Бочка порядка, ложка хаоса

— Тоже хотите украсть парочку книг? — полюбопытствовал парень.

Мужчин переглянулись.

— Нет, — сказал Ижен. — Хотим украсть одного из его сыновей.

И невежливо ткнул пальцем в Етанай-до. Тот только скривился.

— Украсть? — переспросил Максим.

— Сам он не уйдет, а нам может пригодиться.

— Не уйдет?

— Этот… — Етанай-до явно выругался, — мститель. Он даже со своей Лигой не уйдет, ему хватит ума решить, что его обманывают. Решит, как только узнает, что я пришел вместе с сати. А если и поверит… Он все равно останется. Чтобы убедиться — храмы Озаряющего канули в бездну вместе со всем миром.

— О-о-о-о… — только и смог сказать Максим.

Что же эти храмы сделали мстительному сыну Етанай-до?

— И где ваш сын? — спросил у третьего фелта.

— Не знаю. Официально я от него отрекся. А на самом деле не видел уже шестнадцать дней.

— Ага, — сказал Максим, ярко представив, как они ищут того, не зная где.

— Но они знают, — указал на представителей Лиги Спасения Етанай-до.

— Думаю, если вежливо попросить, они не откажутся нам сказать, — добавил Ижен.

На отца Максим посмотрел с большим сомнением. С таким выражением лица, как у него вежливо не просят, скорее угрожают.

Решив, что молчание знак согласия, и что именно поэтому молчит Максим, папаши пошли пытать Лигу Спасения. Пытки увенчались успехом и с собой они привели щуплого парня, растрепанного и явно недовольного, что его куда-то ведут.

— Вот, он знает, — сказал Ижен и велел сыну: — Веди!

— Тогда держитесь за меня, что ли, — сказал парень, чувствуя себя конем-тяжеловозом.

И вообще, эти прыжки по мирам его уже достали. Болтается туда-сюда, чужие проблемы помогает решить. Вместо того, чтобы учиться, в школу Коярена ходить и вообще, жить, как нормальный парень.

Пассажиры послушно вцепились в тягач и парень их повел. На ромашковое плато. Чуть в ручей не зашел.

— Хм, — сказал папаша. — Странный пейзаж.

— Хорошо, — пробормотал Етанай-до.

— Священные цветы! — жизнерадостно заорал парень из Лиги.

Максим оглянулся и ошарашено замер. Ненормальный зеркальщик стоял на четвереньках уткнувшись головой в ромашки.

— Что с ним? — спросил Максим.

— Он шактана, — равнодушно сказал Етанай-до. — Не думал, что кто-то из этих ненормальных выжил. А пейзаж хороший. Давно таких цветов не видел. С тех пор как Озаряющий повелел стереть саму память об отрицающих.

— Он молится?

— С природой сливается, — улыбнулся третий фелт. — Сейчас встанет.

Шактана, что бы оно ни значило, действительно встал, осмотрелся и опять рухнул на колени. На этот раз, чтобы бережно собрать созревшие ромашковые семена.

— Эй, — позвал Максим. — Вы здесь жить будете. А таких цветочков здесь дофига, я их даже в городе видел.

Ненормальный зеркальщик расплылся в дурацкой улыбке.

Парня пришлось поднимать на ноги и в себя он более-менее пришел только в доме Етанай-до.

— Отлично, — сказал Ижен. — Теперь нам нужно кое с кем поговорить. А ты, Максим, посидишь здесь.

Максим осмотрел знакомую комнату, в которой уже сидел с Танкье и ее конфетами. Удивился своему подсознанию, которое мечется между ромашками и этой комнатой. После чего заподозрил, что его опять бросят и пойдут искать мстительного сына Етанай-до. Хорошо, если бросят не в компании очередной странной девушки, любительницы полезных конфет.

— Посижу? — зачем-то переспросил парень.

— Посидишь. В город тебе нельзя. Ты книги воровал.

— Я был так одет, что… — начал говорить Максим.

— Одежда! — хлопнул себя по лбу Етанай-до и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты.

Вернулся он быстро, с охапкой вещей в руках и предложил их Ижену.

— Ага, — скептически сказал Максим, рассмотрев серую хламиду и штаны немного темнее тоном. — Ладно, мой папаша, оденется, замаскируется. А вы как свою физиономию собираетесь прятать? Вас те арбалетчики знают, и скорее всего уже спят и видят, как ловят вас и тащат приносить в жертву.

— Бороду приклею, — отмахнулся Етанай-до.

Ижен натянул поверх своей одежды принесенную. Потом пришли парень и две девушки. Парень оказался младшим сыном Етанай-до и, если верить его папаше, вызвался составить Максиму компанию. Девушки принесли бороду, помогли ее приклеить и получив инструкции, упорхнули собирать слуг и радовать их счастливой вестью о новой родине. Причем, если Максим правильно понял, переселяться они собирались вовсе не к Ярославу. Похоже папаша на правах главы дома пригласил Етанай-до со всем семейством, слугами, библиотекой и прочими ценностями на свои земли. На какие именно земли, парень не знал, но хорошо хоть не во дворец. А то после этого нашествия тетя Айра кого-то бы точно убила и вряд ли горячо любимого брата.

Интересно, зачем оно папаше?

Тихано, сын Етанай-до, оказался приятным парнем. Язык сати он знал гораздо хуже сестры, зато в том, что предпочитают мужчины разбирался, и ушедших совершать подвиг отцов они ждали в приятной компании терпкой настойки и мясных рулетиков с сыром, грибами и зеленью.

Вернулись папаши совсем уж неожиданно. Вывалились из портала прямо посреди комнаты. Парня из Лиги Спасения они где-то потеряли, зато приволокли на замену двух других. Обоих с побитыми физиономиями и без сознания.

— У вас два сына? — удивился Максим.

— У меня четыре сына! — рявкнул Етанай-до. — Тихано, быстро к братьям, пускай хватают, что могут и идут в сад! Максим…

— Я целую толпу за собой не потащу! Я вообще не знаю как оно работает, но уверен, что толпу провести у меня не получится!

— Целую толпу не надо, — сказал на удивление спокойный Ижен, все так же держа на плече бессознательного парня. — Только нас четверых. Все остальные отправятся туда, куда их позвал Ярослав. Когда они уйдут, мы возьмем несколько нужных вещей, а все остальное подожжем.

— Что?!

— Подожжем, — повторил Ижен.

— Не хочу, чтобы в моем доме поселился какой-то… — Етанай-до опять выругался, бросил своего бессознательного парня на пол и куда-то убежал. Наверное за нужными вещами.

Максим подошел к валявшемуся телу, заглянул в лицо, но сходства с третьим фелтом не обнаружил.

— А любителя ромашек вы куда дели? — спросил у отца, пытавшегося примостить второе тело рядом с первым.

— Никуда. Лига тоже собирает вещи и поджигает все, что не могут или не хотят брать с собой.