Блюз бродячих собак

Редька с ненавистью посмотрел на Лару. Та оторвала взгляд от окна и ответила ему таким же ненавидящим взглядом.

Я встала со стула и подошла к Ларе.

— Ты бы смогла меня убить? — спросила я.

Она немного подумала, прежде чем ответить.

— А черт его знает, — сказала она наконец. — Сначала думала — смогу. А потом, когда они постучали… Я-то думала, это он…

Она небрежно мотнула головой в сторону мужа.

— Не знаю. Меня затрясло.

Она пожала плечами.

— А может, и смогла бы… Деньги того стоили…

— Тебе не приходило в голову, что я и так с тобой поделилась бы? — спросила я.

Она посмотрела на меня, широко раскрыв глаза. И вдруг расхохоталась:

— Кто тебя знает! Ты бы смогла! Ты же у нас дурочка!

Она покачала головой и сказала искренне, с каким-то жутким облегчением человека, которому не нужно больше притворяться.

— Если бы ты знала, как я тебя ненавидела!

— За что?

— Не знаю. Отец мне вечно тобой в нос тыкал: такая примерная, такая послушная, такая скромная. Я как-то раз не выдержала и спросила: чего ж ты ее бросил, если она такая хорошая была?

Она снова пожала плечами.

— У нас и до этого отношения были не ахти, а уж после этого… Этой фразы он мне не простил.

Сплюнула и равнодушно повторила:

— Сука.

Наступило такое глубокое молчание, что стало слышно слабое потрескивание свечи.

— Ладно, — прервал молчание Рауф. — Эля, нужно ехать, уже темно. Мы машину на краю деревни оставили.

— Нет!

— Что нет? — удивился Редька.

— Она в милицию не поедет! — сказала я твердо.

— Ты с ума сошла!

Я обернулась и посмотрела на Родиона таким взглядом, что он испугался.

— Она — моя сестра.

— Она хотела тебя убить!

— Не твое дело! Никуда вы ее не повезете!

Я повернулась к Ларе и сказала ей:

— Тебе придется уехать из города. Тебя будут искать. Я постараюсь замять дело, но не знаю, что из этого получится. Немецкое правосудие мне купить вряд ли удастся. А впрочем, я попробую. Уедешь?

— Уеду, — сразу ответила Лара.

— А я? — подал голос наниматель.

— Плевать мне на тебя. Делай, что хочешь. Тебя выгораживать я не буду.

Я снова повернулась к Ларе:

— У тебя деньги есть?

— Прекрати!

Я удивилась:

— Не можешь же ты уехать без денег!

— Отстань! — закричала она с такой болью, как будто я копалась в самой середине ее сердца. — Отстань от меня, ты, добренькая! Я тебя ненавижу! Чтоб ты подавилась своими миллионами!

Она сорвалась с места и бросилась к двери. Роман рефлекторно дернулся ей наперерез.

— Нет! — сказала я. — Пропусти ее!

И Роман молча посторонился.

Хлопнула дверь, заурчал, удаляясь, мотор «четверки».

Наниматель сделал несколько неверных шагов вперед и рухнул на стул.

— Пошли отсюда, — сказала я.

И мы вышли из мертвого дома безлюдной деревни.

ЭПИЛОГ

Прошло полгода.

Можете меня поздравить: я богатая наследница. Впрочем, если бы вы увидели меня сейчас, то вряд ли бы в это поверили.

Я гуляю вечером возле дома. На мне старый китайский пуховик, старые заношенные кроссовки и не менее старые джинсы. Правда, в кармане новенький плеер, в ушах наушники.

«И я дружу теперь с котом, я дверь не путаю с окном, мне доказали, что стар я для драк. И все реже во сне Теперь приходит ко мне Блюз бродячих собак»,

— пел Максим Леонидов, и песня странным образом волновала душу.

Как будто речь шла обо мне.

«Бойтесь желать, ибо вы можете это получить», — говорит старая мудрая поговорка.

Наверное, я столько раз жаловалась на жизнь, что богу надоело слушать мои причитания. И он высыпал на меня такой поток материальных благ, который мне и не снился.

Думаете, я очень счастлива?

Беда в том, что, давая нам что-то одно, бог непременно забирает что-то другое. Закон Всемирного Равновесия.

У меня для начала забрал сестру.

Странно, что, еще не зная меня, Лара уже меня ненавидела. Глупая девочка! Я так обрадовалась, когда узнала, что не одна на свете! Да я бы ей отдала все, что бы она пожелала! Тем более, что в отличие от меня она сумела бы всем этим распорядиться.

Я никому не рассказывала о свалившемся мне на голову наследстве. Не только потому, что побоялась рэкета. Просто меня тяготили эти сумасшедшие деньги.

Как жить дальше?

Уехать за границу? И что я там буду делать? Плавать на яхте, купаться в бассейне и посещать пластического хирурга, который превратит меня в Синтию Кроуфорд?

Для всего этого я уже недостаточно молода. И дело даже не в возрасте. Просто нет желания купаться в красивой жизни.

Возможно, это заторможенность. Я не спорю.

Открыть свое дело?

Я перебрала массу вариантов, пока наконец не поняла, что все это не мое. Не деловой я человек.

Я бы с удовольствием вложила деньги в фирму Редьки, и совсем не потому, что он за мной ухаживал, а потому, что мне действительно было интересно, чем он занимается. Но не успела я заикнуться о своем намерении, как столкнулась с его мрачным взглядом исподлобья. И поняла, что продолжать разговор не имеет смысла.

Заняться благотворительностью?

Вот это уже было серьезней. Я посетила ближайший детский дом и вручила директрисе десять тысяч долларов.

Потом нагрянула с проверкой и обнаружила, что на эти деньги директриса сделала в своей квартире отличный евроремонт. На детей денег у нее не осталось.

Я написала заявление в милицию и теперь таскаюсь по судам. Охота к благотворительности у меня пропала.

Можете смеяться, но я снова вернулась в фирму американских благодетелей. Они приняли меня назад со сдержанным оптимизмом и посоветовали больше так не делать.

Я пообещала.

Зато мне искренне обрадовались девчонки, а Ритка по поводу моего возвращения устроила на работе небольшие посиделки, утащив из дома единственный электрический чайник.

— Господи, как тебя муж терпит? — не выдержала я, рассматривая ее трофей.

— Они дома могут воду и в кружечке вскипятить, — рассудительно ответила Ритка. — А нам на работе чайник нужней.

Я хотела приобрести новый рабочий чайник, но подумала и одернула себя.

Девчонкам было бы неловко. Ведь они были твердо уверены, что моя зарплата не превышает трехсот-трехсот пятидесяти долларов в месяц. И сочли бы себя обязанными сложиться, чтобы поделить расход на всех.