Благородный защитник

– Он готов, а вот Авену совсем не хочется уезжать.

– Вот и прекрасно. Это значит, что Каллум уже принял одного из Макмилланов как своего и его тоже приняли в качестве родича. Неплохое начало. – Он поклонился Кирсти: – Миледи. – Затем подмигнул Пейтону: – Позвольте заметить, что вы были просто великолепны, если учесть, что никогда не делали ничего подобного и даже не испытывали склонности к пантомимам. Я все прекрасно понял. Жаль, конечно, что вы изменили своим привычкам именно в данном случае, но и это более чем понятно. До свидания.

– О чем это он? – спросила Кирсти, которую Пейтон рывком поднял со скамьи и заключил в объятия.

– Он обнаружил появившееся у меня чувство ответственности и поздравил, – ответил Пейтон и поцеловал ее. – Хочешь вина?

Как ни короток был поцелуй, Кирсти почувствовала, что ее бросило в жар.

– Хочу. Элис прислала нам немного, понимая, что нам есть о чем поговорить. Мне что-то жарко. – Кирсти подумала, что она выпила лишнего, потому что едва она ткнулась лицом в шею Пейтона, как в голове у нее завертелись совершенно неприличные мысли. – Ты пришел только для того, чтобы сообщить сэру Эвану, что пора ехать?

Руки его скользнули по ее спине вниз, и он с силой прижал ее к себе.

– И да, и нет. На самом деле на уме у меня был мед. Теплый, сладкий мед, – добавил он едва слышно, целуя ее в ухо.

Теперь Кирсти была совершенно уверена, что выпила слишком много, потому что румянец, запылавший на ее щеках, не имел ни малейшего отношения ни к застенчивости, ни к смущению. Слова Пейтона зажгли огонь у нее внутри и почти болезненное желание, которое требовало немедленного удовлетворения. И это желание заставило ее ощутить такую степень свободы, что она даже испугалась. Очень соблазнительно было и это свалить на вино, но в конце концов она вынуждена была себе признаться, что тут нечто большее, значительно большее. По какой-то причине ее любовь к нему именно сейчас вдруг побежала по жилам, переполняя сердце. Время, отмеренное их любви, подходило к концу, и она решила, отбросив всякие предосторожности, прислушаться к голосу сердца.

Она выскользнула из его объятий и улыбнулась ему:

– Мед, говоришь? Тогда следуй за мной.

Пейтон смотрел, как она бежит прочь, как улыбается самой милой и сладострастной из всех призывных улыбок, которые ему доводилось видеть. В ней была какая-то восторженность, какая-то девичья беспечность. По неизвестной причине она вдруг стала раскованной, казалось, мысли о греховности и приличиях вовсе перестали тревожить ее, так же, как мысли о нуждах детей и угрозе, все еще исходившей от Родерика.

– Ну, что же ты стоишь столбом, идиот, и гадаешь, почему вдруг у нее переменилось настроение, а не бежишь за ней, чтобы насладиться этим восхитительным моментом? – прошептал он себе под нос и поспешил вслед за ней.

Глава 19

Пейтон резко остановился и огляделся кругом. Кирсти привела его в волшебный уголок его собственного сада, о существовании которого он и не подозревал. Оно и неудивительно. Сады его велики, а сам он человек занятой. Он часто сиживал на скамейке, которую Кирсти выбрала для разговора с сэром Эваном, наслаждаясь одиночеством и покоем, вдыхая аромат цветов и слушая пение птиц. Скамейка находилась в укромном месте, здесь хорошо было отдохнуть и поразмышлять, но ему никогда в голову не приходило пройти дальше.

Когда он разглядывал представший его глазам островок, отделенный от остального сада деревьями и жимолостью, то пожалел, что сам никогда не исследовал собственных владений, и в то же время обрадовался, что впервые увидел эту красоту вместе с Кирсти. Теперь эта часть сада всегда будет овеяна для него волшебством.

– Прелесть, правда? – Она посмотрела вверх, туда, где ветви деревьев переплелись, образуя над их головами шатер. – Можно подумать, что какая-то нимфа или фея устроила себе здесь жилище. Я обнаружила это место вскоре после того, как поселилась у тебя. Полагаю, ты просто в восторге от этого места.

– Я в восторге, но должен признаться, что, к сожалению, вижу его впервые, – сказал он.

– Правда? Этот сад у тебя такой огромный! Я не сомневаюсь, что ты принял участие в его создании.

– Ну, я нанимал садовников. А так – что ж, я нашел эту скамейку среди роз и успокоился. Дальше не ходил. Сад был посажен еще прежде, чем владения эти перешли к Мюрреям, а потом многие женщины из нашей семьи оставили здесь свой след. В настоящее время я владею этим имением, включая и земли, простирающиеся за домом, и вижу, что земли эти отнюдь не в запустении. Сад очень красив.

– О да. Я часто приходила сюда посидеть или покачаться на качелях. – И она указала на небольшое резного дерева сиденье, прикрепленное к ветвям наверху с помощью двух толстых веревок.

– Хорошо, когда есть где подумать. – Глаза его чуть расширились, когда он заметил, что она покраснела. – И о чем же ты здесь размышляла, любимая? – Он взял ее за руку и привлек к себе.

– Я думала о тебе, с обнаженной грудью, – сказала наконец Кирсти, заметив, как его глаза загорелись от страсти.

– Слушаю и повинуюсь, миледи. – И Пейтон быстро скинул дублет и рубашку.

– Как галантно с вашей стороны подчиниться капризу дамы. У тебя такая красивая кожа, – прошептала она, покрывая поцелуями его грудь. – Теплая, шелковистая. Люби меня, Пейтон.

– Ах, мой маленький черный дрозд, что же еще я могу делить? Разве что заставить тебя молить о пощаде разок-другой.

Она сдалась на милость победителя – вместе со своими сомнениями, страхами, своим телом и своим сердцем. Кирсти позволила страсти возобладать над собой, и, поскольку этот новый владыка явился в чарующем образе сэра Пейтона Мюррея, она не увидела в этом решительно ничего дурного.

«Когда я успела раздеться?» – с удивлением думала Кирсти, постепенно выходя из блаженного забытья. Краска залила лицо, когда она вспомнила, при каких обстоятельствах освободилась от одежды. Она взглянула на небо – если судить по меркнущему свету, прошло более двух часов с тех пор, как Пейтон пригрозил ей, что она будет просить пощады, причем дважды.

– Ну что, пора выбираться из лесной чащобы, да? – спросил Пейтон, подходя к ней.

– Уже поздно, – ответила, Кирсти, встряхнув свое платье. – Удивительно, что никто нас не хватился, не пошел искать.

Пейтон не стал говорить, что если бы кто-то и приблизился к ним, поспешил бы уйти, услышав ее крики. Он принялся стряхивать листья и травинки, прилипшие к телу. Стоило ему коснуться ее груди, как соски сразу напряглись.

– Боже мой! – прошептала она, оттолкнув его руку. – Следовало бы нас обоих окатить ледяной водой.

Посмеиваясь, он помог ей надеть платье.

– Если хочешь, можешь выйти отсюда первая, – сказал он, приглаживая ее растрепавшиеся волосы и заплетая их в нетугую косу. – Я последую за тобой немного погодя.