Блеск клинка

Пьер задержался лишь на мгновение:

— Возможно меня будут искать, Жак, — сказал он. — Если мои догадки верны, это будут любезные люди с хорошими манерами, говорящие по-французски. Но эти греки, друг мой, придут с чудесным желанием убить меня.

— О Боже! — прошептал Жак. — Я позову команду и мы сбросим их в море.

— Не пытайся. Их пришлет крупный трапезундский вельможа.

— Тогда я скажу, что не знаю вас, Пьер. Никогда не слышал о вас.

— Нет, скажи просто, что я в гостинице. Скажи, что по-твоему меня можно найти в гостинице «Прекрасная гавань». Прощай, Жак!

— До свидания, — еле слышно ответил моряк. — Да хранит вас Святой Михаил, Пьер.

Пьеру не сразу удалось убедить стражников в воротах внутренней стены, что он тот самый французский чиновник, который совсем недавно проезжал здесь в сторону конюшни в длинной мантии из синего бархата с меховой оторочкой на хорошо известном коне Балта Оглы. Но говорящий по-турецки сержант за тяжелую французскую золотую монету сразу узнал его и любезно указал расположенную поблизости таверну «Звезда Востока». Несомненно, это была она.

Учтивый грек у дверей, чьей главной задачей в жизни было заглянуть в спрятанные под одеждой кошельки посетителей самой оживленной трапезундской таверны, затруднился отнести франка с обнаженной головой к какой-либо категории. Но Пьер вытащил из кошелька золотую монету и опустил ее в ладонь человека, которая тут же сжала монету, и человек дал знак служителю распахнуть обе створки. Пьер обратился по-турецки к человеку, которому он только что заплатил:

— Надеюсь, что рядом с помостом найдется свободный столик. Он нужен для меня и моего гостя: возможно, он уже здесь.

При звуке чистой турецкой речи из уст очевидного европейца и при виде украшенного драгоценностями оружия, человек мгновенно предположил, что Пьер — посол какой-нибудь европейской страны, юность и высокое положение которого являются вполне очевидной причиной посещения «Звезды Востока», причем инкогнито. Он предложил проводить Пьера к столику, который, по его словам, был зарезервирован для таких гостей. Но Пьер предпочел не привлекать внимания.

— Спасибо, я лучше спрошу официанта.

— Понимаю, милорд, — ответил человек.

Но трудно было привлечь внимание греческих, европейских и азиатских посетителей «Звезды Востока». Пьер заметил китайца в желтом халате, сидящего за столиком в одиночестве. На нем была странная золотая шляпа с жестким плоским выступом на верхушке, возможно, указывающим на его ранг. Слуга обмахивал его маленьким веером из перьев. По-видимому, внутри у него горел огонь, потому что из ноздрей его выходили тонкие струйки голубого дыма. Затем Пьер заметил, что он поглощает дым из длинной бамбуковой трубки с небольшой чашей на конце [29] . За другими столами группами сидели европейцы, некоторые из них в кирасах. Благоразумная предосторожность, подумал Пьер, и пожалел, что у него не было времени надеть свою кирасу. Присутствовали несколько персов в длинных, широких, мешковатых штанах, в точности похожих на юбки, но более удобных для верховой езды. Турецкие шаровары были немного уже, а индийские штаны еще уже. Но вся эта восточная одежда не предоставляла такой свободы движений, как плотно обтягивающие ногу европейские штаны.

29

В Европе курение было тогда еще неизвестно. Во Франции оно начало распространяться в первой половине 16 века (прим. перев.).

Во всем этом многоцветном, переполненном помещении не видно было ничего похожего на белый с золотом плащ Рыцаря Ошейника, и Пьер предположил, что капитан намеренно задержался по какой-то причине. Пьер был уверен, что Василий уже обнаружил пропажу записки де Кози. Но он не опасался, что вину возложат на капитана, который находился в дальнем конце комнаты, когда Лала Бей разбросала декларации; очевидно, он не мог взять записку. Но полной уверенности у Пьера не было, и он бы отдал немало золотых монет, чтобы увидеть честное лицо Джастина.

Официант усадил его за неприметный столик у стены. Пьер заказал бутылку французского вина и заплатил за нее. Он также заплатил за весь стол и за услуги официанта, а затем украдкой, под столом, оценил вес своего кошелька. Он стал очень легким, и Пьер пожалел, что не сообразил на корабле переложить в него часть золота из пояса с деньгами. Но время было дорого. Он сумел под камзолом вытащить горсть монет из одного из карманов пояса. Он ссыпал их по возможности незаметно в длинный бархатный кошелек, глубоко опустив в него руку, чтобы монеты не звенели. Он подумал: «Еще несколько дней в городе и я стану жонглером, как евнух».

Но никто не обращал на него внимания, потому что началось представление. Глядя на помост, где танцевали двое мужчин и девушка, Пьер понял, почему никто не смотрит на него. Один из мужчин был одет в костюм из серебряной ткани, искусно размеченный так, что он выглядел как металлические доспехи. На девушке был пучок морских водорослей, и она блестела от масла, которое напоминало воду, но не высыхало. По сюжету танца она, очевидно, потерпела кораблекрушение и уцелела лишь одна на враждебном, похотливом берегу, потому что другой танцор был наряжен в костюм сатира, состоявший, главным образом, из меха. Пьер предположил, что у такого танца возможен лишь один конец, который и наступил после затяжных и волнующих сцен: смерть рыцаря и ужасная, хотя и показанная в завуалированном виде, судьба девушки.

В кульминационный момент танца, когда европейцы хлопали в ладоши, стучали чашами по столу и требовали продолжения, а более вежливые и дисциплинированные люди Востока певучими, журчащими голосами высказывали одобрение, у стола Пьера остановился учтивый молодой турок и попросил разрешения сесть. Пьер старался следить за обстановкой, чтобы заметить капитана, но, как и все, увлекся танцем. Теперь он обнаружил, что в таверне не осталось ни одного свободного места. Даже китаец уже сидел не один: его слуга сел рядом, чтобы не дать другим гостям помешать господину. Джастина нигде не было видно. Слуги и моряки, которым не по карману были места за столами, стояли в три ряда при входе в «Звезду Востока». По-видимому, они заплатили за стоячие места.

— Пожалуйста, — сказал Пьер. — Я жду гостя, но он, похоже, заблудился в прибрежном районе. Наверное, я не смогу долго общаться с вами.

— Я уйду, как только он появится, — ответил турок.

— Я не это имел в виду, эфенди. В таверне становится слишком шумно для спокойного разговора с моим другом. Это я уйду.

— Но пока вы здесь, прошу вас быть моим гостем, — произнес турок. — Я никогда не слышал, чтобы франк так хорошо говорил на моем языке.

Пьер подумал, что он никогда не слышал, чтобы турок говорил по-турецки так плохо. Молодой человек не походил на турка, и руки у него были несколько светлее лица.

— Я — Абу Аюб.

Сомнительный турок сообщил это по своей инициативе, как будто ему не терпелось представиться.

— Я только что привел персидский караван издалека. Я услышал, что сегодня вечером танцует Ирена и, естественно, захотел увидеть представление.

Интересно, подумал Пьер, не ездит ли Абу Аюб на верблюде по пустыне в перчатках, и сказал:

— И все захотели, благородный Абу Аюб. Послушайте, как они ревут! Но боюсь, что вы пропустили танец. Мое имя Пьер, я из Франции.