Блуждающий по вселенным

Щелчки в голове исчезли, и вместо них всплыли вполне понятные для любого боцмана Земли понятия:

– Этот треугольный парус называется фор-стаксель, или штормовой кливер. Его применяют при сильном шторме для удержания корабля против ветра и против волн. Очень удобно и гораздо лучше плавучего якоря: корабль практически все время остается на одном месте.

Вот так вот! Оказывается, мои детские романтические увлечения оказались не бесцельным багажом знаний, а моя память и сейчас не подвела.

Зато зрение здешних мореманов оказалось под угрозой: почти у всех офицеров вылезшие наружу глазные яблоки вот-вот могли упасть на палубу. А если упадут, то это же как больно будет!

– Да вы не обращайте внимания, – продолжил я в выбранном тоне. – Парус как парус, ничего в нем особенного. Такому красавцу, как «Драк», он явно не нужен.

Кажется, с моим мнением были не согласны. Один из коллег старпома опередил его с вопросом:

– А откуда вам известно про такой парус?

– Откуда? – Что за просчеты! Я ведь в чужом мире! И по легенде – родился в диких горах, где о самом словечке «парус» никто и понятия зеленого иметь не должен. И что? Опять врать? Хорошо, что умею и есть на кого свалить. – Мой учитель, тот самый отшельник из Заозерья, когда-то занимался кораблестроением. И раз мне нарисовал паруса большого фрегата, среди которых был и этот парус. Мне он понравился, переспросил отдельно, вот потому и запомнил.

Между морскими офицерами тут же разгорелся горячий спор, в котором одни доказывали, что такое невозможно вообще; вторые утверждали, что Заозерье тоже граничит с Дальним океаном и все может быть; а третьи возражали против самой природы подобного паруса. Причем последние пессимисты и кричали громче всех. Но зато на какое-то время обо мне забыли, и я попросил жмущуюся ко мне Мансану:

– Может, уже пойдем? Я бы хотел еще раз в курган наведаться.

– Соскучился? Или тоже хочешь свой символ отыскать? – хихикнула девушка. – Ну да, ты теперь точно прославленным художником станешь! Как же тебе без своего символа! Кстати, а герб у тебя какой? Покажешь?

– Какой-какой! Самый обычный, – забормотал я, пытаясь найти отговорку от скользкой темы. – Как-нибудь нарисую.

– Все мужчины носят медальоны со своим гербом, а ты? – упрекнула меня Мансана, и это меня вдруг сделало раздражительным.

– Как видишь, я очень маленький мужчина, поэтому таскать лишнюю тяжесть мне сил не хватает. И вообще, пошли уже отсюда!

– О, мой мужчина! Ты такой противный, когда ругаешься. – Девушка опять бесцеремонно прижала меня к себе. – И от волнения твое произношение становится просто жутким. У тебя опять болит горло?

– Ну да. Немного.

Я уже тащил ее за руку к трапу на берег, когда к офицерам приблизился вестовой и доложил:

– Обед готов! Разрешите накрывать?

Видимо, капитана на корабле не было, потому старпом и ответил как самый старший по рангу:

– Накрывайте! – И сразу повернулся ко мне: – Господин Борей! Прошу в кают-компанию. Отведаете наших флотских вкусностей.

Мне показалось неудобным после такой замечательной экскурсии выглядеть невежественным и отказываться от приглашения хозяев. Да и от настоящей дуэли меня спасли довольно удачно, не говоря уже о вспыхнувшей вдруг над моей головой славе талантливого живописца. Тем более что все ждали только меня, а моя любовница уже чуть ли не подталкивала меня сзади, как нашкодившего котенка.

Глава двадцать пятая

Пусть музыка звучит!

Когда расселись за столами, а вестовые стали шустро подавать тарелки с легкими закусками, старший по рангу, поставив лист ватмана на свободном столике, обратился ко мне с предложением:

– Мы готовы выкупить рисунок у тебя за любую цену.

– Но ведь с меня не потребовали плату за невероятную, шикарную экскурсию? – удивился я. – Значит, и я имею полное право подарить этот рисунок экипажу корабля.

– Принимается! Вестовой, шампанского для нашего гостя и господ офицеров! – После чего наклонился ко мне и доверительно прошептал: – Мало кто верит, что этот парус для чего-то пригоден, тем более в шторм. Но я буду обязательно ходатайствовать перед капитаном и адмиралтейством о незамедлительных испытаниях. Если что-то дельное получится, будешь иметь право на премию из казны императора как изобретатель. – Заметив мое сомнение, удивился: – Тебе что, средства не нужны? Ведь надо… – Но опять наткнулся на взгляд дочери и явно сменил суть вопроса: – Сестры ведь скоро приезжают?

Дались им мои сестры! Я уже жалел, что слишком рано начал разбалтывать о потенциальных «проходимках» из другого мира. Молчал бы себе в тряпочку, и никто бы на нас внимания не обращал. Незаметно бы где-то поселились на окраине и думали бы помаленьку, как домой вернуться. А теперь уже чуть ли не треть столицы знает, что к знаменитому изобретателю-живописцу едут с диких гор три сестры-мегеры. И уже заранее все жалеют и пытаются помочь материально.

М-да! А пожалеть меня стоило однозначно.

Только хороший, действительно сытный обед своими огромными порциями немного задавил во мне непонятную панику и растерянность. Сытое благодушие вытеснило беспокойство, и, когда мы опять оказались на набережной, настроение стало лирическим и довольно ровным. Двигаясь прогулочным шагом к Сияющему кургану, решил опять продолжить расспросы. Тем более что так было правильнее, иначе засыпать меня вопросами начинала Мансана:

– Расскажи о своем поселке? Или у вас город?

– Да что там рассказывать про наши дикие места? – Мои плечи от удивления дергались вверх. – Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Поэтому я тебе нарисую парочку пейзажей с наших мест, и это будет почище любого рассказа. Ты лучше сама расскажи историю постройки императорского дворца. Если знаешь, конечно.

– А вот и знаю! – завелась девушка с некоторой обидой. – Да и сама там более десяти раз была и однажды на большом приеме. Поэтому знаю столько, что ты и за всю жизнь не изучишь.

И посыпала на меня именами, датами, единицами измерений и историческими событиями. Во! Что и следовало ожидать! Ее язычок занят, кое-какие сведения в моей голове накапливаются, и попутно можно даже порассуждать на тему предстоящего мне действа.

То есть что предстоит делать, если символов на их прежних местах не окажется. Раз они просматривались мною раньше, да еще и в таком невероятном, по здешним меркам, количестве, значит, они были готовы со мной контактировать. Может, и в иные миры пропустить. Вроде бы, если рассуждать логически. Но раз не пропустили, то что это значит? Что и надеяться на пропуск не стоит? А уж после исчезновения – и подавно? При таком раскладе надеяться вернуться на Землю – не более чем погоня за миражом. Значит, придется все ресурсы, знания и энергию бросить на акклиматизацию в новом мире. Как себя, так и своих подруг. Что-то мне еще помимо врожденной интуиции нашептывало сразу в оба уха, что Машка с близняшками и одного часа не задержатся на той стороне. Так что мне уже заранее надо рассчитывать на четверых.

Трудно, но тем не менее осуществимо. Уже полученные таланты художника, знание парусов, умение делать шоколад и сварить сгущенку – великолепный фундамент для безбедного проживания в Рушатроне. Другой вопрос, что придется как-то устранить огромную проблему, которая возникнет при таком явно личностном ко мне отношении Мансаны. Нет, девушка мне нравилась, и даже очень, но как только я вспоминал о Кате с Верой, а уж тем более о Марии, меня начинало бросать и в жар и в холод одновременно. Всей глубины своих чувств, страхов и переживаний я даже сформулировать не мог, но тот же инстинкт самосохранения прямо кричал: нельзя твоим подругам бедную кухарку даже издали увидеть! Причем в данном случае опасность не так грозила самой кухарке, как моему искалеченному и слабому тельцу. Почему такое твердое убеждение складывалось, я даже выяснять боялся. Просто верил, и все тут.