Близнецы страсти

– Нет, дорогая, – шептал он. – Я сильнее. Я выиграю!..

Каждый из них боролся за жизнь, один – с яростной ненавистью, другой – с отчаянием. Оба понимали, что следующее мгновение может стать последним, и это удваивало их силы. Гибко вывернувшись, Анна все-таки схватила пистолет, но не смогла им воспользоваться. Палец ее оказался на курке, но дуло пистолета смотрело в стену, кроме того, Рэм одной рукой сжимал ее запястье, а другой с силой душил. В последнем порыве, чувствуя, что сил ее больше ни на что не хватит и в следующую секунду ее тело предательски замрет, а мозг отключится, Анна приподнялась, ловко вывернулась и выстрелила. Рэм вдруг улыбнулся. На губах его показалась кровь, он хрипло задышал и прижался к Анне, дотянувшись окровавленными губами до ее шеи.

Она попыталась высвободиться, но не смогла пошевелиться. Проведя руками по спине Рэма, словно в последний раз обнимая его, Анна напрягла мышцы и с трудом оттолкнула его со своей груди. Она со слезами посмотрела на пистолет, который все еще держала в руке, и отбросила его в сторону. Прислушавшись к тишине в квартире, Анна расплакалась, упав лбом в колени, и даже не услышала шум у входной двери. Подняла голову, когда чьи-то руки быстро подняли ее с пола и поставили прямо перед Робертом Рустамовичем, который с ужасом смотрел на мертвого внука. С такой же ненавистью, которая еще несколько минут назад опаляла изнутри глаза Рэма, Галеев-старший нанес Анне оглушительную пощечину, потом еще одну. Она не могла сопротивляться, потому что двое мужчин крепко держали ее, не давая ей возможности пошевелиться.

– Дрянь! – стонал Роберт Рустамович, нанося Анне удары.

Потом он опустил руку и бросил взгляд на неподвижное лицо Рэма.

– Уведите ее, – сквозь зубы процедил он и в бессильном гневе проследил за тем, как Анну поволокли к входной двери.

Сделав несколько шагов следом, он остановился и снова посмотрел на Рэма, едва сдержавшись, чтобы не закричать от боли. Отвернувшись, он увидел на пороге спальни маленького мальчика, прижимавшего к груди мягкого зайца со смешным галстуком в виде цветочка на шее. Хрупкий и трогательный, он вызвал гамму самых противоречивых чувств в душе разъяренного старика. Зеленые глаза мальчика беспокойно засветились, когда они с Галеевым встретились взглядами. Роберт Рустамович задержал дыхание, настолько он был сражен внешним сходством Александра и Рэма.

– Мама, – заплакал ребенок, посмотрев на Анну, которую уже подводили к двери.

Услышав его тихий зов, Анна с нечеловеческой силой разметала мужчин по сторонам и, подбежав к мальчику, присела перед ним на колени.

– Солнышко мое, ты меня узнал! – Анна, всхлипывая, прижалась к нему и быстро отодвинулась. – Я тебя очень люблю, – сказала она, проведя пальцами по его щеке, дотронулась до тонкого носа и поцеловала в дрожащий подбородок. – Мама всегда любила тебя и будет любить, – глотая слезы, чтобы не напугать ребенка, спокойно произнесла Анна, поднялась, испытующе посмотрела на Роберта Рустамовича и направилась к мужчинам, явно не знавшим, что им следует предпринять.

– Выйдите, – послышался скрипучий голос Галеева.

Мужчины немедленно скрылись за дверью, оставив хозяина наедине с женщиной, от которой он несколько минут назад приказал избавиться.

– Я всегда буду вас ненавидеть, – сказал Роберт Рустамович, подойдя к Анне, опустившей голову, и дотронулся до ее подбородка, приказывая посмотреть ему в глаза. – Никогда не прощу за то, что вы отняли у меня внука. Но я не лишу Александра матери. Уходите, – добавил он и сжал зубы. – Убирайтесь!

Дрожа всем телом, он повернулся к мальчику, тот бросился к маме и прижался к ее бедру. Анна взяла его на руки и, прикусив распухшие, окровавленные от пощечин губы, заглянула в глаза сыну, подумав, что уже не помнит их цвет. Они были зелеными, такими же яркими, как у его отца.

– Постойте, – попросил Галеев и, протянув руку, пригладил черные волосы мальчика.

Саша смущенно смотрел на расстроенного старика, потом улыбнулся и протянул ему зайца.

– На, – сказал он, держа игрушку за ухо.

Роберт Рустамович покачал головой.

– Оставь его себе, малыш, – сказал он, взяв в руку его маленькую ладошку. – А теперь – уходите.

Вернувшись в гостиную, где лежал его внук, Роберт Рустамович с трудом присел рядом и, зажмурившись, втянул ноздрями воздух, чувствуя, как слезы побежали по щекам. Только что он едва не совершил самую страшную ошибку в жизни. Роберт Рустамович много раз ошибался, и каждый раз эти ошибки болью прожигали его сердце. Пожалуй, меньше всего ему удалась роль любимого деда, открывшего перед внуком весь мир. Конечно, он так и поступил, но не дал мальчику самого главного – любви и понимания, полагая, что может сделать Рэма счастливым только с помощью денег. Гибель Рэма была лишь результатом того одиночества, окружавшего этого чувственного мужчину на протяжении всей его жизни. Он не был виновен в том, что превратился в жестокого и непредсказуемого в своей ярости человека, его просто никто не научил быть другим. В этом были виноваты Роберт Рустамович и родители Рэма, а не Анна, которая лишь защищала своего сына. Роберт Рустамович гладил Рэма по спине и тихо плакал. Наконец он поднялся на ноги и на пороге комнаты оглянулся, в последний раз посмотрев в прекрасное лицо своего мальчика, который так хотел быть счастливым, но не знал, как этого добиться.

– Уничтожь следы присутствия в этой квартире ребенка и его матери, – сказал он своему помощнику Олегу, и тот понимающе кивнул. – Потом позвони генералу Лобачеву и попроси его связаться со мной.

– Сделаю. – Олег дотронулся до плеча босса: – Что-нибудь еще?

– Отвези меня домой.

– Конечно, Роберт Рустамович, – Олег подал ему руку, и старик уцепился за нее, словно боялся упасть. – Поедемте домой.

Он медленно повел его к машине, сломленного сердечной болью и внезапно изрядно постаревшего. Роберт Рустамович с трудом переставлял ноги, думая о пустой квартире, в которой его никто не ждал, кроме старости и одиночества.

* * *

Анна медленно вышла из дома, прижимая к себе мальчика, который, почувствовав напряжение в душе матери, не шевелился, спокойно опустив голову на ее плечо. У Анны не было с собой телефона, чтобы позвонить Жене или Кириллу и попросить их приехать за ней. Не было и денег на такси. Но это не волновало ее. Она держала в руках самое дорогое, что имела в этой жизни.

– Мама, – позвал Саша, гладя ручкой ее шею, – хочу пить!

– Скоро мы будем дома, – прошептала Анна, наконец осознав, что все закончилось. – Сынок, – заплакала она, – мы скоро будем дома!

Она не заметила оказавшегося рядом с ними Виноградова, но несказанно обрадовалась его появлению.

– Артем! Почему ты здесь?

Тот как-то неопределенно махнул рукой и поправил взлохмаченные волосы.

– Все в порядке? – с беспокойством спросил он, заметив кровь на ее джемпере.

– Теперь – да. Познакомься: это Саша.

– Едем домой, к семье. Там и отметим знакомство.

Глава 27

Солнечным декабрьским утром Женя Субботина вышла замуж за Артема Виноградова. Скромное торжество решили устроить в Сочи, в кругу родных и близких, которых у них оказалось не так уж и мало. На самом бракосочетании присутствовали лишь жених с невестой и свидетели – Анна и Кирилл. Затем молодожены приехали в дом матери Анны, где их ожидали остальные гости. День радовал теплом, несмотря на то, что зима была в самом разгаре, поэтому все собрались на солнечной террасе и постоянно требовали от новоиспеченных мужа и жены скрепить их союз крепким поцелуем. Наконец Женя не выдержала и приказала всем угомониться.

– Хватит! – выкрикнула она и рассмеялась. – Виноградов, мы с тобой никогда столько не целовались!

– Появился хороший повод, – сказала Анна, подойдя к подруге. – Пользуйся моментом, – заговорщически подмигнула она Артему и, расцеловав раскрасневшуюся Женю, отошла в дальний конец террасы.

Давно у нее не было так спокойно на душе. Первое время Анна не могла поверить в то, что все вернулось на свои места. Каждую минуту она проводила с Сашей, восполняя потерянный год, и втихомолку, чтобы никто ее не видел, горевала по сестре и Рэму. Роберт Рустамович действительно отпустил ее. Никто не тревожил Анну и ее семью, и она постепенно приходила в себя, упиваясь покоем и счастьем. Через некоторое время Анна вернулась в квартиру, где она когда-то жила с Владом, но поняла, что не желает связывать свое будущее с этим местом. Продав ее и их апартаменты в Вене, Анна обрадовалась тому, что наконец-то она освободилась от вещей, в которых не испытывала никакой необходимости. Большой неожиданностью оказался найденный ею саквояж, наполненный драгоценностями, принадлежавшими Веронике. Анна не решилась избавиться от него, просто отвезла матери, которая долго плакала над этими дорогими безделушками. Наталья Аркадьевна скорбела о своей старшей дочери, и Анна не пыталась уменьшить ее боль, зная, что подобное невозможно. Только время способно смягчить удар от потери близкого человека и заглушить мысли о его предательстве, но никто не в силах помочь кому-либо избавиться от горечи в сердце, лишь сам человек может прекратить собственные мучения, простив и себя, и тех, кто причинил ему эти страдания.

– О чем ты думаешь, солнышко? – спросила Наталья Аркадьевна, обняв дочь за талию.

Анна указала на Кирилла. Он держал на руках Сашу и при этом что-то жарко доказывал своей матери, не упустившей возможности в очередной раз провести для сына «урок» о жизни.

– О нем, – сказала Анна, улыбнувшись Наталье Аркадьевне.

– О ком именно? – рассмеялась та. – О моем внуке или о зяте?

– Мама, мы не женаты.

– А как же мне называть Кирилла? Любимый мужчина моей дочери? Слишком длинно. Зато слово «зять» всем понятно.