Бланманже

Смазывать скользким гелем ее не пришлось — своей собственной смазки хватило с избытком. Я измазал ее вибратор, покрутив у входа в одну дырочку — отчего Машка немедленно начала ощутимо вздрагивать. Потом запихнул «анальную пустышку» в попу. А что — мне она мой запретила вынимать, даже наоборот скорость прибавила! Из задницы проводок торчит, как хвостик. Так что я ей тоже плавно повысил скорость, пусть наслаждается, пожужжит. А сверху, отыскав клитор в непобритых складочках, (причем Манька пищала во время поиска так, что думал оглохну,) — прилепил ей второй вибратор, специальный, женский. Он правда на ремешках каких-то хитрых должен крепиться, но я просто рукой его придерживал, даже немножко покачивая, приглядевшись к ее реакции. А когда у нее глаза закатились, когда она завсхлипывала в голос, я не удержался и засунул ей в свободную, хлюпающую дырочку палец. Ну, интересно же узнать, как там всё устроено.

Видимо, этого пальца ей и не хватало для полноты ощущений: изогнулась дугой, поджав пальцы на ногах и — привет, оргазм!

— Что-то ты быстро, — в тон ей посетовал я.

Машка счастливо ухмыльнулась, шумно отдуваясь:

— Не переживай! Я читала, женщины могут кончать пять раз подряд без перерыва на перекур. Не то что вы, слабаки мужики!

— Я не слабак, — возразил я.

Манька тоже глянула вниз, бровки вскинула вверх. Облизнулась.

Пресловутые пятнадцать минут вряд ли прошли, во всяком случае я на часы не смотрел, не до того было — а стояк снова на посту. Может, это из-за вибратора. А может из-за воздержания в двадцать лет длиной — вот теперь и обрадовался, хочет наверстать, пока хозяин снова в ноут не уткнулся, променяв натуральную подругу на любимых двухмерных девушек.

Теперь-то я уж не сопротивлялся, когда Машка снова лихо распластала меня на кровати. В голове лишь мелькнула мыслишка: постельное белье надо будет сразу кинуть в стиралку, чтобы к приезду родителей успело высушиться.

Но на этот раз Машка выдернула из меня вибрилку за шнурок. Вместо сравнительно небольшой штукенции девочка-изверг воткнула в меня, покорного и несопротивляющегося, длинную запчасть… не иначе, запчасть носорога… Так во всяком случае мне показалось в первые мгновения. А потом этот дрын начал во мне двигаться, направляемый властной рукой закоренелой яойщицы… Мало сказать, что у меня искры из глаз посыпались. Но я терпел — мужик я или тряпочка? Только стонал громко — Машке нравилось слушать, специально так двигала дрын, чтобы погромче меня заставить вскрикнуть.

А потом, оставив запчасть в покое — заткнутой глубоко в моей заднице, — подруженька взгромоздилась на меня всем своим весом. Не маленьким весом. Но почему-то мне не было тяжело. Даже приятно — ее мягкая большая попа на моих бедрах… Вплющила в общем в кровать, оседлала.

Вибратор из своей попы вынула, выключила — батарейки экономит, бережливая какая. Зато второй, похожий на жирную бабочку, прикрепила на ремешки, как полагалось, чтобы не скатывалась. А мой член… Мой член Машка закатала в свежий презик. Перед этим спросила разрешение:

— А ничего, если уж на то пошло… если я с тобой невинности лишусь?

Спросила робко, застенчиво. Даже как-то трогательно.

— Валяй, — сказал я. — Чего уж там.

Нет, меня невинности жестоко лишила, а сама еще думает?!

И Манька лихо взгромоздилась на мой, кажется, пискнувший инвентарь.

Ё-моё! Когда Машка принялась скакать на мне, размахивая грудями…

Ничего удивительного, что с резиновым членом в заднице и с пыхтящей Машкой сверху, я не услышал скрежета замка.

Дверь отперли снаружи.

Бодрый голосок мамы возвестил:

— Женька! Ты дома? Мы приехали!

Меня как током шибануло. Не тем током, что в квартирных розетках течет, а тем, что вдоль трасс на мини-эйфелевых башнях по кабельным тросам бегает.

Машка тоже услышала. Глаза вылупила, попрыгала еще по инерции. И замерла статуей Венеры. А я под ней, прижатый, статуей «Вакх поверженный». Ибо ни вылезти не могу, ни дотянуться до покрывала, чтобы эту красоту неописуемую хоть прикрыть бы. Ведь сейчас…

Старшая сестренка первая сунулась ко мне в комнату:

— Жень, мы дома! — сказала и на нас, глазами хлопающих, сама глазами захлопала. Встала на пороге, а дверь нараспашку.

— Вижу, — проблеял я. — А что так рано? Вы ж до понедельника хотели там остаться?

— Да там сваты приехали у деверя, — пояснила уже мама, заглянув через плечо своей дочери. И тоже встала, тоже глазами захлопала. Договорила рассеянно: — А ты же знаешь, я их дядьку Митю на дух не переношу.

— Жень, ты нигде ту фиговину на батарейках не видел? — пришел папа.

Что ему было надо, я понятия не имел. Вечно дома и в гараже ничего без меня найти не может! Но отец уставился сперва на ползающий по полу вибратор на батарейках, который Машка выдернула из меня, но выключить забыла. А потом папа перевел взгляд на саму Машку. И я не придумал ничего другого, кроме как обеими растопыренными пятернями кое-как прикрыть ее мячики от нескромных взглядов своего семейства. Хорошо хоть дед…

Вот зря я его вспомнил. Дед тоже не заставил себя долго ждать. Растолкал отца, мать и любимую внучку. Впёрся в первые ряды. Оглядел представшую картину с разных ракурсов. И выдал вердикт:

— А вы говорили — гей?! Женька, молодец! Так держать, хорошую девку себе отхватил, здоровую. Вот только дрын в зад себе зачем засунул? Не больно?

— А я и не говорил, что я гей, — пробормотал я, чувствуя, как часто бьется Манькино сердце под моей пятерней. Как будто в самый сосок выскочило. — Я — яойщик.

— А я — яойщица! — представилась Машка. Пискнула, точно мышь из мышеловки. Вежливая мышь.

— Извините… ребята… — пробормотала мама, медленно приходя в себя от шока. — И вы, девушка…

— Мама, пап, это Маша, — объявил я родителям. — Мы вместе работаем.

— Хорошо, очень приятно, вижу, — кивнула мама. И стала мягко, но настойчиво выталкивать семейство в прихожую.