Blue Strawberry

Гриммджоу Джагерджак, молча, сидел и наблюдал со своего места за немым разговором между двумя рыжими чудаками. В голове арранкара витали мысли о том, какие же, на самом деле, люди – странные существа. Вопреки редким проявлениям сверхъестественной силы в некоторых из них, они все равно предпочитали оставаться слабыми, отдаваясь во власть различным глупым чувствам вроде радости, счастья, дружбы, любви… Сам Эспада не знал сущности этому – любая слабость безоговорочно презиралась и отвергалась им. И Куросаки следовало бы знать об этом, прежде, чем они сойдутся в реванше с единой целью победить или умереть. Однако счастье Орихиме от лицезрения очухавшегося мальчишки настолько поражали Эспаду, что он с неподдельным интересом наблюдал за этой картиной, незаметно продлевая для своего соперника сладкие последние минуты его покоя. Что же, порой достойный враг заслуживал подобного снисхождения от короля перед предстоящим сражением...

====== XIV. НЕСЛОМЛЕННЫЙ ЛЕВ: БЛАГОРОДСТВО И ЖАЛОСТЬ ======

Бой между Куросаки в маске Пустого и Джагерджаком в ресуррексионе длился уже несколько часов. Новые формы и новые атаки обоих противников постоянно сменяли друг друга, и казалось, что этой схватке не будет конца, и она, как пьеса, лишь делилась на акты и отделения.

Иноуэ и, подоспевшая к месту сражения, Нелл наблюдали за Ичиго и Гриммджоу с замиранием сердца. Бешеные скорости, невероятные силы, пугающие реяцу – эти двое были так сильно похожи друг на друга, что всегда просчитывали своего соперника на шаг вперед и вновь и вновь начинали свое противостояние заново, смертельно устав, но не теряя даже на миг непреодолимое желание победить.

Здесь Орихиме не переставала поражаться тому, как синигами, оказавшаяся девушкой, ничуть не уступает своем врагу, без преувеличения, явившему поистине животную форму и инстинкты в своем высвобожденном состоянии. И без того сильный и ловкий, Джагерджак в облике Пантеры двигался еще быстрее, неуловимее, нанося Куросаки невероятной силы неожиданные удары. Если бы не Пустой в теле, Ичиго бы не поздоровилось, поэтому Иноуэ, страшно испугавшись при виде Куросаки в Маске, теперь понимала всю надобность данной защиты для временной синигами.

Наконец, когда небо Лас Ночес пронзили небывалой длины голубые сияющие когти Короля Пантер, всё вдруг разом кончилось, заставив тишину зазвучать в ушах Иноуэ и Нелл.

– Куросаки… кун!.. – Подбежала Орихиме к тому месту, где, приняв обратно облик синигами, стояла Куросаки перед растянувшимся тяжело раненным Гриммджоу на песке.

Тот дышал надрывно, истекая кровью и рыча проклятья. Его длинные голубые волосы были перепачканы грязью и кровью, запорошены песком и пеплом. Его кошачье тело безвольно подгибало лапы к себе, поддаваясь острой боли и дрожи от смертельной усталости. Казалось, что в нем не осталось ни одной живой клеточки, ни одной целой косточки, ни одного натянутого нерва… Гриммджоу полностью осознавал, что совершенно разбит врагом, который немыслимо почему, но оказался сильнее его.

Гневные голубые глаза скользнули влево, туда, где над ним возвышались фигуры Ичиго и Иноуэ. «Не смотрите на меня так! – Кричало все внутри арранкара. – Не смейте!» Меньше всего Секста хотел вызывать у своих противников жалость, а именно это сейчас нависало над ним, точно ядовитое облако, прижимавшее и без того обессиленное тело сильнее, буквально вдавливая его в песок.

– Ксо!.. – Выругался Джагерджак и попытался встать, чтобы избавиться от столь раздражающего ощущения. Однако тело, безбожно отставшее от сильной воли и меткого разума, дало слабину и ресуррексион Пантеры стал медленно рассыпаться на песчинки, возвращаясь в привычную форму меча.

«Черт! Нет! Черт! – Злился Гриммджоу. – У меня еще есть силы!»

Он снова посмотрел на синигами, в лице которого ему представлялись презрение к побежденному и надменность победителя. «Играешь в благородство? – Зубы Сексты заскрипели от злости. – Что за непростительная слабость…» По кодексу чести Гриммджоу, победитель должен был добивать свою жертву не для того, чтобы избавить ее от мучений, а чтобы утвердиться в своем преимуществе. Чего добивался своей нерешительностью Куросаки? Хотел растянуть сладостные мгновения своего маниакального удовольствия, наблюдая за тем, как враг пытается превозмочь острую боль, как тщетно пытается потребовать реванша, как проклинает все на свете, забывшись от мук.

– Н-нет!!! – Прорычал Гриммджоу. «Не бывать этому никогда!» Никогда он, король, не позволит издеваться над собой какому-то слабому человеку, никогда он не позволит себе проиграть этому ничтожеству, смотревшему на него с ненавистным состраданием.

– Что?! – Удивленно уставились Орихиме и Куросаки на поднявшегося на ноги Гриммджоу, вопреки всей той боли, которая так явственно разрывала его сущность на куски.

– Я помогу ему?.. – Робко спросила совета Иноуэ.

Куросаки кивнула:

– Да.

– Нет! – Оскалился Джагерджак и остановил девчонку жестом. – Мне не нужна ничья помощь!

Он вынул меч, на который опирался, из песка и сделал два тяжелых шага навстречу своему противнику. Кровотечение в грудной ране открылось сильнее, и красный след на белоснежной пыли стал сопровождать прерывистые попытки Гриммджоу достать врага.

– Что ты творишь? – Взбешенно посмотрела на него Ичиго, когда тот наконец-то оказался перед ней. Сила воли этого арранкара поражала, пугала, ошеломляла ее, вызывая за смешанными чувствами безмерное уважение к своему противнику. – Тебе нельзя шевелиться!.. – Заворожено уставилась она на хлещущую во всю из раны кровь.

– Мне не нужна твоя жалость, – отрезал Секста и из последних сил замахнулся Пантерой на Куросаки.

Но это была слишком слабая атака… Даже ребенок сумел бы отбить ее, и рыжая синигами остановила смертоносное прежде оружие одним прикосновением руки.

– Все кончено, Гриммджоу, – прошептала она в его шокированные глаза, горящие несломленным голубым светом.

В ее сердце что-то дрогнуло: в этой картине было что-то знакомое, но позабытое. Откуда она помнила этот раздирающей своей жизнью голубой свет? Другое время, другое место, иной контекст и свет смотревший на нее с таким же сожалением и горечью, которыми сейчас она сама глядела на него.

«Не может быть…» – Подумала девушка. Там, у подножья исследовательской башни, когда она лежала с пробитой дырой в грудной клетке и ненавидела небо, забиравшее ее последние минуты, перед угасающими глазами вдруг сменился свет и ядовито-голубой, дерзкий, требовательный, не терпящий отказа оттенок чьих-то глаз заставил ее выжить, цепляясь всеми силами за голубую бездну, точно она увлекала ее за собой прочь от смерти… «Гриммджоу?» – Ичиго не могла поверить в это совпадение, ведь глаза Сексты не вызывали надежду, они несли страх, безумие, погибель, но никак не жизнь...

«Похоже, этот арранкар вытащил тебя с того света задолго до появления Иноуэ!» – Проскрипел Хичиго, вновь и вновь оказывающийся проницательнее своей хозяйки.

– Гриммджоу? – Уставилась на него Куросаки, захотев что-то сказать, но тот лишь отпрянул от нее и вновь выставил перед собой Пантеру.

Он с вызовом впился в карамельные глаза:

– Я… готов к реваншу…

Куросаки и Иноуэ с грустью посмотрели на отчаянного упрямца, не желавшего смириться с ходом вещей. Вопреки всей логике событий, Секста Эспада лишь приумножал на пороге смерти свою боевую гордость и храбрость. И это вызывало больше, чем уважение, это вызывало у синигами непреодолимое повторно-осязаемое чувство.