Блондинка. Том II

Она знала, что в безопасности, чувствовала себя такой счастливой! Пусть даже фильм закончился смертью Прекрасной Принцессы. Она умерла, ее роскошные золотые волосы рассыпались по подушке, а Темный Принц склонялся над ней и скорбел. А когда в зале зажегся свет, она увидела, что две сидящие рядом женщины вытирают глаза. Тогда она тоже отерла слезы и еще высморкалась в ладошку; а прекрасное мертвое лицо Принцессы на экране блекло, расплывалось, превращаясь в нематериальный образ, уследить за которым было еще труднее, чем за мельканием крыльев маленьких колибри.

Она поспешно вышла из кинотеатра, чтобы никто не успел заговорить с ней, как иногда случалось. На улицу уже опустились сумерки, горели уличные фонари, и день выдался сырой ветреный; она тут же стала зябнуть, потому что оделась слишком легко — голые, без чулок, ноги, майка с коротенькими рукавами, — должно быть, просто перепутала время года.

Она шла домой по бульвару, стараясь держаться как можно ближе к краю тротуара, как велела мать. Машин на улице было немного, вот с лязгом промчался мимо трамвай, а в нем, как ей показалось, не было ни одного человека. Нет, заблудиться она никак не могла, она знала дорогу.

Однако, подойдя к дому мамы, она вдруг увидела, что это тоже ГАСИЕНДА, но только совсем не мамина, а другая; поняла, что, должно быть, заблудилась во времени. И никакая это не Меса-стрит, а Хайленд-авеню и в то же время вроде бы похоже на Меса-стрит, потому что вот он, прямо перед ней, маленький белый домик в испанском стиле с зелеными навесами над окнами, которые Глэдис смешно называла «оконными бровками». Вот она, заржавленная пожарная лестница, — Глэдис шутила, что, когда начнется пожар, она непременно рухнет под чьим-нибудь весом. ГАСИЕНДА с ярко, просто ослепительно освещенным крыльцом, прямо как на съемочной площадке. А вокруг царит сплошная, непроницаемая тьма; и тут вдруг ей стало страшно.

Постарайся собраться сконцентрироваться Норма Джин не отвлекайся этот круг света твой ты входишь в этот круг и недосягаема там ты повсюду носишь его с собой куда бы ни направилась

Норма Джин стояла на ступеньках, Глэдис вышла навстречу ей. Глэдис улыбалась, была в приподнятом настроении. Губы накрашены, щеки подрумянены, от нее исходит сладкий цветочный запах. Она совсем молодая, Глэдис! То, что должно было случиться, еще не случилось. Глэдис с Нормой Джин хихикают, как две маленькие непослушные девочки. Как же им весело! Как они счастливы!

А в квартире Норму Джин поджидает сюрприз. Сердце у нее бьется и трепещет, словно птичка колибри, зажатая в ладони. Хочет вырваться и не может. В кухне расклеены по стенам афиши — Чарли Чаплин в «Огнях большого города»; его изумительные глаза устремлены прямо на нее. Прекрасные печальные темные глаза смотрят на Норму Джин. Но сюрприз от Глэдис находится не здесь, в спальне. Глэдис дергает ее за руку, потом приподнимает Норму Джин показывает снимок в рамочке. На нем красивый улыбающийся мужчина. Кажется, в этот момент он улыбается одной только ей.

— Видишь, Норма Джин? Этот человек твой отец.