачками и суча ножками, так что одеяло сползло на пол. Джульет и сама готова была расплакаться.

– Ну, будет, будет. Посадите ее рядом с моей головой, – предложил Гаррет. – Пусть поиграет с жабо.

– Но вы же ранены…

Он улыбнулся:

– И что? Она же плачет.

Гаррет протянул девочке пальцы, но она оттолкнула их, не прекращая кричать.

– Ну вот. А мне говорили, что я умею обращаться с детьми.

Джульет со вздохом посадила дочурку поближе к голове раненого. Шарлотта тут же успокоилась и вцепилась ручонками в его жабо. В дилижансе воцарилась благословенная тишина, которую нарушало лишь дребезжание остатков стекол, скрип пружин, крик Перри, понукавшего лошадей, да топот копыт по темной дороге.

Гаррет, поддерживая малышку за спинку, чтобы не упала, взглянул на Джульет.

– Вы так много сделали для меня. Может, назовете свое имя?

– Джульет.

– Почти как в «Ромео и Джульетте»? – сказал он с улыбкой.

– Да, пожалуй.

«Только мой Ромео лежит в могиле за сотни верст отсюда, за океаном». Она опять уставилась в окошко, чтобы не встречаться взглядом с этими мечтательными глазами в обрамлении длинных ресниц, так похожими на глаза Чарльза, и не видеть на спинке дочери сильную мужскую руку, которая своим изяществом так напоминала руку ее отца. Теперь Джульет понимала, что, приехав в Англию, совершила ошибку. Как справиться с болью, если ей то и дело напоминают, что она потеряла?

– У вас акцент, – заметил Гаррет. – Вы явно не местная…

– Ох, лорд Гаррет, вам бы лучше помолчать. Берегите силы.

– Дорогой мой ангел милосердия, уверяю вас: мне гораздо полезнее разговаривать с вами, чем лежать молча и гадать, доживу ли до рассвета. Мне не хочется оставаться наедине со своими мыслями, поэтому, прошу вас, поговорите со мной.

Она вздохнула:

– Ладно. Уговорили. Я из Бостона.

– Графство Линкольншир?

– Колония Массачусетс.

Улыбка исчезла с его лица.

– Ах да… Бостон, – произнес он едва слышно и закрыл глаза, будто эти слова лишили его последних сил. – Вы оказались далековато от дома…

– Пожалуй, дальше, чем следовало.

Похоже, он даже не слышал ее, потому что добавил:

– В прошлом году у меня там погиб брат. Он был капитаном Четвертой армии, участвовал в подавлении мятежа… Мне его страшно не хватает.

Джульет прижалась щекой к спинке сиденья и глубоко вздохнула. Если этот молодой человек умрет, то так и не узнает, кем ему приходится кроха, что теребила сейчас его кружевное жабо, и незнакомка, которая ухаживала за ним в его последние минуты, а также почему, преодолев огромное расстояние, она оказалась в Англии.

Сейчас или никогда. И Джульет решилась:

– Мне тоже.

– Простите, не понял?

– Мне тоже его страшно не хватает.

– Прошу прощения, я не вполне понимаю…

Гаррет замер, не договорив. Истина стала медленно открываться ему. Широко раскрытыми глазами он пристально смотрел на Джульет, и в его сознании, пусть и затуманенном болью, отдельные элементы, как в головоломке, постепенно складывались в цельную картину: Бостон… Джульет… «Мне тоже его страшно не хватает».

– Не может быть… – проговорил Гаррет, качая головой и рассеянно улыбаясь, как будто подозревал, что стал объектом глупейшего розыгрыша, или – еще хуже – как будто знал, что женщина говорит правду, но разум его отказывается ее принимать.

Он медленно рассмотрел каждую черточку ее лица.

– Мы все думали… Люсьен говорил, что пытался вас разыскать… Нет, у меня, должно быть, галлюцинация! Не может быть, что вы та самая Джульет.

– Но это действительно так, – тихо прозвучало в ответ. – И я приехала в Англию потому, что Чарли просил меня поступить именно так, если с ним что-нибудь случится.

– Но это просто непостижимо, я не могу поверить…

– Значит, он рассказывал вам обо мне? – с надеждой спросила Джульет, опасаясь взглянуть ему в глаза.

– Рассказывал? Да в своих письмах он только и твердил о своей любви к «колониальной деве», «прекрасной Джульет». Он сообщил также, что собирается жениться на вас. Я… вы… Господи, от потрясения я утратил дар речи, мисс Пейдж! Не могу поверить, что вы здесь, собственной персоной!

– Придется, – улыбнулась она печально. – Если бы Чарльз был жив, мы с вами были бы как брат и сестра, поэтому умоляю: не умирайте, лорд Гаррет. Я не переживу, если еще один лорд де Монфор безвременно уйдет в могилу.

Он вдруг закрыл лицо окровавленной рукой и затрясся всем телом. На какое-то мгновение Джульет показалось, что он умирает от потрясения, вызванного ее признанием, и что эта дрожь – агония. Она замерла от страха, но неожиданно заметила под кружевной манжетой белозубую улыбку: Гаррет трясся от смеха – и растерялась, не понимая, чему тут можно смеяться.

– Значит, эта малышка, эта капризуля…

– Ваша племянница.

Глава 4

«Моя племянница!»

В это самое мгновение Перри, щелкнув кнутом, галопом въехал в огромные ворота и на головокружительной скорости помчался по длинной подъездной дороге, покрытой щебенкой, к замку. Продолжать разговор было невозможно. В разбитом окошке появилась физиономия Чилкота, который скакал рядом с дилижансом, и послышался крик:

– Держись, Гаррет! Мы почти на месте!

Младший Монфор, придерживая руками ребенка, закрыл глаза. Голова его беспомощно моталась из стороны в сторону на коленях Джульет, но с губ не сходила улыбка. Мисс Пейдж наверняка подумает, что он спятил. Ну и пусть! Теперь, когда он узнал эту чудесную новость, он не собирался ни впадать в благословенное забытье, ни тем более умирать. Как бы не так! Не мог он лишить себя удовольствия посмотреть, как будут развиваться события: например, увидеть выражение лица Люсьена, когда братец узнает, что у добродетельного, безупречного во всем Чарльза есть незаконнорожденный ребенок.