Близняшки от босса. Сердце пополам

— Какой же? — сглатываю я. — Праздник?

— Хм-м, — обжигает дыханием кожу, отчего у меня ноги подкашиваются. — Назовем его… Воссоединение семьи.

Даю волю чувствам и, обвив Вадима руками за шею, льну к нему, как домашняя кошка. Плед сползает с моих плеч, но Шторм подхватывает его — и, укутав меня опять, бережно обнимает.

— Я тебя не узнаю, Вадим, — шепчу ему в губы. — Откуда в суровом боссе столько романтики. Не приболел ли ты? — заключаю лукаво. И, отстранившись, ехидно лба его ладошкой касаюсь.

— Так, отставить шуточки, — перехватывает мою руку, целует в запястье. — Это моя прерогатива, — на мгновение карамель в его глазах вспыхивает, но Вадим тут же подавляет этот порыв. Видимо, еще не время. — Присаживайся, Снежинка, иначе я утащу тебя прямо сейчас в берлогу.

Киваю послушно, устраиваюсь в кресле, забираясь с ногами. Все-таки на лоджии прохладно. И не хватает близости Вадима. Но он как назло садится напротив. На расстоянии вытянутой руки, но мне кажется, что между нами целая пропасть.

Терплю. Принимаю его правила игры.

Наблюдаю, как он берет бокалы с подоконника, ведь стол не вмещает широкого размаха щедрого Шторма. Наполняет их.

— Ой, нет, я не… — спохватываюсь я.

— Я тоже, хотя иногда не помешало бы, — хмыкает Вадим и передает мне бокал.

— Лимонад? — смеюсь я, определив по запаху.

— Не верти носиком, — отмахивается. — Зато смотрится красиво. За нас, — касается своим бокалом края моего. Почти невесомо.

И внимательно следит, пока я делаю глоток. Стрельнув в Вадима взглядом, я с подозрением смотрю в бокал, изучаю его содержимое. Подношу к окну и, когда тусклый свет падает на дно, я определяю, что в искрящейся жидкости что-то поблескивает.

Удивленно насупив брови, достаю из лимонада… кольцо. Салфетками его протираю. И укоризненно головой качаю, пытаясь игнорировать взбесившееся в груди сердце и парализованные на мгновение легкие.

— Вадим, а если бы я его проглотила, — смущенно хохочу я, а сама колечко рассматриваю.

Красное золото с изящными узорами, насыщенно-синий сапфир в виде сердца. Украшение невероятно красивое, но необычное.

— Я надеялся на твою природную осторожность, — оправдывается Вадим. — В крайнем случае, у нас есть слабительное, — подтрунивает.

Впиваюсь в шутника возмущенным взглядом, но следом — смягчаюсь. На самом деле, мы оба нервничаем безумно. И смех — наша защитная реакция. Чувствуется, как атмосфера вокруг накаляется. Вот-вот полетят искры.

— Снежинка… — тон Вадима резко становится серьезным, а голос слегка срывается. — Это кольцо — что-то вроде семейной реликвии. Несколько поколений Шторм с ним предложение делали. Заряжено на успех и положительный ответ, — ухмыляется, но тут же улыбку стирает с лица. — Надеюсь, на мне не сломается.

Тянется через стол, подает мне руку, в которую я охотно вкладываю свою ладонь. Забирает кольцо, чтобы надеть мне на палец, но…

Сжимаю кулак, не позволяя Вадиму завершить начатое.

— Лена носила его? — вспыхиваю, превращаясь в горящий фитиль.

Жгучая ревность отравляет мою душу, забирается в самые дальние ее уголки. Я четко понимаю, что чувствовал Вадим, когда я в его присутствии говорила о любви к бывшему. Это больно, разрушительно. Яд без противоядия. Невозможно остановить распространение.

Хочу руку убрать, но мое запястье оказывается в крепкой хватке.

— Нет, — незамедлительно отвечает Шторм, и я ему верю. Из груди вырывается облегченный всхлип. — У меня как-то и мысли не возникало подарить Лене это кольцо, — задумывается на миг. — Она предпочитала ювелирные изделия последней коллекции и обязательно с бриллиантами, — отпускает мою руку. — Черт. Хотя… О чем это я? У тебя будет все лучшее. Новое. Дорогое. Все, что захочешь…

Он прячет кольцо в ладони, собирается откинуться на спинку кресла, но я покашливаю возмущенно.

— Подарки не забирают, — изгибаю бровь. — И это кольцо… Оно намного ценнее бриллиантов последней коллекции, — вновь протягиваю руку. На этот раз Вадим действует быстрее. И вот уже на моем пальце красуется синее сапфировое сердце. — Ничего не хочешь сказать мне? — закусываю губу в ожидании.

Специально будоражу Шторма, провоцирую. Но в то же время горю сама.

— Выходи за меня? — на выдохе.

— Я думала, ты и так все решил, — прокручиваю колечко на пальце, поглаживаю камень. — Просто готовые документы мне принесешь. И свидетельство о браке. Задним числом оформленные.

— Да что ж ты такая язва сегодня, — нервно хмыкает Вадим и делает глоток воды. — Нет, я хочу, чтобы ты приняла осознанное решение. Сама захотела быть со мной.

— Зачем? Ты же берешь все, что пожелаешь, — пожимаю плечами.

— Не в твоем случае, — звучит хрипло.

— Почему? Что со мной не так? — «ковыряю» обледеневшего за всю жизнь Шторма, пытаясь докопаться до его чувств.

— Потому что тебя я люблю, — наконец, капитулирует он. — Настолько, что для меня крайне важна взаимность.

Улыбаюсь широко и искренне, подскакиваю с места — и приближаюсь к Вадиму. Импульсивно опускаюсь перед ним, опираясь руками о колени, голову запрокидываю и взгляд его ловлю.

— Это взаимно, Вадим, — заглядываю в янтарные омуты, что буравят меня пристально. — То, что я сказала Антону, звучало в прошедшем времени. И ничего общего не имеет с настоящим, — лепечу сбивчиво. — Я отпустила все, что было до тебя. Разобралась в своих чувствах и…

— Встань с холодной плитки, простудишься, — рявкает Шторм грозно, перебивая меня.

Ойкаю, когда Вадим сам поднимает меня и устраивает у себя на руках. Крепко обхватив ладонями талию, прижимает меня ближе. Носом в шею утыкается, ведет выше, в ушко целует. И шумно вбирает мой запах.

— Я люблю тебя, — произношу, наконец, самое важное. Наверное, с этого и надо было начать. Гораздо раньше…

Тону в крепких объятиях, которые вышибают воздух из легких. Плед сползает, светильники гаснут, остатки торта и тарелки слетают со стола. Мой голос с трудом прорывается сквозь звон разбитого стекла, когда я растерянно лепечу: