Боец: лихие 90-е

— Следующие два дня пейте парацетамол при головной боли, — он заполнил листик и протянул мне. — Если почувствуете ухудшение состояние, идите в терапевту по месту жительства.

— Рентген не надо делать? — уточнил я.

— Нет показаний. У вас ушиб, но сотрясения нет.

Спорить я не стал, взял листок, оказавшийся справкой-обращением. В графе D. s стояло: ушиб мягких тканей. Внизу под звездочкой пояснение курсивом — не является освобождением от работы. Никто не стал заполнять акт о производственной травме, на что я указал врачу сразу.

— Свидетели, кто может подтвердить? — внимательно посмотрел на меня он.

— Так вот же мой начальник к вам заходил, одну секундочку, — я выглянул в коридор, но Хрюшкина там уже след простыл.

Да уж, не было печали — купила баба порося. Я вышел из травмпункта совершенно растерянный, понимая, что меня наглым образом использовали, выбросили за забор и не выполнили обещанного. А еще никто не решил вопрос с общагой. Теперь вот Хрюшкин, дабы избежать оформления производственной травмы и вытекающего из него больничного, сунул взятку травматологу. Вопрос решил.

Вот твари, я скомкал справку и двинулся прочь из БСПМ-2. И ни у одной падлы даже не дернулось, что они поломали жизнь молодому пацану сироте. Только я далеко не пацан, и вот так, как есть — не оставлю.

Кулаки мои сжались, до хруста в пальцах.

Глава 8

Писец подкрался незаметно. Не успел я оказаться в новой реальности, как 90-е с порога оправдали свою приставку «лихие». Лихо меня на повороте выкинуло, на обочину жизни, кверху лапками. Недели не прошло, как я из молодого и подающего надежды слесаря превратился в бездомного без денег и работы. Даже времени на раскачку не дали. А думал то — турнир возьму, на Алтай скатаюсь, после уже устраиваться по новой жизни начну… а вот хрен там.

От БСМП-2 пришлось пилить на Евдокимова, по пути вдыхая ароматы местной речки-вонючки. О том, что оттуда на площадь Ленина ходит трамвай, узнал от старичка, выгуливающего полуслепого пекинеса.

— Пфу, и как только там купаться можно! — поморщился старичок, морщась на молодежь, что плескалась в местной речушке Темерничке. — Туда отходы из больничного морга сливают, представляешь?

Очень нужная информация. Правда, такая городская легенда нисколько не мешала молодежи купаться. Народа на набережной было, как на центральном пляже Анапы, тьма тьмущая. Лето, жара, дома жрать нечего, зато пляж забит под завязку. Оно и понятно, сейчас это самое доступное развлечение.

На остановке я дождался трамвая. Денег кот наплакал, поэтому пришлось молодость вспоминать и ехать «зайцем». Чтобы не попасться, сел посередине трамвая, когда контроллер находился сзади и сразу уставился в окно — я — не я, хата не моя. Волнений от того, что с поличным меня возьмут было даже больше, чем накануне боя с Максом Зубоколом! Кто по молодости «зайцем» не ездил, но тут блин, дядя взрослый и на заводе работающий. Неприлично даже как-то. Хотя на моих глазах один особо умный мужик, зашедший вместе со мной на «Евдокимова» сделал следующее. Он достал записную книжку, где к моему удивлению, хранилось десятка три билетов, уже компостированные. Полистал книжку и достал нужный билет. Ну а чего, цены за проезд росли семимильными шагами и на месячных проездных вполне можно было разориться…

Контроллер, пранишка с пышными кудрями, тонкими усиками и в очках, склеенных на переносице пластырем, завидев новых пассажиров, решительно двинулся в нашу сторону.

— Товарищи, билетики показываем.

Мужик с записной книжкой, к которому контроллер первый подошел, сунул свой билет, заранее подготовленный, со всеми нужными отверстиями. У меня билета не было. Поэтому я шажок за шажком ближе к дверям отошел. Как раз на следующей остановке новые пассажиры зайдут, а там уже и выходить впору. Так и получилось, пока я перемещался по салону, далеко не отходя от дверей трамвая, кудрявый билетики у вновь зашедших стал проверять. Мужичка с записной книжкой — не раскусил. И только когда трамвай подъехал к площади Ленина, контролер до меня добрался.

— Молодой человек, а вы билетик компостировали?

Я сделал вид, что не расслышал. Двери открылись, и я выскочил наружу, сразу в подземный переход юркнул. Фух! Стыдно-то как, едрить-колотить. От площади до проходной было минут пятнадцать ходу, солнце шпарило, во рту пересохло, будто дикобраз поселился в глотке, иголками по гландам шкрябал. И я решил наведаться к первому попавшемуся ларьку, на который наткнулся сразу на выходе из подземного перехода. Жажду хотелось утолить. У ларька с большой надписью «Мальборо» терлось несколько человек, они глазели на товары, прикидывая свои возможности. Я тоже подошел посмотреть, что в наличии есть. От ассортимента глаза разбегались. Продавалось здесь буквально ВСЕ! Сигареты, алкоголь — пожалуйста. Начиная от красного «Мальборо» и коньяка «Кодру», заканчивая «Море» и спиртом «Royal». Жвачки со вкалдышами, шоколадки импортные. Даже далеко от кассы не надо отходить, если захочется рыбы вяленой или батарейки понадобиться купить. Я прекрасно помнил, что оборот в таких ларьках был совершенно астрономический, и всего за несколько месяцев хозяева таких точек отбивали вложенные деньги и далее получали неплохую прибыль. Правда, часть заработанного приходилось отдавать за «крышевание».

В эти годы в киосках еще не было ни Пепси, ни Фанты со Спрайтом, зато на прилавке красовалась импортная Herschi Cola в красно-желтой банке и с приклеенным на ней ценником — 800 рублей. Дешевый аналог коле. Не так дорого, если разобраться. «Herschi Cola — вкус победы» крутился в голове вирусный слоган. У меня приятно в животе заурчало, позже бренд вытеснили из России американские гиганты и последний раз мне довелось пить эту газировку году этак в 1996, а потом как обрубило. Страсть, как захотелось ее отведать.

Дабы прикупить заветную газировку, пришлось встать в очередь у витрины коммерческого ларька за семейной парой. Мужчина лет тридцати пяти в клетчатой рубашке, брюках и в синей кепке USA с изображением орла, с ним его спутница чуть помладше, в джинсовом сарафане. Смотрели они на витрину с шоколадом, на которую удивительным образом втиснулись тампоны «Tampax» в легко узнаваемой голубой упаковке. И от того, что «тетя» сказала, у меня чуть глаза на лоб не вылезли.

— Ну что детям то возьмём, Вань? Сникерс или Тампакс…

Я закашлялся в кулак с перепугу, сминая все оставшиеся у меня деньги — пятитысячную купюру, когда продавщица, сдыхающая от жары в ларьке, спросила:

— Молодой человек, вы-то хоть брать будете? — она затянулась сигаретой, даже через окошко чувствовалось, что внутри топор можно вешать.

— Будем, вот такую газировку — я указал на банку Herschi Cola. — А холодная есть?

Продавщица покосилась на меня, хмыкнула, достала с витрины банку газировки.

— Восемьсот рублей с вас!

Монотонно работающий вентилятор, на котором была приклеена полоска-ловушка для мух, как бы невзначай намекал, что холодильника в ларьке не было. Губу раскатал, придется теплой газировкой давиться.

Я протянул пятитысячную купюру и попросил добавить к заказу шоколадный батончик. Есть хотелось не меньше, чем пить. Пока продавщица доставала мой «Сникерс», разглядел на прилавке часы «Montana» за 25 000 рублей. Блин, вот бы такие себе взять. Помню было время, потратил на такие с надписью Convoy свой недельный заработок. Но впечатлений от часов было море!