Блондинка неудачного цвета!

не интересен.

Конечно, через некоторое время он подрастёт, научиться ходить и

говорить, и Павлик научит его всему, что умеет сам. Обучая, мы

привязываемся к тому, кого учим. Настя, будучи педагогом, не раз

испытывала это чувство. А когда Антошка вырастет и их с Вадимом уже не

будет – у него останется хотя бы один близкий человек на свете.

«А что если…? – Настя застыла на месте от пришедшей в голову

сумасшедшей мысли. – А что если им завести ещё одного ребёнка? Надо

попробовать поговорить на эту тему с Вадимом. Интересно, как он отнесётся

к её затее?»

Она бодро порулила коляску к дому.

Вадим не посвящал Настю в свои проблемы. Они вообще не говорили

ни о его, ни о её работе. Зачем? Они были интересны друг другу и без этих

разговоров. И сходились по этому вопросу в едином мнении. Это стало одним

из первых негласных правил их семьи – не тащить в супружескую постель

свои рабочие и профессиональные проблемы. Он не понимал: как это когда

муж и жена занимаются одним делом и находятся вместе круглые сутки. С

ума можно сойти друг от друга! Никакая любовь не выдержит такого. Только

партнёрские отношения или общий бизнес примирят супругов с такой

ситуацией.

«Хорошо, что у Насти есть своё дело. В смысле «ДЕЛО ЖИЗНИ». После

декрета она выйдет на работу, пусть на неполный рабочий день. Они будут

скучать и перезваниваться. Мы будем иногда обедать вместе в городе. Нет,

если Настя не захочет работать, она может продать строительную фирму и

открыть маленькую студию дизайна…»

Честно говоря, Вадиму нравилось приходить с работы и окунаться в

маленькие семейные радости рядом с любимой женщиной и детьми, позабыв

обо всём. Где же, как не в семье, можно быть самим собой? У каждого

человека должно такое место.

Он начинал скучать по ней и детям с самого утра. И когда в двенадцать

часов Настя укладывала ребёнка, он звонил ей, если у него не было операции

и приёма, и она подолгу разговаривали о том, о сём. Вадим с удивлением

отмечал, что его уже не так тянет на работу, как раньше. Неужели он перестал

быть трудоголиком? Или это был побег от семейных неурядиц? Раньше он

считал нормальным, если мужчина проводит вне дома больше времени. О

после встречи с Настей, он готов был пересмотреть свои взгляды и своё

расписание дежурств в клинике. Ему хотелось больше времени проводить с

любимой женщиной и детьми.

«Пожалуй, стоит подумать над сокращением времени работы в клинике.

Лучше займусь научной работой. Прав, Илья Александрович. Пора

заканчивать диссертацию. А работать над ней можно и дома. Только как быть

с ребёнком Лены?»

Вадим не видел выхода из создавшейся ситуации с Леной и её ребёнком.

Он чувствовал себя ответственным перед ними, перед Леной, перед

семейной парой, которая отказалась брать ребёнка. Хотя его вины здесь не

было. Со здоровьем ребёнка всё должно быть хорошо, его скоро

прооперируют. Да, после постановки такого диагноза и операции у него будут

определённые жизненные ограничения по здоровью, но не инвалидность же!

При хорошем уходе и соответствующем развития ребёнка, он вырастит

вполне здоровым человеком.

Вадиму было безумно жаль этого малыша! Это был мальчик, у которого

даже ещё не было имени. Лена, являющая суррогатной матерью, отказалась

его брать – ей нужны были лишь деньги. Ей пришлось бы потратить на

операцию и реабилитационный период чужого, в сущности, для неё ребёнка

большую сумму. Лену можно понять. Это её право: отказаться от ребёнка.

Закон на стороне суррогатной матери. И навязывать ей чужого ребёнка Вадим

был не в праве. Даже родители, настоящие родители, вправе отказаться от

ребёнка, если он родился с патологией. Ещё неизвестно, что стало бы с этим

ребёнком, если бы Вадим не попросил своего однокашника сделать

операцию.

«Что же делать?» – Искал выход из создавшегося положения Вадим. От

этих мыслей у него голова пошла кругом. – Может, посоветоваться с Настей?»

Он не знал, как она отнесётся к его предложению (в душе он для себя уже

принял решение). «Будем решать проблемы по мере их поступления. Сначала

– эндоваскулярная операция, а потом будет видно!»

Настя же, в силу своего временного бездействия, впервые за последние

десять лет была рада возможности не вспоминать о работе, наслаждаясь

переменами в жизни. Пусть будут другие проблемы – бытовые, семейные -

куда от них деться, но только не производственные! Настя наслаждалась

своим материнством.

Между тем, уже несколько дней Вадим ходил задумчивый: его мучил

один нерешённый вопрос. За обедом он почти не слушал рассказ Насти об

Антошке и невпопад отвечал Павлику.

– Пап, ты чего? – С недоумением спросил Павлик, когда они сели играть в

шахматы и папа тут же, по невнимательности, профукал ферзя. Он почти

никогда не играл с сыном в поддавки.

– Проблемы на работе? – Спросила Настя, сидевшая у камина. Она

довязывала Антошке комбинезон.

– Помнишь, Лену, она лежала с тобой в палате? – Спросил Вадим, подняв

руку над конём, не решаясь сделать ход. Подумав немного, он переставил

шахматную фигуру.

– Пап, я же тебя съем. – Показал на шахматную доску Павлик.

– Давай, сынок, доиграем позже. Что-то я не могу сосредоточиться.

– Ладно, я пойду поиграю в компьютер.

– Полчаса, не больше.

– Хорошо!

Вадим пересел к Насте на диван, взял в руки клубок шерсти и стал

задумчиво его разматывать.

– Ты помнишь Лену, которая лежала с тобой в одной палате?

– Да, конечно, помню. Она, кажется, родила раньше срока. А что? С