Бобби фишер идет на войну
Шрифт:
Не было радостных напутствий для улыбающегося войска, идущего на войну, не было развевающихся флагов и семей, размахивающих руками. Атмосфера казалась напряжённой, полной духа проведённых битв и пошатнувшихся позиций. Спасский сказал, что команда от всей души благодарит Спорткомитет за отличную организацию. Он слегка потерял в весе и казался моложе. Спасский упомянул помощь гроссмейстера Болеславского и отметил, что провел тренировочную партию с Анатолием Карповым. Затем он подтвердил своё решение не брать в Рейкьявик руководителя делегации, врача, повара и переводчика: «Такие люди должны быть совместимы с командой». Опроверг он и ходившие в шахматных кругах слухи о своей недостаточной подготовке. Матч, предрекал он, будет настоящим шахматным праздником.
В ответ Павлов указал на исторический характер предстоящего события. Несмотря на все сложности переговоров, советские требования к матчу были удовлетворены. Присутствующие в зале понимали,
На что именно намекал Павлов? Какие «сложности» создали Спасский и его команда? На Западе о советской шахматной машине практически ничего не было известно, кроме того, что она чрезвычайно успешна; бытовал образ беспощадной эффективности культурной и политической системы, не допускавшей никакого несогласия и внутренних дрязг. Реальность же, по крайней мере в процессе подготовки к Рейкьявику, была полностью противоположной.
Начиная с весны 1971 года, ещё до того как американец победил Тайманова в первом из претендентских матчей, Борис Спасский и шахматные власти приступили к подготовке дуэли с Фишером. Обычно за тренировки гроссмейстера отвечает Шахматная федерация СССР, но благодаря своему положению чемпиона мира Спасский перепрыгнул эту ступень административной иерархии, обсудив свои планы напрямую с руководством Спорткомитета. Первая значимая встреча состоялась 1 марта 1971 года, когда Спасский и его тренер, гроссмейстер Игорь Бондаревский, встретились с замминистра спорта Виктором Ивониным, чтобы обсудить программу чемпиона на предстоящий год. Она включала в себя его личные тренировки, обязанности, возложенные на Спасского как на чемпиона мира, обучение членов профсоюзного шахматного клуба, участие в матчах и международных турнирах, общественные нагрузки, а также время на отдых и восстановление. Чемпион мира по должности был лидером советских шахматистов.
Виктор Ивонин — центральная фигура нашей истории. Его регулярные записи встреч и разговоров представляют собой уникальный источник информации о происходившем на советской стороне в период подготовки к матчу на первенство мира. Министр Сергей Павлов лично отвечал за готовность сборной СССР к мюнхенской Олимпиаде, поэтому Ивонин превратился в основное контролирующее лицо грядущей встречи с Фишером.
Невысокий, проницательный, общительный, полный энергии в свои семьдесят лет, Ивонин принадлежит к тем, кому повезло уцелеть. Его путь начинался на ленинградской электростанции, где в возрасте четырнадцати лет он во время блокады работал токарем. Затем он вышел в партийные активисты, начав восхождение, которое провело его через все политические коллизии к просторному кабинету директора «Русских лотерей». Сперва он делал карьеру в комсомольской организации, затем оказался в Спорткомитете, а в 1962 году перешёл в отдел спорта ЦК КПСС (он очень любил спорт). В 1968 году, когда Павлов занял пост председателя Спорткомитета, он попросил Ивонина стать его заместителем: они хорошо знали друг друга ещё по работе в комсомоле и в ЦК. Ивонин высоко отзывается о Павлове, но какое-то время размышлял, поскольку ладить с ним было тяжело. Однако в результате они четырнадцать лет проработали вместе.
Заместитель министра спорта Виктор Ивонин. Пытается дозвониться до Спасского?
С точки зрения политики здесь есть что добавить. Павлов тогда потерял свои позиции. Жёсткий сталинист, достигший высших партийных эшелонов в качестве главы комсомола, он был профессиональным пропагандистом и оратором, умело и жёстко разбираясь с теми, кого он и власть считали «врагами государства». Павлов был известен своим взрывным темпераментом, хотя, рассказывает Ивонин, «кнут не был его принципиальным оружием». В середине 60-х он поддержал бескомпромиссного Александра Шелепина, бросившего безуспешный вызов лидерству Брежнева. Шелепин был исключён из секретариата партии, отправившись во мрак профсоюзного движения. Павлов пал вместе со своим руководителем, и, когда в 1968 году принял предложение, от которого не мог отказаться — возглавить Спорткомитет, – это существенно
снизило его влияние и авторитет. Как первый секретарь ЦК ВЛКСМ, он был полноправным членом ЦК партии; как председатель Спорткомитета, оказался кандидатом в члены, лишённым права голоса. Однако на этой должности он достиг многого, став в итоге отличным руководителем.Когда Спасский и Бондаревский прибыли в кабинет Ивонина, центральным вопросом была личность претендента на титул. Спасский и Бондаревский считали наиболее вероятным финалистом Фишера. Точное предсказание преемника было для Спасского очень важно. Шахматисты не могут эффективно тренироваться в вакууме; их тренировки связаны с конкретным противником.
Хотя цикл мирового чемпионата только начинался, подготовка Спасского уже была нацелена на борьбу с американцем. Ивонин провел целую серию встреч со специалистами для оценки шахматных качеств Фишера. Тон этих разговоров был уважительным, почти благоговейным. Техника Фишера являлась выдающейся. Он следил за своим физическим состоянием. Загадка его личности обсуждалась с любопытством и пониманием. Вспомнилась и старая обида на высказывание Фишера, что советские шахматисты играли нечестно и покупали друг у друга победы. Был ли Фишер гением, сумасшедшим — или и тем, и другим? Те же вопросы поднимались и на мартовском совещании в Спорткомитете у Сергея Павлова.
Привычки политического борца отмирали с трудом. Вскоре после совещания в Спорткомитете в «64» появилась статья, озаглавленная «Субъективно о Фишере». Она состояла из 1400 язвительных, поносящих Фишера слов и была написана журналистом Анатолием Голубевым под руководством Павлова. Вот один из типичных пассажей: «Трудное детство во многом предопределило как его место в шахматном мире, так и полное его невежество в большинстве сфер общественной жизни, без которых немыслим современный культурный человек. Кстати, и многие его "экстравагантности" отсюда — от смеси невежества и полудетской озлобленности».
Таков был стиль министра, но другие члены Комитета оценили этот тяжеловесный выпад как постыдную ошибку. В конце концов, они прекрасно знали, что Фишер — выдающийся игрок. Гроссмейстеры плохо относились к политическим журналистам, поскольку те ничего не смыслили в шахматах. Михаил Бейлин, начальник отдела шахмат с 1967 по 1971 год, вспоминает: «Многие в шахматном мире симпатизировали Фишеру: когда вы смотрите на его игру, становится все равно, ходил он в школу или нет».
Спорткомитет постановил, что отныне в советских шахматных журналах должны появляться только серьёзные и объективные статьи о Фишере как шахматисте; переход наличности был запрещён. Этого решения придерживались даже перед лицом провокационных вспышек американца, как, например, во время матча с Ларсеном, когда он похвалялся, что разгромит любого русского, с которым встретится за доской. Павлов вынужден был воздержаться от жёсткого ответа на подобные высказываний.
Тем не менее даже статьи, отмечающие высокий уровень игры Фишера, напоминали советским читателям о менее похвальных качествах этого шахматиста. Он глубоко обидел советских официальных лиц. Без сомнения, эта враждебность была вызвана укоренившимся мнением о превосходстве советских шахматистов. В секретной записке в ЦК КПСС Сергей Павлов гневно, хотя и не совсем справедливо жаловался: «Фишеру оказывается большая моральная и материальная поддержка, для этих целей Шахматная федерация США получила от различных организаций около 200 тысяч долларов. В печати, по радио и телевидению организуются выступления Фишера, в которых он дает заверения стать в 1972 году чемпионом мира и оскорбительно высказывается о советских шахматистах».
Образцом сочетания похвалы и осуждения была и статья международного мастера Василия Панова. Сравнивая Фишера и Спасского, автор отмечал: «Оба игрока — искусные мастера тонких маневров и комбинационных атак, оба умеют выжимать всё из малейшего позиционного преимущества, оба обладают превосходной техникой эндшпиля... Творчество Спасского и Фишера является пиком шахматных достижений второй половины двадцатого века». И тут же переходил к другому аспекту характера Фишера, цитируя самого американца: «Шахматы дают мне счастье и деньги... Я слежу за тем, что происходит с моими деньгами. Мне хочется иметь шикарную виллу и дорогую машину..» Панов кажется шокированным: «Американские меценаты щедро платят за появления Фишера, не особо задумываясь о шахматах. Но они знают, что такое успех! Для них люди делятся на победителей и побеждённых. И только успех окупает всё!».
Оценка Фишера одновременно как человека и игрока стала приоритетной. В июне, уже после поражения от Фишера, Тайманов и подвергшийся взысканиям руководитель делегации Александр Котов выступали на заседании Шахматной федерации СССР. Что в Фишере бросается в глаза, сказали они, так это его «демоническое воздействие на противника». Убеждение советских гроссмейстеров, что Фишер — турнирный, а не матчевый игрок, оказалось ложным. Котов и Тайманов упрекали себя в том, что недооценили американца. Их потрясла его привычка изучать шахматы даже во время обеда.