Боец 5: Лихие 90-е

– Вадим Антонович, ради вас приветствовать, и друзей ваших… Давно не были, мы всегда рады вас видеть, и ваши друзья, это наши друзья, просим! Кабинет? Ну разумеется, как же! Проходите, проходите, сейчас все организуем. Просим!

Когда все расселись за столом, и официанты принесли спиртное на выбор: водка, коньяк, вино, шампанское – босс встал с рюмкой коньяка в руках и провозгласил:

– Уважаемые гости, у меня первый тост!

Глава 3

– Я хочу, – провозгласил шеф, – поднять бокалы за успех нашего дела. Знаете, – тут он странновато усмехнулся, – я в чем-то человек суеверный. Ну, бизнес… это почти как война, хочешь-не хочешь, а начнешь верить во всякие там знаки да приметы. И вот теперь мы видим, что у нас успех! Тут сомневаться не приходится. Это выводит нас на новый уровень, и здесь новые развилки, новые сложности. Понимаете?..

Вадим Антонович, должно быть, увидел, что аудитория не очень его понимает и свернул речь на то, что надо бы выпить за закрепление успехов, за то, чтобы и дальше уверенно идти вперед, и так далее… короче, произнес нечто приподнято-банальное и предложил выпить, что все дружно и сделали.

Но я, кажется, смекнул, о чем попытался сказать босс, но как-то не особо получилось. Суть такова: в бизнесе каждый удачный прыжок вверх приводит удачника к куда более сложной ситуации, чем была: к большим деньгам, большей конкуренции, большей неясности… Иной этаж бытия, иные масштабы, если говорить философским языком. И вот в данных-то условиях тумана, где ничего не ясно, не понятно, приходится призывать на помощь суеверие, иного просто не остается – надо попытаться «заколдовать» будущее в свою пользу. Вот сейчас искренне, пылко, от всей души пожелать себе удачи! – и это должно сработать, предохранить в неведомых, но однозначно опасных раскладах, ожидающих впереди…

Вот это и сделал Вадим Антонович и заметно повеселел, провозгласив:

– Ребята! Сегодня гуляем до небес. Можно! Все оплачено.

Эти слова были встречены радостным оживлением, я особенно заметил, как беспокойно заерзал Юра – и малость напрягся, зная, что парня может сорвать со швартовов, да и вообще алкоголь плюс буйное веселье для такой компании, еще не остывшей от сильнейшего физического, а главное, психического перенапряжения – штука до крайности непредсказуемая. Может, ничего не будет. А может, от ресторана с гостиницей останутся руины?.. Я утрирую, да, но понятно, о чем речь.

Однако шеф, судя по всему, решил сделать ставку на «колдовство»: вызвать выброс позитивной энергии сейчас, чтобы по максимуму обезопасить себя в будущем. Это заметно насторожило Степаныча с Ракитиным, которые практически не употребляли спиртного, зато молодежь пустилась отрываться по полной, да и я, глотнув отличного армянского коньяка, с некоторым удивлением обнаружил, что алкоголь меня не берет. Я совершенно не захмелел, что, конечно, легко объясняется биохимией – после всех боев, особенно финальной схватки, в организме собралось столько адреналина или чего там еще… и все это послужило барьером против действия этилового спирта.

Еще из прошлой жизни мне было известно полушутливое, но в чем-то действенное «золотое правило алкоголика»: градус понижать нельзя. Помня об этом, я бахнул еще водки, потом еще коньяка… ну и вроде бы начало мало-помалу забирать.

Пока я занимался рассуждениями, самоанализом, ребята, мягко говоря, ужрались. Адреналиновое возбуждение, видимо, у разных людей работает по-разному: мне вот спиртное было как слону дробина, а кого-то взорвало – Марата, например. Можно сказать, он ушел в штопор, физически здесь, а душевно неизвестно где. Но Марат-то ладно, он парень спокойный, напился и отрубился, а вот Юра с Танком вызывали у меня серьезные опасения – тот народ, который приключения находит везде, а уж здесь-то их найти будет тем более несложно.

И мои предчувствия оправдались.

Я как-то упустил момент, когда Юра исчез из-за стола, а обратил внимание на это, когда услыхал подозрительный шум из вестибюля. Хмель по-прежнему брал меня плохо, я сделался слегка оглушенный, но совсем не пьяный, не очень следил за происходящим… и когда раздался этот тревожный шум, я вздрогнул, очнулся и увидел, что Юры нет, а прочие – кто уже сильно вдатый, кто увлеченно беседует.

Вмиг сообразив, что дело пахнет керосином, я понесся в вестибюль.

– …ты че, баклан, – услыхал я на подходе грубый и дерзкий голос, еще не видя говорящего, – попутал? Берега потерял?

– А че мне их терять? – басил Юра спокойно, но со зловещей иронией. – Я никуда не плыл, стою на месте. Если есть проблема, поясни по-взрослому. Детство кончилось, ты это еще не втянул, что ли?

– Пояснять? А ты кто мне по жизни – брат, сват, чтоб я тебе чего-то объяснял?!

– Ну нет, так нет, – с той же неуловимо-грозной насмешкой ответил Юра. – Тогда и базара никакого нет. Девчонки, айда со мной!

Уже по первым фразам диалога я просек, что градус полемики будет возрастать, а когда прозвучали «девчонки», понял, что тема острая, и легкий расход вряд ли тут светит… Выбежав в полутемный вестибюль, застал такую картину.

Друг против друга в позах «готов к бою» стояли Юра и высокий худощавый парень, ростом с нашего бойца или даже чуть повыше, но вширь и во всех прочих объемах, конечно, несравнимо меньше. Тем не менее он вот так упорно быковал, видать, считая невозможным уронить себя в глазах «братвы» – за его спиной стояли еще трое, и все четверо были, разумеется одеты и подстрижены по самой что ни на есть бандитской моде, и общий вид всех был совсем не дружелюбный. Лет всем в районе двадцати пяти.

Поодаль пугливо жались три девки, чей вульгарно-убогий «шик» не оставлял сомнения в их предназначении. Шерше ля фам! – вскользь вспомнил я и сходу врубился в тему:

– Здорово, пацаны! Что за кипиш? Юра, в чем тут дело?

– Да не знаю, – ухмыльнулся Юра. – Граждане чего-то предъявляют, а чего – не могу понять.

– Что за тема, парни? – спросил я как можно корректнее, и в ответ получил выхлоп хамства:

– А тебе-то чо, чушпан? Ты кто такой ващще?

– О как, – слегка удивился я. – Нехорошо говорите, юноша. Необдуманно.

– А ты че, я не понял, учитель, что ли? Педагог? Учить меня собрался?

– Да как сказать… Нет, я не педагог, но вы в дополнительном воспитании, конечно, нуждаетесь.

Этот деятель, похоже, не сразу оценил остроумие, но когда до него дошло, то он воинственно надыбился:

– Ты че базаришь, чмо тряпочное?! – и агрессивно вскинул правую руку.

Вряд ли он хотел меня ударить. Выпад был угрожающе-дешевый, но я решил, что хватит болтать.

Мгновенный контрвыпад – жесткий хват руки с вывертом, грозящим всем суставам, от кисти до плеча, и рослый юноша сам не понял, как его развернуло и скрючило в унизительную позу, откуда самому не выйти.