Бочка но-шпы и ложка яда

— Просто хоть волком вой, — пробормотала я и огляделась. Если здесь кто-то был минуту назад, то он поторопился исчезнуть. Коридор был пуст.

Последнее время кабинет Артемьева пользовался большой популярностью. Если по коридору кто-то прошел, то направлялся он, скорее всего, туда.

Разумеется, и я пошла к кабинету мужа, вспомнив рассказ Сусанны. Если ей верить, то незваный гость посещает нас уже давно.

Я толкнула дверь и в первое мгновение замерла от неожиданности. За письменным столом мужа сидел человек. В свете луны, что пытался пробиться сквозь занавески, разглядеть его я не могла, но совершенно нелепая мысль пришла мне в голову: это Артемьев сидит за столом, подперев щеку левой рукой, и переворачивает листы рукописи. «Бред», — решила я, лихорадочно нащупывая выключатель.

Он щелкнул, но свет не зажегся. Мужчина за столом повернулся и хрипло спросил:

— Это ты?

Не помню, как я выскочила из комнаты, влетела в свою спальню и заперла дверь. Этого мне показалось мало, я привалилась к ней спиной, всерьез опасаясь, что сейчас в нее начнут ломиться. «Надо позвать Соньку, — пришло мне в голову. — А что она сможет?» — тут же загрустила я.

Все рассказы о привидениях и прочей чертовщине разом пришли мне на память. Сегодня годовщина его смерти, он вполне мог наведаться в свой кабинет, если верить сведущим в таких делах гражданам.

Однако, как только мое дыхание выровнялось и понемногу вернулась способность рассуждать здраво, все происшедшее показалось мне наглой шуткой. И шутник заслуживал хорошей оплеухи.

Весьма разгневанная, я вышла из комнаты и вновь направилась к кабинету. Решительно толкнула дверь.

В кабинете горела настольная лампа, но за столом никого не было. Конечно, если шутник не спрятался под стол или не залез в шкаф Я дала себе труд проверить это и убедилась, что либо он успел уйти через дверь, либо только что выпорхнул в окно. Окно я тоже проверила. Оно было заперто. Странно. Шагов в коридоре я не слышала.

А ведь стояла возле двери и услышать их была просто обязана. Если он все-таки прошел мимо… А если нет? Он мог укрыться в комнате Сусанны, а когда я бросилась сюда, спокойно проследовать дальше. В сильнейшем гневе я заглянула в тетушкину комнату и, разумеется, никого там не обнаружила. «Надо капканы на ночь ставить», — со злостью решила я, вышла в коридор и вот тогда-то вновь услышала шаги, но не здесь, а на первом этаже, возле лестницы.

Очень осторожно я направилась вниз. На лестнице никого, первый этаж тонул в темноте. Свет там оставляли включенным на ночь только в том крыле, где были жилые комнаты, а звук шел со стороны студии. При мысли о том, что кто-то вновь проявляет к ней повышенный интерес, я заторопилась. Надо было включить свет, но, стыдно сказать, я даже не предполагала, где здесь выключатель. Обычно обо всем заботилась Наталья. «Может, разбудить ее?» — подумала я. Тут что-то упало с грохотом, который в тишине показался просто оглушительным, а вслед за этим раздался крик.

Кричали, вне всякого сомнения, из студии. Я бросилась туда, рискуя в темноте расквасить себе нос.

Дверь в студию была распахнута, луна заливала все пространство комнаты (шторы так и не повесили), а посередине комнаты замерло привидение.

По крайней мере, так я решила в первое мгновение. Белый балахон слабо шевелился. Затем я заметила, что привидение нервно вздрагивает, издает какие-то слабые звуки, потом обратила внимание, что в руках оно держит фонарик, а вслед за этим поняла, что вовсе это не привидение, а Скворцова в ночной рубашке.

Я щелкнула выключателем, вспыхнул свет, осветив огромную комнату, Скворцова повернулась ко мне с намерением завизжать (это желание отчетливо читалось на ее сморщенном личике), но, увидев меня, передумала и вроде бы даже с облегчением вздохнула.

— Ты? — прошептала она, а я сообразила, что данный вопрос этой ночью мне задают уже дважды.

— Это я, — ответила я без всякого намека на любезность.

Тут за моей спиной раздались чьи-то торопливые шаги, и в студии появилась Софья, в пижаме и сеточке для волос. На своих волосах она просто помешана, так как кто-то ей сказал, что волосы — вторая красота женщины (по поводу первой красоты мнения разделились).

— Кто орал? — рявкнула она.

Появление Софьи меня ничуть не удивило, я была уверена, что после вопля Скворцовой сюда сбежится весь дом, но, странное дело, опять воцарилась тишина, и никто сюда не спешил.

— Это.., это… — начала Скворцова, прижимая к груди фонарик, он, кстати, был включен. Поначалу я очень удивилась, увидев его в руках Марины Федоровны, а потом вспомнила, что такие фонарики лежат в прикроватных тумбочках в каждой спальне.

Как-то раз у нас на двое суток отключили электричество, а подобное в большом доме связано с огромными неудобствами.

С фонариком разобрались, теперь оставалось главное: что здесь понадобилось Марине и с какой стати она так вопила. Именно эти вопросы я ей и задала.

— Я видела его, — все еще продолжая трястись, сообщила Скворцова.

— Кого? — насторожилась я, так как тоже кое-кого видела.

— Твоего мужа, — жалко глядя на нас, пробормотала она.

— Пить меньше надо, — скривилась Софья, но я сделала ей знак молчать.

— Ты видела Бориса? — спросила я вполне доброжелательно. Скворцова выпучила глаза, сначала кивнула, а потом отчаянно замотала головой.

— Очень доходчиво, — вновь влезла Софья.

— Было бы замечательно, расскажи ты, в чем дело, чуточку толковее, — намекнула я.

— Да-да, — закивала Марина на манер китайского болванчика. — Сейчас.., я не могла уснуть. Услышала шаги. Я ведь сплю очень чутко, а здесь…

— Мы поняли, — не выдержала Софья. — Дальше что?

— Я услышала шаги, но шли как-то странно.

Таясь. Меня это насторожило.

— И ты пошла взглянуть, кто это ходит?

— Нет. Я просто подошла к двери и прислушалась. Стало очень тихо. Я подошла к окну… — Тут она сглотнула и сделала паузу. — В кабинете Бориса мелькнул свет.

— Горела настольная лампа? — поправила ее я.

— Нет. Похоже, кто-то ходил с фонариком. Потом хлопнула дверь.

«Скорее всего, моя», — отметила я машинально.

— Я еще немного подождала, а потом выглянула в коридор. Он как раз подошел к лестнице, — перешла Марина Федоровна на трагический шепот.

— Да кто он? — взмолилась Софья.

— Я думаю, муж Ларисы. Но не Борис. Его бы я узнала.

— Какой, к черту, муж? — с терпением у Софьи всегда были проблемы.

— Наверное, Костас, — пожала плечами Скворцова. — Он пошел сюда. Что Борису делать в студии?

— А что Костасу делать в кабинете Бориса?

— Может быть, они встречались? — робко предположила Скворцова. — Такой день сегодня.

Мы переглянулись.

— Клиника, — буркнула Софья, вновь поворачиваясь к Скворцовой.

Марина страдальчески сморщилась.

— Я понимаю, как это нелепо звучит, но.., тут сплошная мистика. Взгляни, у лица на картине изменилось выражение.

— Какого лица? — в два голоса спросили мы.

— Твоего. Думаю, за этим он и приходил, — ткнула Марина пальцем за свою спину, а мы наконец обратили внимание на то, что должны были заметить сразу. На мольберте стоял мой портрет работы Костаса. Я была изображена в красном платье с розой в руках.