Блудница
Шрифт:
— Фу! Слово противное! Ненавижу два слова: никогда и навсегда. В них заключается самая большая ложь на свете. Ого! Вот это дворец!
Алена замерла в восхищении перед огромным старинным особняком в стиле барокко с массивными колоннами и скульптурами вдоль всего здания. Дом, видимо, покрасили к приходу весны, и он стоял белоснежный и величественный, как корабль перед спуском на воду. По широкому мраморному крыльцу они поднялись в вестибюль.
— Добрый день, доктор МакКинли! — поднялась из-за стола им навстречу пожилая приветливая женщина в белом халате. Она с улыбкой
— Алена, мой друг с детства и большой друг господина Жака.
— Тоже с детства, — добавила Алена, и все трое рассмеялись.
— А где же сам господин Жак? — также оживленно поинтересовалась мадам Сара Адамс. — Упросил оставить его продышаться на скамейке после душного Парижа? — и она выглянула сквозь большое окно в парк.
Накрывшая с головой Алену и Кристиана удушливая пауза, казалось, длилась вечность.
— Когда его увезли? — стряхнув оцепенение и моментально преобразившись, резко спросила Алена. — Кто? И какую причину вам преподнесли?
Сара непонимающе испуганными глазами таращилась то на Алену, то на Кристиана.
— Не молчите! Господин МакКинли не отдавал никаких распоряжений отпустить его с кем бы то ни было! — так же резко повысила голос Алена. — Кто его увез? Когда? На чем? Этот приезд предварил звонок якобы от доктора МакКинли? Или была записка? А господин Жак вел себя как всегда? Это было при вас?
От каскада вопросов Сара побледнела и опустилась на стул. Кристиан, казалось, онемел, и только грубый толчок в бок острым локтем привел его в себя.
— Погоди, Алена... — слабым голосом произнес Кристиан. — Возможно, это Пьер, брат Жака. Вы ведь знаете его, мадам, он часто наведывался к нашему Жаку.
— Нет-нет, — испуганно возразила женщина, с опаской поглядывая на превратившуюся из миловидного очкарика в агрессивную фурию Алену. — Я знаю мсье Пьера...
— Сколько дней отсутствует господин Жак Дюбуа? — беспардонно перебила ее Алена.
Сара судорожно сглотнула слюну.
— Так вот позавчера и уехал и сказал, что вернется сегодня. Почему я и подумала, что вы все вместе.
— Рассказывайте! — приказала Алена.
— Позавчера утром я пришла как всегда к девяти утра, и мсье Жак стоял уже одетый для выхода, в плаще, и улыбался, как если бы знал, что его ожидает приятный день... Я спросила его, куда это он собрался такой нарядный, потому что плащ не был застегнут и видна была рубашка с галстуком... И еще спросила, разрешил ли главный врач покинуть санаторий. У нас здесь с отлучками очень строго, нужна санкция главного врача, — начала объяснять Кристиану взволнованная медсестра, но, сразу сообразив свой промах, переадресовала все слова Алене. — Дело в том, что наш санаторий больничного типа, с довольно строгим режимом, и только когда главный врач дает разрешение...
— С этим понятно, — неприятно прогудела Алена. — Значит, вы поверили ему на слово, что разрешение главного врача получено и что время он собирается провести в обществе доктора МакКинли.
Сара согласно кивнула и поспешно пояснила:
— Вы не думайте... Когда мсье Жак уехал, я узнала у секретаря главного врача, было ли
разрешение, и она сказала, что действительно звонили от доктора МакКинли и просили отпустить его на два дня...— Вы сказали, мсье Жак уехал. На чем он уехал? С кем? Вы видели? — Алена сняла очки и, близоруко щурясь, протерла их кончиком шелкового галстука Кристиана.
Он растерянно проследил за ее жестом, машинально поправил галстук и вдруг потрясенно произнес:
— Я понял... Меня это так мучило. Галстук...
— Что ты понял? Говори! — моментально переключилась Алена на Кристиана.
Тот растерянно покрутил головой и виноватым голосом пробормотал чуть слышно:
— Это другое. Просто... написали мой портрет, и я все не мог понять...
— С тобой все ясно. О портрете поговорим позже, — гневно сверкнула глазами Алена и переключилась на трепещущую медсестру.
— Я... нет... не видела. Дело в том, что машины не пускают на территорию парка. Вы же видели сами, парковка автомобилей прямо за воротами, — заговорила она торопливо. — Я еще спросила, проводить ли мсье Жака до машины, но он сказал, что чувствует себя вполне бодро.
— А вы, когда входили на территорию санатория, не видели у ворот машины с ожидающими людьми или просто шофером?
— Мне очень жаль, но я живу в доме для персонала санатория, и он расположен в задней части территории, за основным корпусом. Там в заборе калитка, и у каждого из нас, кто живет в этом доме, свой ключ...
— Свой ключ, свой ключ... — машинально повторила Алена, у которой так крутились мозги, что, казалось, этот скрежет можно было услышать обостренным слухом. — Этот рыбацкий поселок, где живут они с Пьером, далеко?
Кристиан тяжело опустился в кресло и, вытирая со лба пот все тем же злосчастным галстуком, ответил хрипло:
— Полчаса езды, — и, помолчав, добавил: — И ключ от дома, если я не ошибаюсь, на моем брелоке.
— Слава богу, врубился, — пробормотала Алена и с напряжением проследила, как Кристиан извлекает из кармана связку ключей и, проверив, кивает утвердительно.
— Когда старина Жак был болен, мне дали этот ключ... Пьер ведь надолго уходит в море. Могло случиться что угодно...
— И случилось, — испуганно вырвалось у медсестры, и она тут же прикусила язык под испепеляющим взглядом Алены.
Она тут же поспешила исправить свою ошибку и торопливо спросила:
— Вы сейчас уедете... А если вернется мсье Жак, то куда мне сообщить вам?
— Вот номер моего мобильного. — Кристиан набросал на листке бумаги свой телефон. — А вот Аленин...
Алена ойкнула и, пробурчав себе под нос:
— Вот дурья башка! — вынула из сумочки отключенный на время полета телефон.
Тотчас он зазвонил, и Алена, уже продвигаясь к выходу, проговорила:
— Да, здравствуйте Ник. Конечно, но если можно, в двух словах. Ах так? Ну уж не так неожиданно! Я вам перезвоню. Кто спрашивает? Передайте Севе, что все нормально, Кристиан меня встретил, и привет всем. Вероника? А она рядом?
Боковым зрением Алена увидела, как у Кристиана загорелись уши и он машинально дотронулся до своего галстука.