Блудное художество

– А что ж, твоя девка не припомнит, с кем была?
– резонно спросил обер-полицмейстер.
– Ну-ка, сударыня, отвечай! Кто таков, как звать? Не бойся, тут тебя никто не обидит.

– Да я… - отвечала зареванная девка.
– Да я раз только… раз один с ним… была!…

– До что ж ты у нас за дура!
– в отчаянии воскликнул отец.
– Ваша милость, девка молодая, ваш молодчик ее уговорил!

– Так сразу и уговорил?
– Архаров глядел на девку с некоторым сомнением.
– И не назвался?

– Да соврал, поди! Чтоб потом не сыскали! А дура моя молчит! Ваша милость, век буду Бога молить! Пусть он, подлец, покроет грех!

Архаров собирался было спокойно ответить, что грешили-то оба, но тут девкина мать бросилась на колени перед столом и заголосила, как на похоронах.

Это обер-полицмейстеру сильно не понравилось. Он встал и, обойдя вопленицу, подошел к возмущенному отцу.

– Рот ей заткни как-нибудь, - приказал он.
– Не то всех отсюда в тычки выставлю.

Подрядчик, или кем уж он был, нагнулся над женой, встряхнул ее за плечи, взял под мышки и с некоторым трудом поставил на ноги. Одновременно он нашептал бабе в ухо чего-то такого, от чего она и впрямь замолчала.

– Коли это мои виноваты, я сей же час докопаюсь, - пообещал Архаров.
– Клашка!

Обер-полицмейстер знал, что за дверью кабинета уже собралось целое общество, и Клашка в том числе.

Архаровец вошел, был взят за плечо цепкой обер-полицмейстерской рукой и развернут рожей к пострадавшей от Амура девке.

– Говори - этот?

Девка помотала головой.

Архаров хмыкнул - коли Клашка ни в чем не виновен, чего ж у него унылый вид, словно живот схватило? Была в этом деле некая неправильность, некая загадка. А он, встречаясь с загадками, любил найти самое диковинное решение.

– Пошли все на двор, - распорядился обер-полицмейстер.
– Клашка, собрать всех, и из подвала тоже. И Шварца. И канцелярию. Всех - на двор, и построить в одну шеренгу.

Очень быстро приказ был выполнен. Как нарочно, в конторе и на дворе Рязанского подворья было довольно много архаровцев, подоспел и Яшка-Скес, и шеренга вышла длинная. Архаров вышел, оглядел свое воинство и повернулся к жалобщикам. Он хотел приказать им, чтобы глядели внимательно и указали виновника пальцем. Но вдруг ему в голову пришло именно то, что превращало сию унылую процедуру в целое выдающееся событие.

– Ну что, орлы? Как девок еть - так вы тут, а как под венец - так в кусты?
– спросил он.
– Пусть тот, кто сие непотребство учинил, тут же из шеренги выйдет.

Архаровцы молчали, не двигались.

– Вдругорядь повторяю - кто девке брюхо набил, тот пусть выйдет из шеренги сам! Не дожидаясь, покуда розыск учиню!
– грозно, пожалуй, даже избыточно грозно произнес обер-полицмейстер.

– Так, так, - прошептал стоящий слева от него подрядчик Курепкин.

И тут свершилось!

Не шепот - легчайшее подобие шепота полетело по шеренге. И вышел, сделав два огромных шага, Ваня Носатый.

– Прелестно, - сказал Архаров.
– Немудрено, что ваша девка застеснялась… Ну что ж, других грехов за моим служителем нет, и коли вы не прочь…

– Да побойся Бога!
– закричал подрядчик, а кому, Архарову или Ване, было непонятно.
– Да чтоб с такой гадкой харей?!. Да быть того не может!

Того, что случилось далее, Архаров никак не ожидал. Из шеренги вышел Шварц.

Он встал прямо перед обер-полицмейстером, изобразив на своей физиономии, в обычное время довольно скучной, окончательную отрешенность от мирских хлопот.

Не успели подрядчик с супругой недоуменно переглянуться, два шага вперед сделал Вакула.

Этот монах-расстрига из прошлой жизни взял в нынешнюю лишь огромную бороду, столь пространную, что только в две растопыренные ладони и мог ее огладить.

– Я что ж, ваша милость?
– спросил он Архарова мощным басом и сам же ответил: - Как начальство, так и я. Филя, а ты что же?

Четвертым вышел повар Филя-Чкарь, также из мортусов, седой и с хорошо видными знаками на лице.

Пятым выскочил Захар Иванов, еле удерживая хохот.

Шестым - степенный Тимофей Арсеньев.

Седьмым - Федька Савин, а далее уж было не понять, кто за кем.

От всей шеренги остались только Никишка и старик Дементьев.

Маленький Никишка толком не понял, что тут творится, понял лишь, что от старших что-то важное требуется. Обнаружив себя на краю несуществующей шеренги совсем одного, он забежал впереди всех и встал перед Архаровым очень довольный, что выполнил приказание.

Старик же Дементьев плюнул и без обер-полицмейстерского позволения пошел прочь.

– Ну, братец, выходит, все разом твою девку обидели, - сказал Архаров обалдевшему подрядчику.
– Лучше бы ты за ней смотрел - и не было бы срама. Ступай-ка ты подобру-поздорову, да и с девкой своей вместе. Недосуг нам с ней разбираться…

Когда незадачливые посетители убрались со двора, обер-полицмейстер, проводив их взглядом, повернулся - и увидел шеренгу своих архаровцев.

– Ну, что встали? Делать нечего? Пошли вон, пока на дробь не напросились!
– прикрикнул он на свое воинство.

И точно - каждый сам знал, где ему быть, у Пречистенского дворца ли нести службу, в Коломенское ли ехать, где для государыни приводили в порядок старинные апартаменты, с десятскими ли в обход города…

Минуты не прошло - на дворе стояли только Архаров и Шварц.

– Ну, Карл Иванович, потешил!
– сказал Архаров.
– Уж от кого, от кого, но от тебя не ожидал.

– Обвинение было высказано всем архаровцам, - ответил немец, - а поскольку я уж который год являюсь оным, то и полагал, что ко мне оно тоже относится. Поскольку мы, архаровцы, связаны круговой порукой, то я счел себя вправе ответить один за всех, зная, что мне ваше неудовольствие менее, чем прочим, угрожает.

– И выходил бы тогда первый.

– Я не мог предвидеть, что Ваня опередит меня.

– Вот дуралей, - сказал, имея в виду Ваню Носатого, Архаров.
– А коли бы вы все меня не насмешили? Он бы за всех и отдувался.

– Ваша милость, Николай Петрович, а он бы с той девкой охотно под венец пошел. Девка с прибылью, так и он не купидон.

– Ну да, ну да… Честную ему не отдадут, а эту… - пробормотал Архаров.
– Прелестно… Жених нашелся на мою голову…

Слово «жених» почему-то вызвало из памяти лицо и речь княгини Волконской.