Боцман знает всё

И вдруг, сунув в руки одного из рабочих сигнальную верёвку, он, не раздеваясь, прыгнул в воду и нырнул. Через полминуты он показался на поверхности и, отфыркиваясь, закричал что было силы:

— На кране… вира… вира!..

Дрогнув стрелами и качнувшись, кран выхватил массив из воды.

— Тащите водолаза! — приказал сигнальщик, сам карабкаясь на баркас.

Но сжатый в помпе воздух ринулся по шлангу в костюм водолаза. Рубашка раздулась пузырём, и водолаз сам всплыл на поверхность. Его быстро вытащили на баркас и сняли шлем. Широко открывая рот, водолаз жадно глотал воздух. Но вот к водолазу вернулось сознание, и он открыл глаза. Сигнальщик сбегал в каюту и принёс стаканчик спирта, разбавленного водой. Водолаз выпил и стал дышать ровнее. Увидав висевший над водой массив, водолаз погрозил ему кулаком и пробурчал:

— Ну вот, теперь с тобой возни опять часа на два…

На сельдяном промысле

Прибежал к начальнику водолазной партии председатель рыбацкого колхоза. Снял с головы белую заячью шапку, сунул её за отворот сапога и поздоровался с начальником за руку.

— Выручайте колхоз, товарищи.

— Что-нибудь случилось? — спросил начальник. — Садись.

— Сидеть не время, — ответил председатель. — Рыба уходит из запора. Заперли мы неводом селёдку в Сайда-Губе. Да так много, что весло стоя воткнёшь — не падает. А с утра вдруг стала рыба уходить. Наверно, где-то лопнул запорный невод.

— Ладно. Сейчас поедем к вам на помощь, — сказал начальник и позвал дежурного: — Приготовить самоходный водолазный баркас. Сейчас идём в Сайда-Губу.

— Только поскорее, — просил председатель, — а то рыбы много уйдёт.

Водолазный баркас пришёл в Сайда-Губу и остановился у невода. Смотрят водолазы, а в маленьком заливчике за неводом вода как будто кипит. Это столько селёдки плавает. А посредине большая лодка. На лодке стоят рыбаки и, черпая большими сачками селёдку из воды, высыпают её в лодку.

— Водолаз к спуску готов? — спросил начальник.

— Готов, — ответил сигнальщик.

— Спускайте.

Водолаз прямо у невода спустился на дно. Заливчик небольшой, но глубокий, а невод до самого дна опущен. Водолаз осмотрелся. Вода в заливчике чистая, зеленоватого цвета. На дне песок и мелкие камни. На камнях разлеглись красные, жёлтые и оранжевые морские звёзды, и пяти, и шести, и даже двенадцатиконечные. Стал водолаз осматривать невод. А по ту сторону невода селёдка прямо живой стеной стоит. Носами в ячейки невода тычет. Да малы ячейки. Не пролезть.

Вдруг видит водолаз в правый иллюминатор какую-то белую полосу. Подошёл ближе — а это селёдка белой струёй из невода уходит. Как вода вытекает из дырявого ведра. Кинулся водолаз к дыре. Хотел дыру затянуть, а струя селёдки подхватила его и понесла прочь от невода.

Тогда водолаз полез к дыре снизу и быстро стянул её руками.

— Подавайте верёвку чинить невод! — крикнул он по телефону. — Скорей, а то не удержу.

Плотно стянуть дыру водолаз не смог.

Селёдка находила проходы, и водолаз слышал, как она билась о шлем и рубашку.

Сверху спустили тонкую верёвку. Водолаз «заштопал» верёвкой невод и поднялся наверх.

Весь костюм его был покрыт мелкой блестящей чешуёй. Казалось, что он был сделан из серебра.

Подводный магазин

Далеко на Севере, за Полярным кругом, где летом солнце не заходит, а зимой долгие месяцы не появляется на небе, работали водолазы. В одной бухте, или, как на севере их называют, губе, лежал затонувший пароход. Погиб он в начале воины и за годы, что пролежал на дне морском, так оброс водорослями и ракушками, что и на корабль уже был не похож. Стал каким-то мохнатым морским чудищем.

Прежде чем поднять пароход, водолазам надо было разгрузить все его трюмы, а в трюмах полно было разных грузов. Водолазы опускались в тёмные трюмы, прикрепляли к стальным канатам ящики с грузами, плавучий подъёмный кран поднимал их на поверхность и укладывал на баржи.

После разгрузки водолазы собирались подвести под днище парохода стальные полосы, которые у них называются «полотенцами». На каждом конце такого полотенца — по большой скобе. К этим скобам, когда полотенца будут уже под днищем, водолазы прикрепят затопленные громадные железные бочки — понтоны, а потом выжмут из них воздухом воду, и они оторвут пароход от грунта и потянут наверх.

Поднимут морской корабль и отбуксируют на судоремонтный завод, а там инженеры посмотрят, что с ним делать: если корпус у него крепкий, не проржавел, — отремонтируют, и снова пароход будет по морям ходить. А если ржавчина проела обшивку, тогда корпус разрежут автогеном на куски и отправят на завод, в доменную печь. Из этого металла новые корабли можно будет строить.

Вокруг губы не было ни посёлка, ни даже домика. Только на мысу, при входе в губу, жили постоянно три человека: маячный смотритель Николай Петрович, его жена Мария Павловна и их шестилетний сынишка Костенька. Скучновато жилось Костеньке зимой, когда всё снегом завалено, солнца нет и только сполохи северного сияния иногда промчатся по тёмному небу. Зато летом ему было чем заняться. С весны ловил он рыбу. В губе — треску и окуней на шнур, в озёрах — форель, пёструю кумжу, краснобрюхую палью. Потом в тундре поспевали ягоды, и Костенька ходил с чёрным ртом; осенью наступала очередь и грибов подосиновиков.

А в этом году с весны пришли водолазы, и у Костеньки сразу появилось много друзей. Они хоть и большие все были, но ничуть этим перед Костенькой не хвастали. А дядя Серёжа даже жалел, что во всей водолазной партии нет подходящего Костеньке по росту водолазного скафандра — рубашки со штанами, которые в воде не промокают, и медного шлема с четырьмя окошечками-иллюминаторами. Был бы такой скафандр, дядя Серёжа обязательно взял бы его с собой на затонувший корабль. А так приходилось Костеньке только слушать рассказы дяди Серёжи, как красиво под водой.

И вот пришла нежданно-негаданно беда. Как-то отправился Костенька на озерко за кумжей. Погода была хорошая, оделся он легко, а не прошло и часу, как налетел с Баренцева моря шквал с дождём. Пока добежал рыбачок домой, промок, продрог да и свалился в жару… Водолазный доктор посмотрел больного и сказал:

— Воспаление лёгких… Только вы не отчаивайтесь, это теперь, в наши времена, не так опасно.

Три дня не уходил доктор с маяка и спас Костеньку от смерти. Но лежать Костеньке надо было ещё долго, пока доктор «выпишет его из госпиталя»: так в шутку дядя Серёжа назвал комнатку, где лежал его приятель.

— Скучно ему… — жаловалась мама. — Я не могу ему здесь даже игрушек купить.

— Игрушек? Будут ему игрушки! — сказал дядя Серёжа.

Пришёл он на водолазный бот и стал готовиться к спуску. Сначала надел шерстяное бельё и вязаную шапочку. Потом его товарищи взяли водолазную прорезиненную рубашку — это рубашка и штаны, склеенные вместе, — растянули у неё резиновый воротник и надели на дядю Серёжу. На плечи надели медную манишку, на манишку повесили два свинцовых груза: один на спину, второй на грудь. На ноги надели кожаные ботинки со свинцовыми подошвами, опоясали петлёй сигнальной верёвки и, наконец, покрыли голову шлемом и привинтили его к манишке. Тяжело было дяде Серёже идти с таким грузом по палубе до лесенки, что была спущена с борта в воду, да зато под водой грузы помогают водолазу передвигаться. Без грузов он бы, как пробка, наверх вылетел.