Блондинка-рабыня

— Вы правы, — усмехнулся Каллаган. — Но это другая точка зрения, о которой мы можем не беспокоиться. Видите ли, Гагель, вы подняли правильные вопросы. И продолжайте в том же духе. Ведь подобные вопросы могут прийти на ум и полицейскому офицеру, который ведет это дело… — Улыбка Каллагана стала еще шире. — Кто-то разрешит ему прочесть показания Ривертона.

— Понимаю, мистер Каллаган, — заметил Гагель. — Значит, дело обстоит так?

— Да, дело обстоит именно так, — подтвердил Каллаган и продолжал: — Все это верно. Молодой Ривертон был там. Мы не знаем, как он туда попал, но знаем, что он там был. На яхте, в салоне, встретился с Рафано. Он сказал Рафано, что слышал, будто тот собирается бежать…

— Простите, что опять перебиваю, мистер Каллаган. А вам известно, кто ему сказал о возможном бегстве Рафано?

— Это не имеет значения. Ривертон поверил, что Рафано собирается удрать. Он знал, что у Рафано есть его расписка на двадцать две тысячи фунтов, и хотел вернуть ее. Но боялся, что тот может позвонить полковнику. Поэтому просил вернуть расписку, и Рафано, видимо, высмеял его. Тогда Ривертон попытался применить силу. Он выхватил из кармана пистолет и стал угрожать Рафано.

Тот пытался выиграть время. Возможно, он обещал Ривертону вернуть расписку. Открыл ящик письменного стола, но достал не расписку, а пистолет. Однако не успел сработать быстро. Первым выстрелил Ривертон и попал в Рафано, а тот уже в последний момент нажал на спуск. Вы согласны?

— Вполне. — Гагель наклонился вперед. — Но это не очень полезное заявление, мистер Каллаган! Вы знаете, что оно означает?

Каллаган усмехнулся.

— Убийство?

— Верно. Даже если мы его показания никому не покажем, это будет равносильно признанию в убийстве — в преднамеренном убийстве. Это означает, что Ривертон явился на яхту, чтобы забрать назад свою расписку любым способом. Он пошел туда с оружием. Присяжные сочтут, что он взял пистолет, чтобы угрожать Рафано и, если возникнет необходимость, убить его. Угрозы заставили Рафано стрелять в целях самозащиты.

— Об этом я и думаю, — кивнул Каллаган.

Гагель снова откинулся на спинку кресла.

— Допустим, мистер Каллаган, что заявление Ривертона не будет соответствовать тому, о чем мы с вами говорили?

Каллаган встал. Он достал из кармана бумажник. Отсчитал десять стофунтовых бумажек и положил их на стол юриста.

— Это все, — сказал он. — А ваша задача сделать так, чтобы показания Ривертона соответствовали тому, что я вам рассказал. Если этого не будет… — Он помолчал и зловеще улыбнулся. — Я думаю, свидетелей там не будет, а Ривертон настолько слаб, что не сможет прочесть то, что вы написали. Понятно?

Гагель взял деньги и убрал их в ящик стола.

— Понятно, мистер Каллаган. А вы уверены, что Селби, Рокс и Уайт будут довольны такой линией защиты?

— Абсолютно, — ответил Каллаган. — Миссис Ривертон виделась с ними сегодня утром, перед отъездом в Саутинг-Виллидж. Она сказала им, что инспектор Грингалл, ведущий это дело, посоветовал ей нанять опытного юриста по уголовным делам. И он предложил, чтобы именно я нашел такого человека. А я знаю вас. — Он широко улыбнулся.

Гагель с готовностью закивал.

— Естественно, я сделаю все наилучшим образом, мистер Каллаган. Конечно, когда я буду снимать показания, дежурный полицейский будет в соседней комнате. Как вы говорите, Уилфрид Ривертон очень слаб. Возможно, он не будет сознавать, что говорит. В любом случае он не запомнит ничего.

— Я тоже так думаю, — сказал Каллаган. — Ну, ладно. Я буду рад сегодня же услышать о результатах.

Гагель посмотрел на часы.

— Сегодня же поеду туда. Показания я сам привезу вам в контору, мистер Каллаган. Всего хорошего!

— Всего доброго, мистер Гагель. — И Каллаган ушел.

Было пять часов. Дул сильный ветер.

Эффи Томпсон принесла чашку чая — третью по счету с четырех часов. Поставив чашку на место, она задержалась, как будто собираясь сказать что-то важное. Потом взглянула на Каллагана и, передумав, вышла из кабинета.

Зазвонил телефон. Это был Келлс. Каллаган представил себе, как Келлс стоит в единственной телефонной будке на маленькой улице Фаллтона, надвинув на глаза шляпу, и курит.

— Эй, Слим, я звоню насчет времени встречи. У тебя все в порядке?

Каллаган ответил, что все в порядке, и подтвердил, что приедет в десять часов. Он условился встретиться с Келлсом под деревьями неподалеку от телефонной будки и спросил, как дела в Фалл тоне.

— Ничего, — ответил Келлс. — Все спокойно. Полиция на яхте закончила работу и ушла. — Он немного помолчал. — Тут еще этот старикашка заупрямился, Джимми Уилпинс, который видел женщину. Потрясти его немного?

— Нет. Оставь его в покое. Меня он не интересует. Кто-нибудь есть там, поблизости от Грин-Плейс?

— Никого. Я был там час назад. Тихо как в могиле. Да и погода отвратительная. Как дела, Слим?

— По-разному. В основном хорошо, Монти. Оставайся там. Я буду в десять. Хочу кое о чем поговорить с тобой, и мы осмотрим Грин-Плейс. Привет!

— Привет!

Каллаган положил трубку. Дверь кабинета открылась, и появилась Эффи Томпсон.

— Мистер Гагель хочет видеть тебя.

Каллаган кивнул. В кабинет быстро вошел Гагель, немного усталый, но улыбающийся. Он уселся в кресло, на которое указал ему Каллаган.

— Получили?

Гагель кивнул.

— Я все время думал, мистер Каллаган. И все еще продолжаю думать. Вы позволите защищать Ривертона по этому заявлению?

Он вытащил из кармана конверт и положил на свое колено. Каллаган придвинул к нему портсигар.

— Я не ожидал, что вы примете мою линию защиты, Гагель, — сказал он. — Если вы получили такие показания, как мы договорились, вашу работу можно считать законченной. Вы легко получили тысячу. Ну, что с показаниями?

Он откинулся на спинку кресла и усмехнулся. Гагель пожал плечами.

— Это смертный приговор. Смягчающих обстоятельств нет. Предполагается, что показания взяты для защиты, но тот, кому придется с ними работать, может смело надевать петлю на нашего подзащитного. Если бы вы работали на обвинение, я мог бы понять…

Каллаган помолчал и спросил:

— Он признался, что стрелял в Рафано?

— Он признался во всем, чего вы ожидали от него. Сказал, что отправился на яхту, чтобы разделаться с Рафано, что Рафано был чертовски раздражен и что он, Ривертон, потерял выдержку, выхватил пистолет и увидел, что Рафано из стола достал свой. Ривертон утверждает, что он тут же выстрелил и мгновенно почувствовал ответный выстрел. Он признался, что первым схватился за пистолет. И это называется действовать защищаясь? — Гагель пожал плечами. — Дьявольские показания, — закончил он.