Блицфриз
Шрифт:
Целая башня с длинным орудийным стволом летит, вертясь, над деревьями. Горящая солярка расплескивается на много метров.
Девушка-сержант мечется в море огня. Варивший кофе молодой солдат бежит без головы между деревьями. Раньше мы поражались тому, какое расстояние может пробежать обезглавленный человек. Теперь — уже нет. Побыв какое-то время на войне, ты не удивляешься ничему. Недавно мы видели бегущего без ног человека. Его крики действовали на нервы. Это был немецкий обер-лейтенант, старый резервист. Забавно было видеть, как он бежит без ног. Потом мы обсуждали этот феномен. Малыш решил, что человек похож на вошь, способную ползать с оторванными ножками.
Хайде, этот несносный всезнайка, прочел нам длинную лекцию о нервной системе, которая становится особенно крепкой
14
Унтерменш (чем. untermensch) - недочеловек; так немцы называли всех неарийцев.
– Примеч. ред.
Мы бежим вперед между горящими подсолнухами, стреляя во все, что движется. Маленькая белая собачка носится с безумным лаем. Барселона хватает ее. Она яростно вырывается и откусывает ему кончик носа. Барселона, вскрикнув от боли, швыряет ее в лужу солярки, где она горит, как факел.
Порта находит, что теперь Барселона стал гораздо красивее. Хайде прикладывает откушенный кусок на место. Конечно же, у него есть хирургические зажимы. Приказ иметь их при себе вышел еще в тридцать девятом году. Юлиус носит их с тех пор в блестящей металлической коробочке, лежащей в шинельном кармане для индивидуального пакета. Через десять минут после того, как мы вернемся в полк, он наверняка пополнит их запас, и наверняка в индивидуальном пакете у него ровно шесть метров марлевого бинта. Ни миллиметром больше, ни миллиметром меньше.
Женщину-капитана мы хватаем живой. Она бросается на Штеге голодной волчицей. Порта подставляет ей ногу, и она катится кубарем. Потом бросается на Малыша с остроконечным, как иголка, кавказским кинжалом, но он бьет ее пинком по колену, потом рукояткой нагана по затылку. Однако женщина-капитан живуча. Она тут же приходит в себя и бросается к Старику. Сразу же стучат шесть автоматов.
Женщина с воплем падает. Изо рта ее хлещет кровь. Умирает она долго. Приблизиться к ней мы опасаемся — у нее в рукаве может быть пистолет на резинке. Нагнешься над ней, чтобы утереть кровь с губ, дать глоток водки, а она вскинет руку и всадит в тебя пулю. Такое мы видели не раз. Восточный фронт не похож на все остальные. Здесь продолжают убивать даже в смерти.
Малыш задумчиво откусывает кусок бараньей колбасы и запивает ее сливовицей. Порта впивается зубами в козий сыр, который нашел в этом лагере. Я жую кусок русского армейского хлеба, макая его время от времени в большую банку сардин в масле. Старик ест огурец. Мы не бесчувственные животные, мы просто голодны, поэтому набрасываемся на оставшиеся припасы русских танкистов. Не помню, когда видел последний раз сардины в масле. Я люблю их — а русский армейский хлеб самый лучший на свете. Женщина-капитан корчится в агонии.
— Прикончить ее? — спрашивает Малыш и достает наган из большой желтой кобуры, которую носит на бедре совершенно в комиссарском стиле.
— Не вздумай, — рычит Старик, — а то будешь отвечать за убийство пленной!
— Боль приходит приступами, — объясняет Малыш. — И она все равно умирает! Я видеть не могу, как мучается хорошенькая женщина вроде нее. Старик, разреши мне отправить ее в ад, чтобы нам можно было уйти!
— Действуй, — кричим мы все, — пусти ей пулю в затылок!
Старик проворно отскакивает назад. На нас злобно смотрит дуло автомата.
— Я убью того, кто убьет ее. Малыш, убери пистолет!
— Тебе бы монашками командовать, — ворчит Малыш и раздраженно сует наган в желтую кобуру.
Женщина-капитан сама кончает свои мучения. Пистолет в рукаве у нее был.
— А я готов был подойти и дать ей глоток водки, — испуганным
голосом произносит Штеге.— Никогда не делай этого, mon ami [15] , — предостерегает Легионер. — Всегда стреляй в тело перед тем, как подойти к нему, и значительно продлишь свою жизнь в этой гнусной армии. Благодари Аллаха за всех мертвых врагов. Они больше не могут причинить тебе вреда!
15
Мой друг (фр).
– Примеч. пер.
Разумеется, Порта находит мешок кофе. С блаженным выражением лица взваливает его на плечо.
— Отделение, строиться! — приказывает Старик. Малыш стоит, держа в руке обгорелые остатки вожделенной буденовки.
— Ему нужно было нахлобучить эту штуку на голову и драпать со всех ног! Какого черта он стоял посреди пламени? Чертовы офицеры, я не понимаю их! Не дадут нам, пушечному мясу, и грязи из-под ногтей, даже во время войны!
Он швыряет обгорелый суконный шлем в лес.
— Ты выдернул пять золотых зубов, — говорю я и тащу его за собой. Другие ушли далеко вперед.
Следовать за ними нетрудно. Аромат кофе из мешка Порты тянется позади них, будто знамя.
Реактивные батареи чертят над деревьями огненные полосы. Русские пустили в ход «сталинские органы» [16] .
— Там, куда они попадают, — говорит Малыш и указывает вверх, — не остается даже пуговицы. Странно, если подумать, как это возможно запустить в воздух кусок железа, чтобы он упал там, где тебе нужно.
— Над этим люди работали долгое время, — объясняю я.
16
Имеется в виду гвардейский артиллерийский миномет «Катюша».
– Примеч. ред.
— Я это знаю, — горестно говорит Малыш. — Знаю, что не вытащили все это из шляпы, как фокусники. Но все-таки говорю, что эти люди сидели не в задних рядах, когда раздавали мозги. Подумать только, отправить в воздух тонну стали на много километров, чтобы она обрушилась на башку генералу, когда тебе этого захочется! Это чертовски удивительно! Чертовски па-ра-зительно!
VIA DOLOROSA [17] ГЕРРА НИБЕЛЬШПАНГА
17
Скорбный путь (лат.).
– Примеч. пер.
Странный человек этот Гитлер, но канцлером, тем более главнокомандующим вооруженными силами, ему никогда не стать. В лучшем случае он может быть министром почт.
Маршал Малиновский пишет в «Военно-историческом журнале» (1961 год, № 6): «Нападение фашистской Германии на Советский Союз оказалось для войск наших приграничных округов по ряду причин внезапным. Можно было бы, конечно, более организованно встретить вторжение агрессора и дать ему достойный отпор. Для этого нужно было заранее привести войска приграничных округов в полную боевую готовность. Но этого сделано не было. Просьбы некоторых командующих войсками округов разрешить им привести войска в боевую готовность и выдвинуть их ближе к границе И.В. Сталиным единолично отвергались. Войска продолжали учиться по-мирному; артиллерия стрелковых дивизий была в артиллерийских лагерях и на полигонах, зенитные средства — на зенитных полигонах, саперные части — в инженерных лагерях, а "голые" стрелковые полки дивизий — отдельно в своих лагерях. При надвигавшейся угрозе войны эти грубейшие ошибки граничили с преступлением. Можно ли было этого избежать? Можно и должно…»