Блистательный. Том 1
Шрифт:
Глава 9
Про то, что демон — надо, к слову, его хотя бы про себя как-то прозвать для удобства, а то мало ли, познакомлюсь еще с одним, путаница выйдет — таки выполнил свое обещание, мы с Валерой узнали из новостей следующим же днем.
В них сказали, что в лесу неподалеку от города найдены несколько обезображенных тел и разбросанные тут и там части тела. Среди погибших пока опознано лишь двое: Михаил Пожарский, старший внук великого князя Пожарского и наследник рода — папаша, как я успел понять, настрогал кучу деток и благополучно
В Школе объявили трехдневный траур, соболезнования погибшим принес Болконский, мэр города и даже сам император Павел. Пожарские, похоже, были у него в фаворе. СИБ начал расследование и уже огласил предварительную версию: скорее всего, Михаил со своими сподручными, включая Виктора, пытались выследить демона, что покинул Разлом и так и не был пойман, но не рассчитали свои силы.
Что ж, они были не так уж и далеко от истины.
Про следы от пуль не было сказано ни слова — скорее всего, демон потому и избавился от тел. Хитро.
— Знаешь, странное дело, — задумчиво почесал подбородок Валера, когда я переключил канал с новостей на какой-то идиотский сериал про приключения шпиона-графа, который ломает планы китайцев и англичан. — Я по идее должен мучиться от совести и, в конце концов, не выдержав, отправиться в СИБ и сдаться. А я же не чувствую… Ничего. Вот вообще.
— В моем мире давным-давно выяснили, что влияние убийства на психику сильно преувеличено, — зевнул я. — Думаю, к землянам это тоже относится.
— Тебе легко говорить, ты, наверное, там у себя тысячи положил, — произнес Валера не то с уважением, не то с опаской.
— Ну и держи в голове, что Пожарский первый напросился, — напомнил я Валере. — Впрочем, как и Виктор с другими мордоворотами. Они нас первые положить решили, так что это была самооборона.
Я, признаться, при мысли о почившем Пожарском не испытывал ничего, даже злорадства. Я так-то не злопамятный. Злой просто немного и плюс память у меня хорошая, даже слишком. Первое — от жизни, второе — с рождения.
— Ты прав, — вздохнул Валера. — Рано или поздно Пожарский просто обязан был нарваться не на того, — он слегка замялся. — А мирных тебе доводилось убивать? Случайно, разумеется, ты не думай.
Я бросил на Валеру такой взгляд, что он невольно покраснел и сделал звук погромче.
Глядя на то, как граф с револьвером, магией и крепким словом спасает плененную агентами Поднебесной красавицу, которую они похитили, чтобы получить информацию о перемещении императора и приготовить на него покушение, в душе моей шевельнулось небольшое воспоминание.
Был я тогда еще слишком юн и горяч и не слишком отдавал себе отчет в собственной силе. Я пытался организовать нападение на офис правой руки Бальтазара, вот только вместо вооруженных до зубов бандитов со своим боссом во главе там оказались…
Блин, Валера, вот умеешь ты пальцем в рану ткнуть.
Валера встретил новость о лишних выходных с небывалым энтузиазмом и радостно сообщил, что как раз вышла новая часть его любимой стрелялки, в которую он собирался рубиться с раннего утра до поздней ночи.
Я же радостно сообщил ему, что будет ему стрелялка,
но только в реальной жизни и потащил его в тир.— Дим, а может ну его? — в десятый раз сказал Валера, косясь на ноутбук. — Я же попал в прошлый раз!
— То могла быть простая случайность, — в десятый раз отрезал я. — К тому же, Пожарский стоял столбом. Как правило, в перестрелке люди носятся туда-сюда и стреляют в ответ. Как думаешь, сколько у тебя было бы шансов?
— Ноль, — честно признался Валера, в последний раз взглянул на ноутбук и пошел одеваться.
В тире мы провели часов пять, стреляя стоя, сидя, из дробовиков, автоматов и пистолетов. И если поначалу Валера попадал куда угодно, но не в мишени, то под конец уже семь из десяти пуль достигали цели.
— Неплохо для новичка, — покачал я головой и, к слову, не особо лукавя; я действительно знал людей, которым проще было с пушкой в рукопашную пойти, чем пытаться попасть во что бы то ни было.
— Правда? — обрадовался Валера.
— Ага, — сказал я. — Ты только перестань победные вопли издавать при каждом попадании. Когда ты против мишеней воюешь, это не слишком критично, но лучше сразу правильно научиться делать, чем переучиваться.
— Понял, — кивнул Валера и, немного помявшись, спросил: — Слушай, а кто такой этот Бальтазар? Ну, из-за которого ты и попал в этот мир?
Я вздохнул и помешал ложечкой кофе. После стрельбища мы заскочили в небольшой ресторанчик, чтобы перекусить.
В том мире, Аллоке, я родился в семье потомственных колдунов. Мой отец был архимагом десятого ранга — первым в истории колдуном, достигшем такого высокого уровня в столь юном возрасте — а моя мать была целительницей пятого.
Я был единственным сыном своих родителей и пользовался у них безграничной любовью. Талантом я также не был обделен. Уже в десять лет я поступил в Академию Стихий, в тринадцать же стал лучшем учеником, овладев третьим рангом. Я брал высоту за высотой, покорял за считанные недели вершины, на которых другие топтались годами, мне пророчили блестящее будущее…
А после Бальтазар Зис поставил на нем крест.
Он со своими людьми напал на наш фамильный особняк и прикончил моих родителей, чтобы завладеть всеми их секретами, артефактами и богатствами. Причем сделал это максимально вероломно, приехав под видом гостя — Бальтазар когда-то учился вместе с моим отцом и тот искренне считал его своим лучшим другом.
Зря.
Бальтазар, будучи на голову ниже отца по мастерству, просто завидовал ему и ждал удобного момента, чтобы предать.
Меня он также попытался прикончить. Наемные убийцы оставили меня лежать в луже крови, еле дыша, уверенные, что я сдохну.
Однако я выжил вопреки всему.
Выжил, чтобы отомстить.
Бальтазар выставил все так, что отец с матерью занимались незаконными практиками и оказали сопротивление при попытке обыскать особняк.
Со временем вскрывались все новые и новые тайны нашей семьи — лживые, разумеется — и вскоре наша фамилия стала нарицательной.
Если ее и вспоминали, то лишь с отвращением.
Я же начал тренироваться.
Постигать новые практики, овладевать новыми техниками.
Через несколько лет Бальтазар узнал, что мне удалось выжить.