Блокпост
Шрифт:
– А если мы решим вопрос? Если вам вернут ваш законный статус? Проведем служебное расследование, инцидент спишем на неразбериху. Какая война обходится без недоразумений?.. Вспомни, как нас в двадцать первом году свои же обстреляли. Не разобрались, поспешили, в итоге три трупа… И ничего, никого не посадили…
Я, конечно же, помнил этот инцидент в зоне заражения. Одна группа ведет бой с мародерами, другая спешит ей на помощь, но ее принимают за вражескую… Действительно, дело до трибунала не дошло, но ведь и от следствия тогда никто не скрывался, и заложников не брали.
– Не надо служебного расследования, –
– Брыль скажет, что он был с вами добровольно.
– Скажет, – кивнул я. – Пока он здесь, он все, что угодно, скажет. А без нас он такого нагородит…
«Увы, но мы действительно захватили полковника силой. И если он расскажет, как мы подожгли его БТР и убили следовавших с ним людей…»
– Это замкнутый круг, Семен, – покачал я головой. – Боюсь, что выхода у нас нет. Полковник Брыль остается с нами… Он уверял нас, что здесь безопасно. Теперь пусть убедится в том, что это не так. Пусть служит вместе с нами. Тем более с людьми у нас напряженка…
– Ты изменился, Джером. Раньше ты не был таким авантюристом.
– Первый закон философии: бытие определяет сознание. А мое бытие у меня на лице нарисовано. Мне с таким лицом среди нормальных людей не жить. Нормальные люди избавятся от меня при первой возможности. От меня, от моих людей…
– Это неправда, я был бы рад, если бы ты вернулся ко мне в батальон.
– Но я не вернулся, Семен. Меня направили сюда, на этот пост, вместе с другими такими же несчастными. Из нас сделали изгоев… А ты говоришь, я стал авантюристом. Да, может быть. Потому что мне уже нечего терять… Смерти я не боюсь. Потому что сам страшнее смерти… Ты бы знал, как Брыль меня боится… – с горькой насмешкой сказал я. – Но если серьезно, то я боюсь потерять этот пост. Может, меня и вычеркнули из списка людей, но я человек, и мне нужна связь с Большой землей. Пусть там меня считают преступником, но я должен служить людям. И это не громкие слова. Это моя посильная помощь в сдерживании Аномалья. Вчера ночью мы отбили одну атаку, сегодня будет другая. Мы – заноза в теле Зоны, и она постарается ее выдернуть. И Аномалье против нас, и вы… Это страшно. Но мы отсюда не уйдем. И будем держаться.
– Это смелое решение, – кивнул Семен. – И я уверен, там, наверху, это оценят. Вам вернут официальный статус, вы будете служить дальше… А полковника ты должен отдать.
– Нет! – отчеканил я. И немного подумав, добавил: – Пока нет.
– Ну что ж, так я и передам начальству. Капитан Нагаров упорствует, но готов… нет, продолжает выполнять боевую задачу. Я думаю, тебе пришлют провизию и все необходимое… Ты говоришь, у тебя с людьми напряженка. Сколько вас?
– Девять, вместе со мной.
– Мало. Нужно увеличить численность.
– Не нужно, – мотнул я головой. – Не нужно никого присылать.
– Почему?
– Мне засланные казачки не нужны.
Не знаю, насколько большую опасность для злоформеров представляла моя группа, но для начальства мы точно заноза.
Как минимум террористы, похитившие заложника. И какую бы задачу мы ни выполняли, от нас постараются избавиться при первой возможности. Отправят к нам подкрепление, с десяток отборных спецназовцев, и этот троянский конь растопчет нас своим копытами…– Не доверяешь? – пристально, сквозь ироничный прищур, посмотрел на меня Корзун. – И правильно делаешь… В твоем положении нельзя никому доверять… Все слишком серьезно, Джером. И ты прав, Брыль – для тебя серьезная карта. И пока он с вами, бояться тебе нечего… Разве что снайперов…
– А ты так начальству и передай. Снайперский выстрел буду расценивать как сигнал к атаке. Можете сразу начинать штурм, потому что Брыль будет уже на том свете… Я стал опасным человеком, Семен. И для себя опасен, и для других. Так что лучше со мной не шутить…
– Ты ведешь себя как зверь, загнанный в угол. Но я тебя понимаю. И, думаю, смогу довести твою позицию до начальства. Надеюсь, тебя и поймут, и оценят… А полковника убивать не надо. За него ты отвечаешь головой… Да ты и сам это понимаешь… Поеду я, пока светло.
Я очень уважал Семена, можно сказать, любил его как брата. Но теплым наше прощание можно было назвать только с большой натяжкой. Прошлое между нами осталось, но пропала искренность, этот сок, без которого дружба усыхает, словно урюк на жарком солнце…
Глава 24
Голубые, в желтом обрамлении огоньки были похожи на гренадеров, штурмующих высоту длинной шеренгой. Они с шумом вырывались из щелочек мазутной горелки, нагревая котел с водой. Огонь действительно шел в атаку, но не на живых людей, а на холод ветреной осенней ночи.
Я сидел в старом жестком кресле с фанерными подлокотниками, завороженно смотрел на огонь. Пока он горит, жизнь продолжается. Горячая вода растекается по трубам, как кровь по венам, нагревает батареи, дарит тепло нашим телам. И мы не должны позволить, чтобы огонь погас. Иначе нас поглотит вечная тьма и холод…
Котел грел и воду, которая поступала на три душевые лейки в бане. В сауне жарко натоплена каменка, пар сухой, знойный – одним словом, красота. Но я уже получил свою долю парного блаженства: и вымылся дочиста, и форму свою выстирал, отправил в сушилку. Сейчас на мне обычный солдатский камуфляж – новенький, чистый и свежий, как майский лист сирени…
Хорошо, когда жизнь обустроена, когда тепло, сытно и уютно. И будет плохо, если нам снова придется покинуть свой блокпост, в который вложено столько души. Но, увы, здесь мы находимся незаконно, и наверняка в покое нас не оставят. Одна надежда на полковника. Пока он с нами, мы в относительной безопасности… Но щадить я его не собирался. И он должен хлебнуть солдатского лиха.
Все-таки закончил он сегодня убирать трупы. И проволоку помог установить, и проходы минами закрыть. А теперь, едва живой от солдатских трудов, завершает свой рабочий день в бане. На казарменно-уставном языке эта процедура называется помывкой личного состава. Все бойцы моего подразделения прошли через душ и парилку, кто-то уже на посту, наблюдает, как пируют зомби, растаскивая и разрывая на части вчерашние трупы. Кто-то готовится заступить на смену. А я караулю полковника, жду, когда он закончит мыться…