Близится буря

Остальное стадо без всякого визга, но дружно и резко сорвалось с места — и в заросли. Некоторое время был слышен треск, потом и он затих.

— Нормально, с жарким будем, — одобрительно сказал Байкин.

* * *

След людей проследили до вполне широкой и натоптанной тропы, по которой, со слов Фрола, часто ходили племена. Дальше в джунглях было много оврагов, даже неграм там тяжело двигаться, а вот тут, примерно в полукилометре от берега, местность была достаточно проходимой, если только ей совсем зарастать не давать. В общем, с того места установили лишь то, что люди могли пойти в любую из двух сторон. Все. Но все равно подозрительно, потому что никаких вменяемых причин шляться здесь для нормальных людей нет.

Свинью освежевали, оставив скелет и прочее на поживу падальщикам. Завтра на том месте только белые кости останутся, а через пару недель даже их растащат. И сейчас из камбуза тянуло жареным мясом, вызывая у всего экипажа активное слюноотделение. Экипаж выкупался в море поочередно, забираясь обратно на борт по сброшенной сети, бдили лишь вахтенные. В бухте хватало мелких акул вроде чернокрылых, но опасности от них не ждали. Хоть на берегу никого и не нашли, щитов от борта не убирали — так спокойней.

Я тоже понырял, чувствуя, как прохладная, прозрачная, бледно-зеленая, если смотреть из-под поверхности, вода смывает пот и грязь, собранную за недолгую прогулку по джунглям. Нырнул несколько раз к большому камню, поднимавшемуся из песчаного дна, распугивая мелких ярких рыбешек. Когда поднялся на борт и убедился, что в воде никого не осталось, сказал Игнатию, что пора отваливать, и тот дал команду сниматься с якоря. Экипаж засуетился, поползли вверх поднимаемые паруса, зашевелившись на ветру, яхта развернулась к востоку и пошла, постепенно набирая скорость. Недалекий берег пополз назад, словно ленту кто-то тянул.

— Что у вас получается? — Уже после обеда в кают-компании подсел я к Платону и Пламену, занятых какими-то расчетами.

— Бухта вполне годится под якорную стоянку, к берегу можно подойти на полста метров примерно, — обернулся ко мне Платон. — Судна четыре может встать, и еще для маневра место останется.

— Вот так, да? — Я пригладил еще влажные после купания волосы. — То есть как место высадки десанта бухта удобна?

— Безусловно, — подтвердил Платон. — Теперь мы куда?

— Сюда, — я ткнул пальцем в расстеленную на столе карту, — в бухту Родниковую. Кстати, можно будет запас воды пополнить.

— Да, там можно, — сказал Пламен, — отец рассказывал, что там несколько раз воду брали, очень хорошая.

После обеда меня неожиданно потянуло в сон согласно старой истине, которая гласит, что до обеда борешься с голодом, а после обеда со сном, и я самым наглым образом скрылся в каюте, «притопив» часа два. Когда проснулся и поднялся на палубу, обнаружил, что пейзаж на берегу сменился. Берег стал заметно выше, скалистым, зелень посветлела и высохла, да и сплошная ее стена сменилась разбросанными там и сям кустами. Джунгли закончились, потянулась саванна.

Дневная жара была в разгаре, солнце палило так, будто над головой дверцу печи открыли. Я вышел на палубу, быстро осмотрел оба орудия, носовое и кормовое, после чего укрылся от зноя в кают-компании, в которой из-за открытых с разных сторон окон гулял заметный сквозняк. Яхту немного покачивало с боку на бок, ветер посвежел, но не настолько, чтобы зной разогнать.

У штурвала стоял сейчас боцман, босой, время от времени почесывая левой ногой правую и что-то напевая в бороду.

— Глеб, до Родниковой сколько идти будем? — окликнул я его.

— Часов пять, пожалуй, — ответил он сразу. — А что?

— Да ничего, просто опять на ночь на якорь придется вставать. Как-то мы в противофазе со временем идем.

— Придется, а что поделаешь? — пожал он плечами.

Это точно. Обидно, что время теряем на таких стоянках.

Ладно, тогда пока время с пользой проведу, потренируюсь. Спустился в каюту, чтобы излишне любопытных не привлекать, с полчаса занимался тем, что набил барабан револьвера учебными патронами и затем выдергивал его из кобуры, одновременно взводя курок левой рукой, затянутой в замшевую перчатку со специально нашитым на нее куском толстой кожи, и спуская его, целясь в воображаемую цель. Ковбойство чистой воды, но, как я заметил, это искусство здесь вроде как ценится. А если так, то, может, и не зря. Если выдернуть револьвер, схватить его двумя руками и выстрелить в более-менее удаленную цель я могу примерно за секунду, то таким вот манером пальнуть во что-то близкое смогу меньше чем за половину этого времени. А то и за треть. Кто знает — вдруг пригодится?

Пока тренировался, пришел Пламен.

— Можно посмотреть? — с ходу спросил он.

— Посмотреть? — переспросил я.

Вот только зрителя мне не хватало. Не люблю праздного любопытства, особенно когда его кто-то проявляет к моей персоне.

— Ага.

— Не, посмотреть нельзя, — сказал я решительно. — Поучаствовать можно, участие только приветствуется.

— А я так не умею! — Парнишка даже отступил назад.

— Вот и учись. Доставай ствол, высыпай патроны. — Я выставил мешок с холостыми на канатный ящик за рубкой, вроде как приглашая пользоваться не стесняясь.

Пламен был вооружен и револьвер носил на себе, причем явно с гордостью. Хороший револьвер, пусть и не из самых мощных. Пока ему по возрасту не положено было постоянно носить, но в составе экипажа он вроде как официально повзрослел. Стрелять здесь умеют все, но «уметь стрелять» и «хорошо уметь стрелять» — вещи все же разные. Пламен покуда просто «умел».

— Тогда делай как я. — Я встал левее, уступив ему место. — Пока не снаряжай, понял?

— Ага. — Он выбросил патроны из своего оружия в ладонь, а потом ссыпал их в подсумок на подтяжках.

— Тогда начнем с извлечения из кобуры. Покажи, как ты это делаешь.

* * *

Яхта шла вдоль берега еще двое суток. За это время географы описали две бухты, и половина первой задачи от брата Иоанна была выполнена, оставалось еще в будущем пройти от Новой Фактории на запад. После Собачьего мыса, названного так в честь того, что на экипаж купеческого лихтера, высадившегося здесь впервые, напали дикие собаки, яхта изменила курс на юго-восточный. И пошла, по плавной дуге огибая группу Скалистых островов, между которыми не каждый шкипер ходить решается, название у них не просто так появилось.

Путешествие шло спокойно, разве что кок Серега, удивший рыбу с кормы, выловил довольно крупную, метра на два, белокрылую акулу. К съедобным эту рыбу отнести никак не получалось, так что крюк из нее вырвали, хоть и с большим трудом, с немалым куском плоти, а саму рыбину вышвырнули за борт. Потом кок выловил пару барракуд и, несмотря на кислые физиономии экипажа, потащил их на разделку, заявив:

— Все равно ничего путного сегодня не клюнет, я знаю.

Барракуду точно особо вкусной не назовешь, но со специями нормально, есть можно.