Блатные псы

Максим не смотрел на вошедших, но ему показалось, что кто-то из них подал знак буфетчице. Может, кулак ей показал, может, палец к губам приложил. Так или иначе, она не произнесла больше ни слова.

Посетители купили бутылку воды, молодой остался у стойки, а старший вдруг подсел к Одинцову. Отодвинул стул, который до этого задел его спутник, и сел, нахально глядя на Киру. Глубокая неровная морщина через весь лоб, желтушные глаза, ноздреватый нос, хомячьи щеки, подбородок лопатой. И запах перегара. Куртка вроде бы не грязная, но ворот рубашки под свитером несвежий, засаленный.

– Привет! Как дела?

Кира ошалела от возмущения.

– Что, не узнаешь? Помнишь, как мы тебя с Ваньком! – Раздув надгубья, мужик изобразил стартующего лыжника.

Одинцов представлял закон и действовать должен был соответствующе – вежливо предупредить возмутителя спокойствия, в крайнем случае, вызвать наряд… Да, так и нужно было сделать, но он подумал об этом, когда мужик уже лежал на полу с расквашенным носом. Не должен был Максим его бить, но не смог сдержаться.

– Эй, ты чего? – оторопело глядя на него, спросил щекастый.

– Я сейчас полицию вызову! – донеслось из-за стойки.

– Вызывай, мать! – сказал молодой, помогая подняться своему наглому приятелю.

– Пошли! – Максим взял Киру под локоть, и они вышли из пристройки на свежий воздух.

– Ты же не думаешь, что я с каким-то Ваньком! – От возмущения Кира хватала ртом воздух.

– Нет, конечно.

– Тогда почему ты не арестовал этого урода?

Максим покачал головой. Мужик руки не распускал, матом не ругался, а то, что жестом нахамил, так его неправильно поняли…

– На пятнадцать суток его надо!

– Забудь.

– Так просто взять и забыть? – удивленно протянула она.

– Да, как будто ничего не было…

– Ты бы простил?

Одинцов пожал плечами. Знала бы Кира, как часто ему приходится иметь дело с такими вот бытовыми хамами, которые закон вроде бы и не нарушают, но ядом брызжут, только держись. И ничего, приходится терпеть…

– Ты его сильно ударил, – смилостивилась Кира. – Правильно сделал.

Появился мойщик и махнул рукой, подзывая Максима к машине. Все, дело сделано, «Шкода» блестит, можно ехать.

Одинцов предъявил чек, сел в машину, выехал из бокса. И снова увидел нахального мужика. Он стоял шагах в десяти от Киры и что-то говорил ей, размахивая руками. Она растерянно смотрела на него, открыв от волнения рот.

Максим остановился, вышел из машины и услышал:

– Ну, вспомни, в сауне мы были. Я был и Ванек! Ты на столе танцевала!

– Я никогда не танцевала на столе! Никогда! Ни с кем! Макс, убери от меня этого психа! – истерично топая ножкой, потребовала она.

– Ну, статью за клевету никто не отменял… – Максим достал удостоверение, развернул его: – Майор полиции Одинцов!

Щекастый был не один, его за локоть держал молодой дружок. И непонятно, то ли он сдерживал мужика, то ли, напротив, науськивал его. Но стоило Максиму представиться, как он потянул щекастого в сторону. Тот и не упирался. Парочка торопливо «сделала ноги».

– Еще раз увижу, на пятнадцать суток отправлю! – пригрозил им вслед Одинцов.

– Извини, начальник, обознался!

Максим подошел к Кире, взял ее под руку, помог сесть в машину. Он открывал свою дверь, когда услышал издалека голос щекастого.

– Не обознался, начальник! – орал он. – Твоя баба не только танцевала!

Максим резко шагнул в его сторону, щекастый шустро юркнул в проход между гаражами, а он замер в нерешительности. А вдруг это подстава? Что, если его заманивают в ловушку? За гаражами лес, там его могли ждать амбалы Никиткина.

Майор оставил Сколкова в покое, не требовал от него больше показаний против Никиткина, но и дело против него разрушать не позволял. Попытка незаконного проникновения в жилище была? Была. Подделка документов, незаконное ношение оружия – все это держало Сколкова и Пинчука под стражей. Саньков намекал, адвокаты досаждали, следователь неохотно вел это дело, но Максим не сдавался. Закон есть закон. Мало ли, вдруг найдется Татаринов – живой или мертвый. Или показания он даст, или дело по факту его гибели возбудят, тогда Сколкова и Пинчука можно подавать к следственному столу под другим, более густым и насыщенным соусом…

И еще Одинцов помог Лукомору выдержать удар, который по нему нанесли, возможно, с подачи Фраера. Он приехал в СИЗО, встретился с начальником оперативной части, тот навел справки и выяснил, что «смотрящий» по тюрьме перебрался в камеру к Лукомору. Или это известие действительно удивило «кума», или он только сделал вид, так или иначе, срочные меры принял. Максим посоветовал ему отправить в камеру к Лукомору кого-нибудь из его людей. И такие нашлись… Только потом начальник оперчасти выдернул из камеры самого Муртаза, а чуть позже разобрался в ситуации. Оказывается, Лукомору собирались предъявить за воровской сан, который он незаконно себе присвоил. Возможно, «кум» всего лишь сделал вид, что это стало для него новостью…

Сашу Гладышева Максим знал давно, поэтому проблем с ним не возникло. И Лукомор повел себя правильно. Почуяв за собой силу, на рожон не полез, беспредел в тюрьме устраивать не стал. Он возложил надежду на воровской сход, который должен был разрешить конфликтную ситуацию с молодым и, как оказалось, недалеким «смотрящим». И по его статусу решение должны были принять на том же сходе. Хорошего в такой ситуации для Гладышева мало, но это лучше, чем на его территории прольется кровь «законника»… В любом случае Лукомор вне опасности – взял под свою власть камеру, окружил себя надежной охраной. И это, как ни крути, камень в огород Никиткина. Одинцов не исключал, что старого «законника» по кличке Чапель на конфликт с Лукомором спровоцировал Фраер…

Но если с Лукомором вдруг что-то случится, Максим печалиться не станет. Не друзья они, а враги – так было, есть и будет…

Он вернулся в машину, убрал ее с площадки перед мойкой.

– Скажи, ты веришь этому уроду? – нервно глянула на него Кира.

– Он действительно урод. И я ему точно не верю.

– Точно?

– Точно! Не опохмелился мужик, белка в голове прыгает… Обознался он!

– А если не обознался? – схватила его за предплечье Кира.

– Ты меня отвлекаешь, – нахмурился Максим. Возможно, у Киры и было что-то с щекастым. Но если и было, то в далеком прошлом. Что было, то было, и лучше не лезть в эти дебри.

– Вот скажи, откуда такие ублюдки берутся? – приложила пальцы к вискам Кира. – Такое настроение было! И, на тебе, как на голову нагадили!.. Куда мы?

– В Москву.

– Уже не хочу, давай лучше напьемся. Хотя нет, из-за каких-то уродов лишать себя удовольствия? Дудки!

– Вот и я о том же, – усмехнулся он и сосредоточился на дороге…

Глава 8

Дождь мокрыми лапами царапал по стеклу, тихонько барабанил по жестянке подоконника. Весь день светило солнце, а вечером подул ветер, набежали тучи, задождило. Но у природы нет плохой погоды, бывает только плохое настроение, но Максим на душевный дискомфорт не жалуется. Рабочий день заканчивается, скоро домой, Кира обещала на ужин голубцы с луковой подливкой. Можно выпить рюмочку пшеничной настойки…