Blue Strawberry
Шрифт:
– Здорово! – потер руки Ренджи. – И когда отправляемся?
– Где-то через неделю, – пояснила Рукия. – Именно столько времени понадобиться Урахаре, чтобы открыть гарганту в Мир пустых.
– Круть! Значит, у нас впереди еще остается время на тренировки…
– …Тренировки, лейтенант Абарай, для всех без исключения офицеров Шестого отряда, происходят только на территории Сейрейтея… – раздался уничижительно-поучающий тон за спиной у Ренджи.
Все трое синигами, вздрогнув разом, подпрыгнули на месте от неожиданности. Взгляды непроизвольно покосились на выход из сенкаймона, хотя ни голос появившегося там, ни его пробирающая до дрожи реяцу, не нуждались в визуальном сличении.
Кучики
Ренджи сглотнул, чувствуя, как всегда, какой-то животный неконтролируемый ужас перед непробиваемым хладнокровием своего капитана. Он тут же почтенно опустился на одно колено перед старшим, заставляя Ичиго раздраженно наблюдать за слишком очевидным и оттого еще более противным ей раболепием.
– Капитан, прошу извинить меня!
Бьякуя и бровью не повел на Ренджи, зато покосился на сестру.
– О, нии-сама… – Рукия с не меньшим трепетом упала на колени перед обескуражившим ее своим внезапным появлением 28-м главой самого уважаемого клана Общества душ. В таком отношении слабо прослеживались родственные связи – все то же раболепие и пресмыкательство, бесившее внутреннюю волю единственного здесь живого человека.
Ичиго, несмотря на осадок образовавшийся действиями друзей, продолжала крепко стоять на ногах, гордо и даже с вызовом глядя в глаза капитану Кучики как равному. Даже с учетом того, что его бесподобный вид пробирал тело девушки до нервной дрожи, а от одного-единственного взгляда серо-стальных глаз ее сердце принималось неистово вырываться из грудной клетки, невероятная гордость и бунтующая строптивость Ичиго никогда бы не позволила ей позабыть свое достоинство и пасть на колени перед любимым мужчиной. Она любила Бьякую давно и искренне, но не слепо, а потому не могла, не смела опустить свой взгляд.
– Куросаки Ичиго… – протянул задумчиво, почти нараспев, аристократ и чуть заметно улыбнулся. Его заинтриговал этот дерзкий взор, столь прямой и откровенный, отличавшийся от реакции любого другого синигами, встречавшегося с холодом, превосходством и безразличием в глазах капитана Кучики. Но временного синигами этим было не пронять даже во время их первой встречи. Сейчас же…
«Весьма странное поведение», – сделал наконец вывод Бьякуя и медленно потянулся пальцем ко лбу Куросаки. Та заворожено уставилась на него, но следующим же что предстало глазам девушки стала беспамятная темнота.
====== V. ЛЮБОВЬ И ТРАДИЦИИ: КАК НЕ ВЫЙТИ ЗАМУЖ ======
Ичиго подскочила на месте.
Осмотрелась судорожно. По непонятной причине она находилась в своей комнате, в своей кровати, и ко всему в своем человеческом теле.
– Вот гад! – выругалась девушка, ясно видя последнее всплывавшее в мозгу воспоминание: прикосновение холодного пальца Кучики к ее вспотевшему от волнения и негодования лбу.
«Использовать какие-то заклинания, чтобы вырубить меня?! Прекрасно! Очень смело, капитан Кучики!»
Ичиго с недовольством вжалась обратно в подушку, скрещивая сердито руки на груди. Впрочем, задумчивость скоро сменила раздражение, и из груди вырвался смешок:
– Ну, хоть не попытался убить, как обычно… Это уже для нас прогресс.
Она бросила взгляд в окно, куда уже заглядывала ночь, подмигивая ей единственным лунным глазом. Он то и дело пропадал и появлялся, закрываясь подгоняемыми ветром облаками, который успевал параллельно наполнять дом и всю округу ночной прохладой. Внезапная свежесть окутала девушку столь желанным спокойствием и чудодейственным ароматом весенней ночи.
Сакура… Крылья носа Ичиго затрепетали, точно крылья бабочки, под стать запорхавшему в груди сердцу. На сей раз, обоняние и интуиция не подводили –
в воздухе действительно плыл аромат сакуры и он заполнял собой все пространство вокруг смущенно-очарованной Куросаки. «Точно Сенбонзакура …» – подумала она, вылавливая из памяти ужасающе прекрасную картину атаки шикая капитана Кучики. Ни с чем несравнимое и незабываемое зрелище! Миллионы розовых лепестков, парящих повсюду, от которых невозможно отвести глаз и никуда нельзя спрятаться, как и от преследующей повсюду магнетической стальной поволоки взгляда хозяина сего занпакто.– Бьякуя…
Девушка хотела было со злостью выплюнуть в ночь это имя, но полуночную тишину украсил лишь нежный голос, невольно наслаждавшийся каждой буквой этого имени на кончике своего языка, купая их в волнующе частом горячем дыхании клубничных губ.
Злиться на человека, который отключил ее сознание, явно не получалось, и Ичиго привычно заложила руки за голову. Ее взгляд мечтательно устремился в потолок, где воображение не видело предела и принялось рисовать знакомый образ серьезных, пронзительных и немного грустных глаз. Их сине-серый оттенок был неповторим, и даже в этой мелочи Кучики Бьякуя превосходил всех, как и положено прирожденному совершенству. Чем он заслужил от судьбы столь трогательное благоговение и незыблемую благосклонность к нему? Почему родился таким безупречным, идеальным, запредельным?..
«Почему?..» – Ичиго могла задать еще хоть сотню вопросов, начинающихся этим словом, но, по непонятной ей причине, все эти сто вопросов касались бы одного-единственного человека. «Почему он? Почему так красив? Почему так холоден? Почему так несчастен? Почему грустит? Почему одинок? Почему хотел убить? Почему заботится сейчас? Почему приходит во сны? Почему не выходит из головы? Почему смотрит так, как будто знает все мои мысли?..»
– Кучики Бьякуя… – прошептала Ичиго вновь, борясь с приятным волнением и подступавшей дремой. – Что же творится у тебя на душе?.. Эх, узнать бы…
Она повернулась на бок, по-детски подкладывая ладошку под щеку и предоставляя лунному свету возможность наиграться вдоволь с длинными огненными прядями на затылке. Завтра, с уходом ночи, пламя в этих волосах вновь окажется прирученным робкой, но любящей рукой Юзу. Ичиго все-таки несказанно повезло с родными – только они могли до сих пор поддерживать ее самые нелепые желания и поступки, даже в элементарной стрижке волос…
«…Стать парнем, чтобы избежать помолвки?! Кто додумался до такого?!» – В памяти Ичиго всплыли крик и разъяренное лицо Иссина, который, в один, отнюдь не прекрасный для него, день, обнаружил за своим обеденным столом вовсе не трех очаровательных дочерей, а нечто непонятное: «рыжее недоразумение» с криво подстриженными волосами между доброжелательно обращавшимися к нему двойняшек…
К слову сказать, тогда сестры Куросаки, наверное, в первый и в последний раз в своей жизни видели действительно разгневанного отца, которого, напротив, постоянно переполняли утрировано благоговейные чувства к своим чадам. Сверхлюбовь, сверхзабота, сверхопека, сверхнавязчивость внедрялись им буквально во все, что было связано с жизнью его девочек. Он обожал готовить с Юзу, всегда вызывался поиграть в свободное время в футбол с Карин и не прекращал ни на день тренировать боевые навыки Ичиго. Семейные завтраки и ужины, традиционный летний отдых на море, совместный просмотр любимых телешоу, нежные поцелуи в макушку перед сном, тяжело дававшиеся разговоры по душам – он старался преуспеть во всем, заменяя девочкам и отца, и мать, и друга, и учителя, лишь бы быть с ними каждую возможную минуту, о важности которых он даже не подозревал до смерти Масаки…