Блудницы Вавилона (Whores of Babylon)

В голове у Алекса замигали тревожные лампочки.
– Но…

– Насчет тетушки Дамекин не беспокойся. Я позабочусь, чтобы она не проснулась до утра. Обещаю не кричать и не поднимать на ноги весь дом. Если хочешь, заткнешь мне рот. Хотя лучше не надо. И царапать тебе спину я тоже не буду. Можешь связать мне руки. Хотя лучше не надо.

– Не хочешь, чтобы это было похоже на изнасилование, да?

– Это будет ни на что не похоже. Это будет наш с тобой секрет, твой и мой.

– А если ребенок уродится в меня?

– Думаю, он унаследует и черты матери. И уж наверняка на его щеке не будет знака льва! И даже если он весь пойдет в тебя, пройдут годы, прежде чем черты проступят достаточно определенно.

– Но у тебя его отнимут!

– Алекс, я хочу ребенка от тебя. – Фессания отпустила его руку, потому что впереди показалась группа возвращающихся от переправы крестьян. – Хочу, чтобы ты был моим любовником, настоящим любовником. Это не игра, я больше не играю. Ладно, играю, но хочу, чтобы и ты играл со мной! Согласен?

– Удивительно, что я еще нравлюсь тебе после того, что ты наговорила о моем характере. Помнишь?

– А, это! Ну, я же просто готовила тебя к будущей службе. Хотела установить отношения. А говорила, наверно, не столько о тебе, сколько о себе. Иногда человека тянет поболтать. Слова складываются в историю. И не подумай, что я сейчас говорю все это только для того, чтобы втянуть тебя в игру со свитком. Мне страшно за тебя. Больно за тебя. Нас связала Иштар. Ну вот, опять! Но так оно и есть.

– Может быть. Я… я тоже тебя хочу.

– Хорошо, этот вопрос решен. И я уверена, Алекс, мы ни о чем не пожалеем. А теперь тебе лучше поотстать на пару шагов, надо же соблюдать приличия. Для всех мы должны оставаться госпожой и рабом. Другой ты меня увидишь, когда придешь вечером накануне свадьбы. И потом тоже. Надеюсь, на век Музи слонов хватит.

Дальше пошли каждый по себе: Фессания впереди, Алекс позади, не сводя глаз с покачивающихся перед ним узких бедер. За воротами Борсиппы их принял шумный Вавилон. Удивительно, но на душе у Алекса было легко, покойно и светло. Как будто небо над ним вдруг прояснилось, и из-за туч выглянуло солнце.

У перекрестка улиц Писцов и Забабы он заметил в толпе Гупту.

Индиец тоже заметил его.

– Алекс!

Фессания повернула голову.

– Не тот ли это индиец, с которым ты поднимался на Вавилонскую башню?

– Тот самый. Если кто и может стать невидимым, то это он.

– Серьезно?
– Да.

Гупта уже понял, что Алекс не один, и теперь с ужасом и отвращением взирал на уродливую отметину на его щеке. Верно оценив ситуацию, он перевел взгляд на Фессанию.

– Прошу извинить меня, добрая госпожа! – с преувеличенным почтением обратился он к ней. – Не соблаговолите ли вы позволить мне переговорить наедине со старым другом?

– Позволю, но прежде успокойтесь, – ответила Фессания, различив заделанной любезностью непритворный сарказм. – Все не так, как вы подумали. Ваш друг сам совершил ошибку, вторгшись в храм Мардука.

– И там его выпороли и заклеймили? – удивился Гупта. – Это правда, Алекс?

– Не совсем, но…

– Я бы и не поверил!

– Ваш скептицизм, индиец, был бы оскорбителен для любой на моем месте. Прошу вас, не делайте поспешных выводов.

– Мое имя Гупта, а не индиец.

– Хорошо, уважаемый Гупта, извините. Алекс, принимая во внимание… сам знаешь что… я хочу задать вопрос: насколько ты доверяешь этому человеку?

– Я вполне ему доверяю, – растекся в улыбке Алекс. – Однажды он дал мне взаймы денег.

– Вот как? Неужели? Ты не говорил. И сколько же?

– Полтора шекеля.

Порывшись в спрятанном под одеждой кошельке, Фессания достала две серебряные монеты.

– Обычно я не обременяю себя наличными, но сегодня захватила немного, чтобы рассчитаться с лодочником. Возьмите деньги, господин Гупта, и пусть долг будет погашен. Благодарим вас.

Она сунула монеты в руку индийцу. Гупта тут же бросил их на землю.

– Вам от меня не откупиться!

Ничьими деньги оставались недолго, какой-то сорванец подскочил, смел их одним движением и дал стрекача.

– Что ж, вы только что сделали пожертвование в пользу бедных. Поздравляю!

– Не я, а вы!

– Гордости вам не занимать. Позвольте спросить, вы можете сделаться невидимым?

– О, так вы хотите, чтобы я исчез? Растворился? Не оскорблял вас своим присутствием? Позвольте заметить, что, занимаясь другими делами, я навел справки и о вас.

– Какого рода справки? У кого?

– Не важно. Я обещал Алексу помощь.

– Вы поможете ему, если научите, как стать невидимым.

– Вы меня разыгрываете?

– Нет, Гупта, не разыгрывает.

– Когда мы только что увидели вас, Алекс сказал, что вы тот человек, кто может сделаться невидимым. Спрашиваю вас со всей серьезностью: вы умеете такое? Если да и если научите этому Алекса, то намного облегчите одно рискованное предприятие.

– Какое предприятие? Алекс покачал головой.

– Этого мы сказать не можем. Хотя оно действительно опасное.

– Так вы хотите, Алекс, чтобы я помог вам?

– Вы сдержите слово, – вмешалась Фессания, – и ваша совесть будет чиста. Вам сразу станет легче.

– И тогда в следующей жизни я не превращусь в хорька, ха-ха! Так что, Алекс, согласен?

– Полностью.

– Ладно, так тому и быть.

– А не выпить ли нам чего-нибудь прохладительного? – предложила Фессания. – Я знаю одно местечко на улице Забалы с чудесным садом на крыше.

Сад на крыше затеняли кроны пальм. Протяни руку – и вот тебе свежие, липкие финики. В бочках цвел гибискус. Облетевшие розовые лепестки складывались в причудливые орнаменты. Алекс и Фессания пили холодное пиво, Гупта сделал выбор в пользу лимонада.

– Известно ли вам, – распространялся индиец, – что человек невольно закрывает глаза, когда чихает. Любопытный факт, не правда ли? Иногда чихание становится причиной сексуального возбуждения. Вот почему столь многие женщины закрывают глаза, когда целуются – из страха чихнуть в лицо любовнику! Вид телесной красоты тоже возбуждает, но он же может привести к мимолетной слепоте. Отсюда легенды об обнаженных богинях, которые ослепляют подглядывающих за ними мужчин.

– Все будут смотреть на Дебору…