Благословенный

— А есть ли такой человек, чтобы хорошо разбирался в паровых машинах, но при этом не имел такого успеха, чтобы непременно оставаться в Англии? — спросил я.

— Думаю, что сэр Джонатан Хорнблауэр, мог бы заинтересоваться вашими рынками. Насколько я наслышан, в Англии у него сейчас проблемы, связанные с патентами и авторским правом, судебные тяжбы, и, как это всегда бывает, сопряжённые с этим финансовые трудности…

— Очень интересно! А кто еще сейчас успешно работает в британской промышленности? И, что мне особенно интересно, кто из этих промышленников, при всей успешности их идей, при этом имеет проблемы, как уже названные вами господа Хорнблауэр и Корт?

* * *

— Что скажете про сей разговор, Николай Иванович? — спросил я Салтыкова, когда довольные разговором шотландцы покинули Зимний дворец.

— Всё это интересно, но, насколько я знаю мнение императрицы, вся эта машинерия пока ещё слишком несовершенна, чтобы её приобретать. Тако же, машины лишают работы множество мастеровых, и в Англии от этого уже случаются бунты. В общем, я бы со всем этим не спешил!

— Но тянуть с этим делом тоже не резон, Николай Иванович! Очень важные преимущества от этих машин получаются. Слышали, что они сказали: Александровский завод за зимним временем стоит без работы, а ведь у нас война идёт, и пушки крайне нужны! А вот с паровыми машинами такого бы не было! Наверное, и Сестрорецкий завод сейчас простаивает,ружья не делает… кстати, а я же хотел туда съездить!

Через несколько дней Салтыков получил от Гаскойна список известных в Англии специалистов по производству промышленных изделий. Конечно, Гаскойн и Бёрд знали далеко не всё и не всех. Но они прошлись по своим знакомым из английских негоциантов, оказавшимся в то время в Петербурге, и передали многое из того, что узнали в разговорах с ними. В итоге, я пристал к бабушке с просьбою направить нашему посланнику в Лондоне письмо о найме иностранных специалистов. После долгих обсуждений, обоснований, сомнений и уговоров оно ушло в Лондон в следующем виде:

Императрица Екатерина II — графу С. Р. Воронцову, посланнику в Лондоне.

Настоящим сообщаю вам, дражайший граф, что отечество крайне нуждается в ваших услугах деликатного характера. Надлежит вам принять меры к найму на службу Государства Российского следующих лиц:

— Джонатан Хорнблауэр, промышленник и изобретатель;

— Эдмунд Картрайт, пастор;

— Джеймс Харгривс, ткацкий мастер;

— Ричард Аркрайт, ткацкий мастер;

— Генри Корт, изобрётший новый способ получения стали;

— Сэмуэль Кромптон, ткацкий мастер;

— Генри Шрапнэлл, артиллерийский офицер;

— Горацио Нельсон, морской офицер;

Направить указанным лицам предложения самого лестного свойства, включая возможность прибыть в Санкт-Петербург для собеседования с наследником престола на предмет индивидуальных условий найма или иного сотрудничества.

Также для внука моего надобно приобрети и выслать мне при первой же оказии книгу мистера Клерка «Эволюции флотов» и мистера Адама Смита «О богатстве наций».

Е к а т е р и н а

Дано в Зимнем Дворце, 16 января 1788 г.

Глава 20

Лёд на Финском заливе и Неве тем временем окреп настолько, что мне, наконец, удалось получить разрешение и на поездку в Сестрорецк. При этом ехать я собрался не один, а в компании Бёрда, Кулибина и, конечно, Протасова.

Расстояние от Петербурга до Сестрорецка — примерно сорок вёрст. Получается четыре часа туда, четыре — обратно, и ещё время на осмотр производства и беседы. В общем — тяжело, но можно.

Ехать решили в полнолуние, чтобы хоть видно было, куда несёмся. До Сестрорецка по льду Финского залива уже легла зимняя санная дорога, периодически заметаемая косыми финскими метелями, и вот по ней-то мы и отправились в путь. Поездку подготовили, как военную операцию: вперед ушло несколько конногвардейцев, проверявших дорогу на предмет трещин, полыньей или иных опасностей. Затем вперёд ушли сани с копною сена, которым в пути будут кормить наших лошадей; и лишь затем поехали и мы, укутанные по самые брови.

Что тут сказать… Путешествие по России в хорошем автомобиле, или, скажем, на поезде, и поездка в санях — это совершенно разный жизненный опыт. Едешь ты такой, сидя в санях низко-низко, так что седалищным нервом чувствуешь все неровности маршрута — и где полозья скрежещут об лёд, и где мягко въезжают во влажную кашу из-за выступившей в ледяные трещины воды; и как содрогаются сани, наехав на замёрзшие конские яблоки. Некое подобие этого ощущения можно получить, катаясь на снегоходе, но — тоже не то: там всё скрадывает рёв двигателя.

Долгий наш путь закончился, когда в воздухе запахло печным дымом, а на низком берегу по правую руку от нас появились приземистые тёмные домишки.

Город оказался зажат между берегом залива и довольно крупным озером, образованное запруживанием русла реки Сестра. Меня, признаться, всегда удивляло, почему Пётр I выбрал для оружейного завода такое неудачное место — ни угля рядом нет, ни металла, место малолюдное, рядом шведская граница; выходит, Сестрорецк уязвим и для наземной, и для морской атаки. А разгадка-то — в этой самой реке Сестра! Она оказалась удобна для устройства запруды, а значит, и установки водяных машин. Неву так не перекроешь! Ну, а железо в Петербург всё равно везли баржами с Урала.

Христофор Эйлер встретил нас у городской пристани. Дальше доехали до завода и вскоре уже осматривали его механизмы.

Да, скажу я вам, зрелище то ещё! Пол в большинстве цехов земляной, засыпанный железными опилками и какой-то ветошью. В цехах темно — как тут вообще работать, не понимаю. А запах… стоило въехать за ворота завода, и неповторимый, какой-то гнусный запах горелого железа окружил нас и преследовал повсюду.

Большая часть механизмов завода из-за зимнего времени была остановлена, и мы увидели их в «статическом положении». Но сверлильные машины работали: длинное однопёрое сверло медленно входило в длинное, наверное, больше моего роста, ружейное дуло. В другом цеху мастеровые делали кремневые замки — кто-то стучал молотком, кто-то работал напильником, кто-то точил винты.

— А что, винтики-болтики вы тут сами делаете? — с удивлением спросил я, полагая, что уж такую-то мелкую и стандартную вещь, как крепеж, всегда можно было купить в нужных объемах.

— Мы делаем всё, вплоть до ложевых колец и прикладов.

— Как-то это неправильно…

— А как же иначе? — удивился Эйлер.

— Ну…можно и по другому! Крепёжные детали можно делать отдельно, как гвозди или булавки, и поставлять на заводы уже готовыми. А заготовки для ружейных стволов как получаете? — спросил я, заметив, что ружейные стволы тут не сверлят с нуля, а рассверливают уже существующие отверстия.