Близнецы страсти

Она рассмеялась и похлопала его по плечу:

– Кира, дорогой, не кажется ли тебя, что мы слишком мало знакомы для этого? – Она направилась к двери. – Идем, Казанова.

– Но я не это имел в виду… О боже! За кого ты меня принимаешь?!

– За мужчину, который пытается приукрасить свои достоинства перед красивой женщиной, – без тени улыбки ответила она и вновь засмеялась под неодобрительным взглядом Марии Дмитриевны, заглянувшей в кабинет, чтобы спросить, какие напитки им подать.

В лифте женщина повернулась к Кириллу и сказала:

– Я здесь впервые после того, как умер Герман. Очень странное ощущение, даже не могу описать…

– Воспоминания. Мне тоже было сложно находиться здесь, потом все прошло. Время лечит.

– Сомневаюсь, – ответила она, и Кириллу показалось, что в эту минуту она думает не о его отце, а о ком-то другом.

* * *

– Тетя Фира, когда ты с мамой разговаривала в последний раз?

– Говори прямо: что конкретно ты желаешь узнать?

– Когда она приедет, – ответила Женя. – Мы давно не виделись.

– Соскучилась? – Тетя Фира смягчилась, уловив в ее тоне грусть.

Родители Жени хотя и состояли в браке, но жили отдельно. Похоже, их обоих устраивало подобное положение. Оба занимались любимым делом: папа тренировал сборную и часто бывал в разъездах, мама все еще руководила спортивной школой в Сочи, которую она отказалась покидать после того, как отцу Жени предложили работу в Москве. Встречались родители не более четырех раз в год, но каждый раз создавалось впечатление, будто у них начинается медовый месяц, настолько супруги были рады обществу друг друга. В такие моменты Женя предпочитала уезжать куда-нибудь, потому что ее раздражала приторная ласковость, с которой вели себя ее родители. Она мысленно прикинула, как скоро наступит время очередного «месяца любви», поэтому и поинтересовалась у Фиры, известна ли ей точная дата приезда матери, чтобы вовремя улететь куда-нибудь подальше.

– Когда вернется из Уфы Валера, тогда и мать твоя приедет.

– Хорошо, – кивнула Женя, думая о том, в какую бы страну ей податься беженцем.

– А куда ушла наша девочка? – спросила тетя Фира.

– Встреча у нее, – уклончиво ответила Женя и полезла пальцем в банку с вареньем.

– Ложку возьми! – замахнулась на нее полотенцем тетя Фира. – Волнуюсь я.

– Микробов боишься? – пошутила Женя, однако поняла, что та имеет в виду. – Не стоит.

– Стержня в ней нет. Мягкая она, легко поддается жалости. Оттого и влиять на нее может каждый, кто нащупает эту ее слабость.

– Я бы на твоем месте не делала поспешных выводов. Поверь мне, такого сильного человека редко можно встретить.

Фире понравилось, что Женя принялась защищать подругу, но также она удивилась ее нежеланию замечать очевидное.

От входной двери послышался шум. Улыбнувшись вошедшей в комнату женщине, о которой только что велась беседа, тетя Фира почтительно наклонила голову и, сославшись на плохое самочувствие, удалилась в свою комнату, чтобы в уединении ощутить нежность, которая редко присутствовала въяве в их отношениях с Женей. Фира обожала эту острую на язык и чересчур пылкую девицу, но больше всего Фира ценила в Жене отзывчивость и доброту. Эти два ценных качества очень редко встречаются в нынешней жизни. Люди, считала Фира, слишком зациклились на самих себе, прекратили обращаться к извечным ценностям, находя их устаревшими, а потому – излишними. Они отдалились от других людей, закрылись от всего мира непроницаемым панцирем, превратились в одиноких созданий, боящихся протянуть руку тому, кто просит их о помощи. Женя, к счастью, не утратила способности к любви и поддержке других. Правда, делала она это в присущей ей манере: слишком напористо и самозабвенно. Но, по мнению Фиры, лучше было иметь такую открытую и жадную душу, как у Жени, чем жить с половиной души и сердца.

– Окончательно замучила Фиру?

Женя обняла подругу за талию и прижалась к ней.

– Ты вся светишься, – сказала она, увидела, что та держит в руке бумажный пакет, и забрала его, быстро вывалив содержимое на стол. – Что это? Альбомы?

– Ненужный хлам. Повод, чтобы оправдать мою встречу с Кириллом и попасть в квартиру. Он сменил замки, представляешь?

– Неудивительно, – отмахнулась Женя, с интересом рассматривая фотографии. – Слушай, а этот Юманов симпатичный! Почему ты раньше об этом не говорила?

– Симпатичный? – Женщина с удивлением посмотрела на снимок, который Женя повернула лицом к ней. – Кира – обычный, невыразительный, незапоминающийся. Но улыбка у него красивая.

– Чувствую интерес в голосе!

– К Юманову? Он – тюфяк. Спокойный и мягкий. Мне такие не нравятся. Не тот типаж.

– Я, как никто другой, знаю, какие мужчины тебя привлекают, – Женя вновь всмотрелась в лицо Кирилла. – Мое мнение – хорош! Не Влад, конечно, и уж тем более не Рэм, – добавила она и быстро сменила тему: – Встреча оказалась такой, как ты ожидала?

– Более того! Мне даже не пришлось заводить разговор об акциях. Он сам предложил их выкупить. Осталось только договориться о цене.

– Здорово, – задумчиво произнесла Женя. – А что теперь?

– Устраню Романова-старшего. А потом, когда главное препятствие исчезнет, возьмусь за сестру.

– Может, – предложила Женя, – стоит обратиться за помощью к Рэму?

Женщина покачала головой:

– Даже и не думай. Я не смогу дать ему то, что он потребует взамен.

– Себя?

Глава 9

Тело Влада Романова специальным рейсом перевезли в Москву, где и похоронили со всеми необходимыми почестями. Правда, похороны прошли в относительно секретной обстановке, в присутствии узкого круга людей, чтобы не вызвать излишнего интереса со стороны прессы, которая, впрочем, и так хранила молчание. Ни австрийские, ни российские газетчики не пытались раскрутить тему убийства, словно и не знали о произошедшем. Создавалось такое впечатление, будто некто хорошо постарался, не позволив какой-нибудь информации просочиться в массмедиа. В одной из венских газет напечатали короткий репортаж, где сообщалось о безвременной кончине российского дипломата, при этом не указывались причины его смерти, лишь сухие факты: указано было время, когда жизнь его оборвалась, и место, где он будет похоронен.

Но если пресса молчала, то весь дипломатический корпус гудел, как улей. Вернее, он шуршал, как серпентарий, где растревоженные змеи беспокойно метались, чувствуя угрозу и готовясь защищать свой выводок до последнего дыхания. Почему-то все решили, что убийство Влада было политическим, однако, не желая портить отношений с австрийской стороной, яростно доказывавшей свою непричастность, дипломаты не стали раздувать скандал. Более того, венская полиция получила приказ прекратить расследование, дабы не злить россиян, намеревавшихся лично прояснить обстоятельства, приведшие к столь наглому преступлению.

Женщина вспомнила тот страшный день, когда ей позвонила няня сына и долго не могла объяснить, что произошло. Она рыдала в трубку, и одновременно с ней плакал Саша. В это время госпожа Романова находилась с женой посла. За чашкой кофе они обсуждали прошедший прием, делились впечатлениями и смеялись над курьезными ситуациями, которых редко удается избежать даже на официальных мероприятиях. Рядом с Дарьей Максимовной Романовой было хорошо, и не хотелось возвращаться домой. Она боялась, что встретится с Владом и между ними непременно случится ссора. Она искренне желала избежать скандала, и, на ее беду, желаемое осуществилось.