Близость

Лихорадочно вспоминаю, что нужно делать в такой ситуации. Скорая! Надо вызвать скорую! Вскакиваю с колен и бросаюсь к столу за мобилой. Набираю номер, без запинки обрисовываю диспетчеру ситуацию, называю адрес и скидываю вызов.

Зачем-то тянусь к ящику записного стола и вынимаю оттуда медицинскую карту сестры, которую мне отдали в детском доме. Глаза начинают хаотично прыгать по строчкам. Не знаю, что я хотел там найти, но я нахожу. Взгляд вылавливает отдельные слова "Хроническая артериальная гипертензия", "травма левой почки". Начинаю вчитываться внимательнее. Оказывается, сестра должна ежедневно принимать таблетки. Какого хрена я об этом ничего не знаю?! И что вообще за травма почки такая? Откуда, чёрт возьми, она взялась? Прохожусь по внушительному списку выписанных Кате препаратов: ингибиторы, диуретики, бета-блокаторы…. Блять! Чувствую себя беспомощным дибилом. Поганое чувство, мне не свойственное. Бросаю взгляд на лежащую на диване сестру. Она такая маленькая, хрупкая и нежная, левая рука свободно свисает с дивана. Подхожу к ней и беру её за эту руку, переплетая наши пальцы. Начинаю целовать каждый пальчик на её маленькой ручке.

— Всё будет хорошо, Котёнок, я позабочусь о тебе. — шепчу ей в перерывах между поцелуями. В грудной клетке начинает щемить, хочется прижать Катю к себе, заключить в объятия, зарыться в её волосы, вдохнуть запах её тела, но я отдёргиваю себя, услышав громкий стук в дверь. Скорая! Ну наконец-то!

Вручаю врачу скорой медицинскую карту сестры, и нервно мнусь рядом, пока тот изучает содержимое.

— Ну?! Не томите уже, доктор. Что за хрень с ней твориться? — не выдерживаю долгого молчания врача.

Медик некоторое время хмурится, затем сообщает мне, что судя по указанной в карточке информации, несколько лет назад у Кати была серьёзная травма почки, вызванная ударом. В следствии чего, она страдает хронической артериальной гипертензией, проще говоря, повышенным артериальным давлением. Сестра должна ежедневно принимать лекарства, чтобы поддерживать давление и работу почек в норме. Сегодня она не приняла необходимую дозу, в связи с чем, её давление резко подскочило, что вызвало обморок.

Кате ввели что-то в вену и она постепенно начала приходить в себя. Выпроводив медиков, я пулей помчался обратно к сестре.

Заглядываю в кабинет, Катя лежит с открытыми глазами, но всё ещё вялая и слабая. Её взгляд блуждает по комнате, не в силах сфокусироваться. Подхожу вплотную к дивану и, опустившись рядом с сестрой на колени, беру её за руку.

— Андрей… — слабым голосом с полувопросительной интонацией бормочет Катя.

— Я здесь, малыш. — переплетаю наши пальцы, второй рукой гладя её мягкие волосы, спускаюсь ниже и легким прикосновением поглаживаю щёку.

Катя начинает слабо елозить на диване, пытаясь принять более удобную позу. Решив, что диван не лучшее место для ослабевшей сестры, приподнявшись беру её на руки и несу на второй этаж в спальню.

— Куда…. куда мы идём? — всё тем же ослабевшим голосом спрашивает Катя.

— Не волнуйся, Котёнок, я отнесу тебя в комнату. Тебе нужно выспаться, сегодня был тяжёлый день. Закрывай глазки, малыш, и ни о чём не беспокойся.

Катя послушно закрывает и без того отяжелевшие веки, и, кладёт голову мне на грудь.

Я бережно опускаю сестру на кровать и укрываю одеялом. Поцеловав её в лоб, отворачиваюсь, уже собираясь встать, но вдруг чувствую, как её тоненькие пальчики обхватывают моё запястье.

— Андрей…. пожалуйста, не уходи… — шепчет сестра. — Мне страшно…

Катины испуганные глаза взирают на меня с такой мольбой, что моё сердце сжимается от боли за мою малышку. Поднявшись с постели, стягиваю с себя рубашку и брюки и откидываю их на пол.

— Я не уйду, Котёнок. — с этими словами, опускаюсь на кровать рядом с сестрой. Катя прижимается спиной к моей груди, словно пытаясь соединиться со мной, нуждаясь во мне. Не устояв, обхватываю её талию правой рукой, зарываясь носом в её волосы. Катя пахнет просто божественно, ванилью, свежестью и детским мылом. Вдыхаю её аромат, понимая, что пропал. С этими мыслями проваливаюсь в глубокий сон.

Глава 4. Катя

"Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя." Фридрих Ницше

Я не такой, как они. Я не такой каким они меня хотят видеть. И всё, что ждет меня тут — утонуть, захлебнувшись обидой. Добро пожаловать в мой детский, разрушенный внутренний мир. Он из пепла и руин. И сказал мне ангел: "Чуть-чуть продержись. Я завтра подарю тебе новую жизнь. Завтра подарю тебе новую жизнь".

Баста & Полина Гагарина

Сквозь оковы не до конца ещё отпустившего сна, чувствую лёгкое прикосновение тёплых солнечных лучей к своему телу. Я сладко потягиваюсь в мягкой кровати и открываю глаза. Странно, но этой ночью, я впервые за последние одиннадцать лет спала спокойно, без терзающих мою душу кошмаров, не покрываясь потом и нервной дрожью, ни разу не просыпаясь.

Я не тороплюсь вставать. Мне хочется ещё немножко насладиться этим моментом спокойствия и умиротворённости. Мой взгляд блуждает по залитой солнечным светом комнате, задерживается на мягком ворсистом ковре светло-бежевого оттенка, переходит на небесно-голубые занавески на которых весело пляшут солнечные зайчики, останавливается на прикроватной тумбочке и замирает, уперевшись в стоящие на ней таблетки. Мои таблетки. Как они здесь оказались? Я абсолютно точно помню, что не забирала лекарства из приюта и уж точно не сообщала брату о необходимости их принимать. Тогда откуда он знает?… Мозг лихорадочно начинает воспроизводить картинки вчерашнего вечера. Вот я злая шагаю в спальню, одеваю футболку Андрея и собираюсь ложиться спать, но в последний момент зачем-то решаю ещё раз на него посмотреть, захожу в его кабинет… а потом всё… провал. Дальше вспомнить ничего не могу. Замечаю рядом с таблетками, под стаканом с водой, сложенный пополам лист бумаги. Сердце начинает бешено колотиться, от ненужных воспоминаний. Когда-то Андрей уже оставлял нам записку, безжалостно разрушив мою жизнь её содержимым. Я смотрю на листок и не могу заставить себя взять его. На меня накатывает волна паники, проходит по всему телу и концентрируется в грудной клетке, распирает её изнутри, не в силах найти выход. Пульс учащается до сумасшедшей скорости, так, что я чувствую быстрые неровные удары даже в висках. Протягиваю трясущуюся от волнения руку к бумаге, судорожно разворачиваю записку, и осторожно опускаю глаза на аккуратный почерк.

«Уехал по делам. Буду поздно. Не жди. Выпей таблетки и отдыхай. Андрей.»

Мышцы, находящиеся до этого в максимальном напряжении, облегчённо расслабляются. Бросаю ещё один недоверчивый взгляд на прикроватную тумбочку и подозрительно щурю глаза. Стоп! Какого чёрта тут вообще происходит? Откуда он знает про таблетки, и что произошло после моего обморока? Вопросы, на которые я не могу найти ответа, и которые беспощадно терзают мой мозг. С ощущением беспомощности падаю лицом в подушку и резко отскакиваю от ощущения смутно знакомого пряного аромата. Он был здесь. Андрей. Моя подушка вся насквозь пропахла его парфюмом. При этой мысли в голове всплывают новые образы вчерашнего вечера. Андрей несёт меня на руках в мою спальню, а я, как буйная сумасшедшая, хватаю его за руку и умоляю остаться. Значит Андрей спал здесь… со мной… Вот же дура! Какая ты всё-таки идиотка, Катя! Теперь он будет думать, что у нас налаживаются отношения. Ни черта у нас не налаживается! Я не собираюсь его прощать. Не хочу. Я… я просто не могу. Один раз я уже подарила ему своё сердце, и что он с ним сделал? Растоптал, разорвал на мелкие кусочки и, выбросив в урну, без сожаления ушёл из моей жизни, оставив истекать кровью, от незаживающей раны. Я с таким трудом штопала дыру в своей груди, без анестезии вонзая в неё иглу снова и снова. Я не могу позволить себе вновь допустить повторения. Новую рану мне ни за что не пережить. Он погубит меня. Андрей — моя погибель.

Схватив с тумбочки пригоршню таблеток, разом выпиваю их все, вскакиваю с кровати и решительно спускаюсь на первый этаж. Приди в себя, Катя. Ты — одиночка. Всегда ей была и навсегда останешься. А то, что произошло вчера, просто досадное недоразумение, вызванное тяжёлым днём и плохим самочувствием.

С этими мыслями шлёпаю по ступенькам, но замираю на середине лестницы, услышав шипение плиты и аппетитные запахи, доносящиеся с кухни. Андрей что, не ушёл? Или может уже вернулся? Странно, в записке он написал, что вернётся поздно…

Дохожу до кухни и замираю на пороге. Возле плиты суетится среднего возраста пышная женщина. У неё светлые с лёгкой проседью волосы и мягкие черты лица. Женщина поднимает на меня глаза и расплывается в тёплой улыбке.

— Уже проснулась, деточка? Доброе утро, дорогая. Голодная, наверно? Садись скорее кушать.

С этими словами она начинает суетливо расставлять передо мной сырники, сметану, джемы и ещё кучу всякой еды. Я сажусь на краешек стула и непроизвольно улыбаюсь её доброжелательности.