Блеск чужих созвездий. Часть 2

Таня отодвинулась, чтобы посмотреть в глаза Адриану. Он сидел напротив, так близко, что Таня ясно чувствовала его запах, и странно смотрел на нее. Ей показалось, что она видит нежность и затаенную печаль, и чувства на удивление ему шли. Его глаза блестели в темноте.

— Не надо больше, — сдавленным голосом попросила Таня.

— Чего не надо?

— Говорить, что все будет хорошо. Я устала.

— От чего?

— Верить. Я жду, что все будет правильно, но оно только рушится. Снова и снова. Я больше не имею на это сил.

— В этот раз все будет по-другому, — пылко возразил Адриан.

— Почему бы? — горько отозвалась Таня.

— Ты просто не понимаешь, как ты прекрасна. Ты не видишь себя, когда смеешься или смущаешься. Или злишься. Особенно — злишься. То, что ты видишь в зеркале, совершенно не отражает того, что вижу я.

Таня сидела, боясь пошевелиться, и во все глаза смотрела на Адриана. Она приложила руку к груди, туда, где колотилось сердце. Было трудно разобрать шепот, но каждое слово, что удалось расслышать, навсегда запечатлялось в памяти.

— Прийти к тебе, как Тень, было самой лучшей идеей. И самой большой ошибкой. Потому что я теперь готов отдать всю человечность в обмен на твою жизнь.

— Адриан, я…

Экипаж резко качнуло, Таня полетела прямо на Мангона. Она почувствовала, как крепкие руки поймали ее, и подняла голову, возможно, чтобы услышать его голос или получить нечто большее, но Мангон был неожиданно серьезен.

— Что-то не так.

Снаружи раздались крики.

— Эй, слезай с козел! Мы забираем твою телегу!

— Мужики, я везу важных людей, и вам лучше бы убраться с дороги.

— Эй, ты слышал? Важные люди, — послышался смех. — А ну тащи своих людей сюда, может, у них тоже что есть для нас.

— А может, там и дамочка какая благородная имеется? — второй голос был низкий и грубый.

— Повторяю, вам лучше… Пистолет-то зачем?

Адриан отодвинул Таню, помог сесть ей прямо. Она встревоженно посмотрела на него, и Мангон решил, что она ждет защиты, хотя Таня в тот момент лихорадочно соображала, где бы найти палку или что-то другое, чем можно защищаться. На худой конец, оставались кулаки. Мангон надел цилиндр, низко надвинув его на брови, достал пистолет:

— Я разберусь, — открыл экипаж и спрыгнул на землю.

Хлопнула дверца, и Таня осталась в темноте в одиночестве. Ей оставалось только прислушиваться и быть готовой выскочить, если что-то пойдет не так.

— Ано, что происходит?

— Они перегородили дорогу, дэстор. Их трое, но возможно, в засаде есть кто-то еще.

— Господа, в чем проблема?

— В тебе, — Таня еле расслышала, что говорил грубый голос. — Это ограбление. Давай все, что есть.

— Я не согласен.

— Он не согласен, слышь?

— Давайте сделаем так. Вы отойдете с дороги, я вернусь в экипаж. Я доволен, вы живы.

— Он что, нам угрожает?

— Похоже так, Лысак. Угрожает. А как тебе это?

— Убери пистолет, пока никто не пострадал, — в голосе Мангона появилась сталь.

— Давай деньги или я стреляю!

— Вы ничего не получите.

Раздался выстрел, а за ним высокий визг. Таня подпрыгнула на сидении, карета качнулась от того, как резко пригнулся Ано.

— Я же просил убрать пистолет, — по-прежнему спокойно сказал Мангон.

— Ах ты бурундово отродье! — заревел мужчина с грубым голосом, и послышался топот ног. Раздался еще выстрел, а за ними крики боли.

— Ты прострелил мне колено, ублюдок!

— Я предупреждал, — ледяным голосом поинтересовался Мангон. — А ты? Тоже хочешь?

— Нет, нет, — послышался еще незнакомый Тане голос. — Давай уйдем, Лысак. Ну же, вставай!

— Я убью его! — рычал разбойник с простреленным коленом.

— Или он тебя. Пойдем, Бурунд тебя забери!

— Это я возьму, — сказал Мангон. — Ано, продолжаем путь. Смотри, как будешь отъезжать, чтобы они не покалечили лошадей.

Дверца открылась, и он вернулся на сиденье рядом с Таней, хмурый, раздраженный. Слуга прикрикнул на грабителей, чтобы убирались с дороги, щелкнул вожжами, и экипаж снова тронулся. Мангон некоторое время прислушивался, все ли в порядке, а потом откинулся на спинку и отбросил цилиндр.

— Не испугалась?

— Я смотрюсь, что я теряю сознание? — спросила Таня, складывая руки на груди. Она чувствовала досаду от того, что Мангону пришло в голову обращаться с ней, как с нежной барышней.

— “Я выгляжу”, пора уже запомнить, — ответил он. — Никак не привыкну, что ты чуть что лезешь в драку.

— Что это?

— Кремниевый пистолет. Довольно старый, но все еще в хорошем состоянии. Отобрал от грабителей.

— Дай его мне.

Мангон нахмурился.

— Зачем тебе? Ты не умеешь стрелять.

— Ты объяснишь, как. Я злюсь, если не могу себя защитить, как было сейчас.

Адриан некоторое время смотрел на темное лицо Тани, но она была упряма в своей затее. Ему осталось только вздохнуть, признав, что рациональное зерно в ее желании есть. Он отодвинул шторы с боковых окон, позволяя лунному свету проникнуть внутрь, подвинулся ближе к Тане и положил ей в руки пистолет.

— Смотри, это кремниевый замок. Его нужно вот так отвести и нажать на спусковой крючок. Кремний ударит по замку, пойдет искра и подожжет порох. Там сейчас капсульная пуля, но всего одна, больше нет. Вот это предохранительный крючок, чтобы не было непроизвольного выстрела. Вот так я его снимаю, вот так ставлю.

— Снимаю, ставлю. Правильно? — она посмотрела на Мангона.

— Правильно, — кивнул он. — Теперь ты вооружена и опасна. Может, наконец отдохнешь?

— Я попробую. Я имею странное чувство, что нужно ехать быстрее. Скажи Ано.

— Хорошо. Клади голову мне на плечо.

Таня так и сделала. Шерстяная ткань пальто приятно колола щеку, экипаж подпрыгивал на каждой рытвине, но, несмотря на поселившееся в груди беспокойство, Таня через некоторое время уснула.

Ей снился залитый лунным светом двор замка, на котором лежал дракон. Его чешуя казалась черной, но Таня откуда-то знала, что она на самом деле изумрудная, а лужа под животом — темно-бордовая, как застывшая кровь. Дракон медленно опустил шипастую голову на лапы и закрыл глаза.