Благословение Небожителей. Том 3
Шрифт:
Брови Се Ляна поднялись выше:
– Сань Лан такой умный, как может существовать что-то, в чем ты не хорош?
Хуа Чэн взял кисть,немного обмакнул ее в чернила,и с очень скромным видом сказал: -Это правда. Молю,Гэ-Гэ, научи меня.
Се Лянь вздохнул:
– Почему бы тебе сначала не написать что-нибудь.
Таким образом, Хуа Чэн с очень серьезным видом написал два стиха. Се Лянь немного понаблюдал, но на самом деле больше не мог смотреть:
– …стой, стой. Тебе … лучше все-таки остановиться.Не трать больше хорошую бумагу и
– О, – послушно сказала Хуа Чэн и действительно остановился, убирая кисть. Се Лянь покачал головой:
– Сань Лан, не говори никому, что я учил тебя писать.
– Гэ-Гэ, я старался изо всех сил.- Хуа Чэн обиженно надул губы.
Тон его голоса действительно звучал так, будто он был обижен. Гордый непревзойденный князь демонов, если бы его имя было объявлено во всеуслышание, все три мира содрогнулись бы от страха. Но сейчас он стоял словно молодой ученый, послушно слушая критику Се Ляна. Прочитав еще несколько важных лекций, Се Лянь снова взял его за руку, как в прошлый раз:
– Давай попробуем еще раз. На этот раз будь серьезен.
– Хорошо.-сказал Хуа Чэн.
Оба были погружены в сочинительство стихов. Некоторое время попрактиковавшись, Се Лянь небрежно спросил:
– Почему это все еще “Боль разлуки”*?
Хуа Чэн также небрежно ответил:
– Мне нравится это стихотворение.
– Мне тоже нравится, – сказал Се Лянь, – но есть ли у Сань Лана другие стихи, которые тебе нравятся? Как только ты познакомишься с написанием этого стихотворения, ты можешь попробовать написать другие.
Грубо говоря, в этом стихотворении было так много слов. Они вдвоем писали его уже больше десяти раз, так что пришло время попробовать что-то другое. Однако Хуа Чэн был непреклонен:
– Это прекраснее всех.
Положив кисть, он слегка подул на чернила и улыбнулся:
– Если мне что-то нравится, то в моем сердце не будет места ни для кого другого, и я всегда буду дорожить этим. Тысячу раз, миллион раз, сколько бы лет ни прошло это не изменится. Это стихотворение то же самое.
Несколько удивленный Се Лянь слегка улыбнулся. – Это правда?
– Мгм.-ответил Хуа Чэн.
Се Лянь отпустил его руку и тихо откашлялся:
– Тогда, очень хорошо. Сань Лан-сентиментальный человек. Это хорошо … о, почему бы тебе не попрактиковаться еще немного в одиночку. Ах, вот именно. Ци Жун, кажется, не очень хорошо себя чувствует в последнее время.
Хуа Чэн отложил бумагу и снова взялся за кисть:
– И как он себя чувствует?
Се Лянь повернулся спиной к Хуа Чэну:
– Он говорил так, будто был взволнован чем-то. Но я осмотрел его, и мне показалось, что это не было вызвано телом человека в котором он находится. Это не может быть из-за плохой погоды?
Позади него Хуа Чэн спросил:
– Когда это началось?
– Должно быть только в последние несколько дней.
Прежде чем он закончил фразу, в его сознании внезапно возникло дурное предчувствие. Как раз в этот момент позади него раздался легкий звук, как будто какой-то предмет упал с высоты на землю.
Се Лянь резко обернулся:
–
Сань Лан?!Кисть, которую раньше держал в руке Хуа Чэн, упала на белоснежную бумагу, оставив длинный беспорядочный след чернил. Выражение лица Хуа Чэна было угрюмым, его тело дрожало,одной рукой он держался за край алтаря, в то время как другая рука прикрывала правый глаз.
————————————————————————————————————————
“боль разлуки” – это название стихотворения, которое Хуа Чэн писал в главе 97.
Глава 127.Гора Тунлу вот-вот откроет двери ,все демоны сбегутся словно звери .
Судя по выражению лица, казалось, что его правый глаз пульсирует и испытывает невыносимую боль. Се Лянь мгновенно устремился вперед:
– Ты в порядке?
Уголок рта Хуа Чэна дернулся, но он заставил себя проглотить почти сорвавшиеся с губ слова. Серебряный глаз, выгравированный на рукояти Э Мина, распахнулся, открыв бешено вращающееся глазное яблоко,а на поверхности бледной руки,которую Хуа Чэн положил на алтарь, проступили вены, будто угрожая перевернуть стол в любую секунду. Се Лянь протянул руку, желая помочь, но Хуа Чэн прорычал:
– Отойди!
Увидев, что Се Лянь застыл, Хуа Чэн стиснул зубы:
– Ваше Высочество, пожалуйста, поторопись и отойди от меня. Иначе я могу…
Но Се Лянь прервал его:
– Как ты можешь говорить мне уйти, когда ты в таком состоянии?!
Хуа Чэн ответил ,но в этот раз в его голосе не было ничего кроме нежности:
– Если ты останешься здесь еще немного,то я….
В это мгновение за стенами храма раздалась череда демонических воплей и криков. Демоны сгрудились на главной улице призрачного города ,в агонии вырывая себе глаза, хватаясь за головы и причитая, будто их черепа вот вот грозили расколоться и они были на грани смерти. Среди хаоса, Ци Жун быстро бежал вперед. Из-за того, что он обладал человеческим телом,хоть у него и поуменьшилось сил,но оно также действовало как защитный барьер против любых эффективных демонических атак . Именно из-за этого Ци Жун все еще упрямо прыгал среди демонов,используя этот шанс, чтобы сбежать. Группа женских призраков, которые баюкали гипнотической колыбельной Гу Цзы, теперь валялась на земле и стонала от головных болей.От резкого шума Гу Цзы проснулся , и спросонья увидел убегающего со всех ног Ци Жуна. Он вскочил на ноги и побежал за ним, крича:
– Папа! Папа! Подожди меня!
Пока он бежал, Ци Жун повернулся, высунул язык и скорчил рожу:
– Лу-лу-лу-ла-ла-ла, хороший мальчик, папа уходит! Хахахахахахаха.
И все же Гу Цзы неотрывно преследовал его перебирая двумя маленькими ножками так быстро ,как только мог. Увидев, что расстояние между ними стало больше, он разрыдался:
– Папа! Пожалуйста, не бросай меня. Папа, возьми меня с собой!
Ци Жун, без остановки плеваясь, прокричал:
– Убирайся! Проваливай!Не ходи за мной!Какая досада!
В этот момент одна из капель слюны отлетела так далеко, что ударила Гу Цзы прямо в лоб и сбила с ног.Ребенок заплакал еще сильнее, так горько ,будто его сердце вот-вот разорвется, а легкие сгорят. Се Лянь больше не мог этого выносить и в гневе выскочил из храма Цяньдэн:
– Ци Жун!
В тот момент, когда Ци Жун увидел, что Се Лянь преграждает ему путь, он в страхе развернулся и побежал обратно тем же путем, откуда прибежал. По пути он поднял Гу Цзы с земли и пригрозил: