Блистательный Химьяр и плиссировка юбок

А как же пресловутые суровые запреты?

Объясняем: на территории Финляндии действовали старые шведские законы — те, которыми эта страна управлялась до перехода под скипетр российского императора. Впрочем, Швеция тоже не грешила антисемитизмом и головной боли из еврейской проблемы себе не делала. Просто по-северному просто и сурово заботилась о чистоте своего лютеранства. А потому доступ в пределы Шведского королевства (охватывавшего одно время сопредельные Норвегию с Финляндией) был запрещен всякому, кто сию чистоту мог нарушить — соблазняя ли подданных, обманывая ли их. К моменту введения в землях Скандинавии лютеранства таковыми нежелательными элементами-иноверцами считались паписты (католики), сарацины (по-русски говоря, мусульмане) и — ну куда ж без них! — евреи. Читатель может поверить, что с папистами-то были знакомы многие, а вот сарацинов и евреев от шведского почти жаркого юга до лапландской тундры никто и в глаза не видывал. Но духовенство здешнее было начитанным и хорошо знало, что они суть враги веры Христовой.

В Швеции, владевшей большей частью финской территории, евреям с 1781 года дозволялось жить лишь в четырех городах, ни один из которых, увы, финским не был. Правда, во второй половине XVIII века какие-то крайне немногочисленные евреи в Финляндии все же имелись. Король Густав IV Адольф (1792–1809) запретил «последователям Моисеева закона» въезд в Финляндию, однако те, кто там уже проживал, могли остаться. Вскоре страна вошла в Россию в качестве, как пишут историки, «автономной административно-территориальной единицы». Тем не менее Александр I сохранил все шведские законы. А поскольку запреты относительно евреев (не знаю уж, как с сарацинами) при всей финской законопослушности никогда в действительности не соблюдались, то следующему императору, Николаю I, пришлось дать финским органам самоуправления указание: паспортов для въезда в Россию евреям не выдавать. Самодержец евреев не любил, не скрывал этого и знал, что делать.

С другой стороны, это означало, что определенное количество «последователей Моисея» в стране Суоми все же набралось, и бдительный Николай предчувствовал, что они готовятся к массированному вторжению.

А проживало в Финляндии чуть более тысячи евреев…

Очень странная страна — другим словом Данию и не назовешь.

Как вам понравится: немецкая администрация попросила видного датского писателя Пера Нильссена написать для пронемецкой газеты статью о вреде евреев для Дании. Дело было во время оккупации, а от Нильссена немцы вправе были ждать сочувствия: он написал немало книг, где воспевал викингов, германскую (не в смысле «немецкая», а варварских германских племен) удаль и отвагу. И вообще ни в каком оккупированном государстве не составляло труда найти местного активиста. Или человека, который бы за дело взялся, а друзьям втихомолку объяснял, что, мол, заставили. И с удовольствием пересчитывал бы гонорар. Нильссен отговариваться не стал, сказал, что почтет за честь, что это его долг. В условленный срок статью принес, и ее напечатали.

На следующее утро вся страна ее читала. И покатывалась с хохоту. «Евреи, — писал Нильссен, — наносили нашей маленькой родине непоправимый вред. Они скупали лучшие сорта бекона и ветчины и съедали их сами, не оставляя ничего датскому народу. Теперь благодаря нашим освободителям этому издевательству над датским народом положен конец».

Знаете, мало в чем евреев в разных местах не обвиняли, кроме… повышенной любви к свинине. И издевательский характер статьи был ясен всем, хотя придраться вроде бы и не к чему: так человек думает. Мысли, в сущности, правильные, форма выбрана неверная. (На всякий случай Нильссен перебрался на лодке в близкую Швецию — туда же, куда переправили практически всех датских евреев.)

Общеизвестно, как датчане, включая короля, все вышли на улицу с желтыми звездами, как перевозили своих еврейских сограждан через пролив. Менее известно, что во всей датской истории, начиная с 1623 года, когда король Кристиан IV пригласил португальских марранов из Амстердама поселиться в стране, обещав им привилегии и свободу вероисповедания, нет никаких преследований евреев, ограничений их в правах и прочего. Это тем более удивительно, что по языку датчане близки немцам, географически — Польше, а датская принцесса стала матерью последнего русского императора. Во всех этих странах датчанам могли бы порассказать о евреях очень много поучительного. А вот же…

Герой романа датского писателя Мартина Андерсена Нексе «Мортен Красный» приезжает в Германию в самом начале прошлого века. Не то что до Гитлера, до Первой мировой войны еще далеко. Но героя бьют буквально по ушам антисемитские разговоры на каждом шагу. В Дании он этого никогда не слышал. Хотя езды от Копенгагена до Германии — даже по тем временам! — всего ничего, и по-немецки все читать умеют. Странная страна, непонятная нормальному человеку!

Может быть, дело в том, что евреев не так уж в стране много — тысяч семь с половиной, — так и датчан тоже не миллиард. Хорошо, то была оккупация, особые условия. Но в 1969 году, когда Народная Польша решила избавиться от остатков неблагодарного еврейского населения, Дания предложила принять полторы тысячи человек. По тому, сколько в Польше евреев оставалось, — очень значительную часть. Загадка Дании и ее ненормального поведения еще ждут своего научного разрешения.

Тысячелетний еврейский опыт учит: нет ничего более незыблемого и вечного под Луною, чем временные правила о евреях. В любой стране. Даже в Норвегии.

Евреи здесь никогда многочисленностью похвастать не могли, да и сейчас их не особо много, однако история их от этого менее интересной не становится. Как, впрочем, и сама норвежская история.

Судьбы стран Скандинавии вообще своеобразны. К примеру, мы до сих пор не можем с полной уверенностью утверждать, существовал ли здесь феодализм, как в других западноевропейских государствах. В Дании — да, был. А вот у ее северных соседок — неизвестно. А промышленная революция? Удивительнейшая ситуация: все страны как на подбор промышленно развиты, а вот была ли соответствующая революция?.. В общем, загадок тьма. Но, главное, никогда с уверенностью не скажешь, с какой из стран имеешь дело. Так уж получилось, что на протяжении столетий они чуть ли не по очереди побывали одна в составе другой, отстаивали свой суверенитет, чтобы потом бороться с движением за независимость у соседей, которые из угнетателей превратились в угнетенных… Конечно, это прежде всего относится к Дании со Швецией. Норвегия же обычно то входила в состав одной из них, то состояла в унии с другой, что в общем-то практически одно и то же.

При этом каждая страна, добившись вожделенной независимости, со скандинавской аккуратностью оставляла в силе принятые прежде законы. Последние, разумеется, множились, нередко вступая в противоречие друг с другом.

До 1814 года Норвегия почти 450 лет пребывала в зависимости от Датского королевства. И с завидным упорством отстаивала свои привилегии. Их, может, имелось не так уж и много, но каждая из них была по-своему дорога суровому норвежскому сердцу. В частности, вопрос о допуске в страну иноземцев (и иноверцев), который оставался в ведении местного стортинга — органа, так сказать, самоуправления в рамках датской монархии.

В 1657 году датский государь предоставил право свободного проживания в своих владениях «португальским евреям» (в основном из Нидерландов и Северной Германии). А владения эти были куда обширнее территорий нынешней Дании — охватывали Норвегию, Исландию и Гренландию. Неизвестно, как на это монаршее решение отреагировали исландцы. Скорее всего никак: хватало им борьбы против датского гнета, да и весьма затруднительно представить себе евреев, рвущихся в тогдашнюю Исландию с ее климатом и экономическими условиями. Точно так же равнодушными к возможности еврейской экспансии остались и гренландские эскимосы. А вот Норвегия признать это право отказалась.

То ли сильна была в норвежцах протестантская вера, исказить которую могли «иезуиты, евреи и сарацины», то ли бурлило в них желание доказать датчанам, что, мол, все равно сделают по-своему (в рамках закона, разумеется). Скорее всего второе. Заметим, что король датский вовсе не настаивал на немедленном вселении в страну католиков и магометан, подразумевая исключительно «португальских евреев» (сефардов, по-нашему). Но норвежцы уперлись со всей свойственной им горячностью. И великим упрямством.

Датский трон подтверждал права «португальских евреев» в 1670-м, 1684-м и 1750 годах. Но наследники норвежских провинциально-государственных мужей всякий раз отвечали твердым отказом. В 1814 году Норвегия перешла к Швеции, а у той правила насчет католиков, мусульман и интересующих нас евреев оставались неизменными. И вскоре крайне немногочисленные евреи, осевшие в стране фиордов, были из нее высланы. Не беремся утверждать определенно, но скорее всего именно нежелание шведских властей впускать евреев на свою территорию и способствовало тому, что прогрессивно настроенные представители норвежской интеллигенции начали поднимать вопрос о допуске евреев в страну. И в 1844 году стортинг разрешает его — опять-таки «португальским евреям». Такое пристрастие к эпитету «португальский» можно объяснить лишь тем, что эти — хотя и некрещеные — люди пострадали в свое время от католиков и католическо-иезуитскими агентами быть уж никак не могли (но это, предупреждаем, не более чем предположение).