Боец: лихие 90-е

Ладно, в одну каску разберемся.

Оставлять в аптеке Лиду я не мог. Бандиты теперь ей спуска не дадут. Подскочил к Черепу, который за рулем джипа был до этого, прошелся по карманам и нашел ключи от машины.

— Уходим, — я цепко схватил перепуганную девчонку под локоток.

Она не сопротивлялась, только закивала отрывисто, что-то про кассу зашептала. Не понимала аптекарша еще, как круто ее жизнь изменилась всего за пять минут. Мне же было ясно, что в аптеке девчонка больше работать не будет. Из-за того, что за меня впряглась. А раз так, то мне теперь за нее ответственность брать, вот, блин, сюрприз… Тетя Ася приехала…

Мы выскочили наружу. Я буквально силой запихнул ее в джип, несмотря на ее причитания:

— Сережа, Сережа! Это ведь их машина!.

Я запрыгнул на водительское сиденье и дал по газам.

* * *

— Выходи, — распорядился я.

Сам вышел из машины, открыл заднюю дверь, выпуская Лиду. Всю дорогу она ни слова не проронила. А теперь посмотрела на меня шальными ошарашенными глазами и с кулаками накинулась.

— Ты что натворил?!

Мы подъехали на Северный, сразу за мостом, который приводил в район, где был парк, по которому мы съехали под мост, подальше от людских глаз. Да, рискованно это все, понимаю, но как-то не о риске я думал, а о том, как наши шкуры уберечь здесь и сейчас.

— Успокойся, — я приобнял ее, останавливая.

— Ты же мне жизнь сломал!

Она уже рыдала.

— Успокойся, говорю. Могу отпустить? — я отодвинул девчонку от себя и посмотрел в глаза.

То ли она нашла в моем взгляде нечто успокаивающее, то ли просто из сил выбилась, но она промолчала. Обмякла сразу. Отпустив ее, я открыл багажник. Нашел там канистру бензина и, откупорив, полил им внедорожник, пройдя по кругу, пока бензин не кончился. Спички нашел в бардачке.

— Отойди подальше, — сказал я очень спокойно, хотя внутри все пылало.

Лида послушалась, отошла, закрывая нос и рот руками, а я зажег спичку и сунул ее в остальной коробок. Загоревшийся коробок бросил на автомобиль. Машина вспыхнула, как бенгальский огонь. Я тоже отошел на безопасное расстояние. Обычно в американских фильмах показывали, как автомобили при поджоге взрываются. Однако подобное встречалось очень редко и при очевидных проблемах с бензобаком. Здесь горел новенький джип… Но вот шины бабахнули, нагревшись. Лида вздрогнула, по ее щекам снова потекли слезы, и она прижалась ко мне. Оставаться здесь было нельзя. Взрыв привлечет внимание, поэтому я взял Лиду за руку, и мы пошли прочь. Как быть теперь с девчонкой, я пока не до конца понимал. Но разберемся.

Выбора другого у меня не было. Если бы я один сбежал, братки бы от нее явно не отстали. В лучшем случае увезли бы, изнасловали и посадили на иглу, а в худшем — даже думать не хочу. И ей это объяснять в красках мне совсем не хотелось.

Сейчас ей главное — на дно залечь. Бабки у меня есть, на первое время хватит. Ей бы хату найти… но где искать хату, теперь я имел какое-то понимание. Ленка, после того, как я ей помог с алкашней разобраться, души во мне не чаяла — наверняка поможет. Правда, вечером Лена была на дне рождения, о чем сама сказала… ну что поделать, значит, пущу к себе девчонку на денек перекантоваться, пока поднятая пыль осядет. Мест спальных у меня в хате хватит, ну а потом мы с ней основательно поговорим. Заодно, может, на рынок прошвырнемся между делом. От идеи обзавестись новыми шмотками я отказываться не собирался.

— К родителям тебе нельзя сейчас, — приобнял я девушку, её била крупная дрожь. — Поняла?

— Сирота я, — вздохнула Лида.

— И что? Во всем Ростове у тебя никого нет?

— Подружка была, да уехала обратно в деревню.

— Совсем одна, получается, в целом городе?

— Ну, почему же одна? — наконец, улыбнулась Лида и, посмотрев мне в глаза, сжала мою руку.

Глава 20

По-хорошему, следовало отвести Лиду к себе домой сразу. Но я назвал тем алкашам время, к которому они должны справиться с уборкой. И до дедлайна еще оставалось пару часов. Велика вероятность, что если я сейчас отведу аптекаршу, теперь уже бывшую, на хату, то там будет по-прежнему срач. Всем известно, что чем ближе срок, тем усерднее наш человек работает, а в первую половину отмеренного времени он может не работать вообще. Стремно как-то девчонку в такие условия селить. Да и светить ее и оставлять ее с алкашами в одиночку — тоже так себе вариант. Поэтому я решил взять ее на вещевой рынок, ведь мои планы отовариваться никто не отменял. К завтрашнему утру мне следует выглядеть «белым человеком». А женский совет для меня, как человека, у которого почти отсутствует вкус на шмот — капец, как ващен.

Решено — идем на рынок. Вокзальники туда не сунутся, там своя группировка, скорее всего, рулит.

Лиде, кстати, тоже было бы неплохо обновить гардероб. Хотя бы даже для маскировки. Ну, и для женщин смена тряпья действует, как психотерапия. Настроение — о-оп, и поднимается сразу. Лиде сейчас это явно не помешает — может быть, хоть в чувство придёт.

На рынок шли пешком, расстояние от парка Дружбы до пересечения Космонавтов с Волкова — рукой подать. Всю дорогу шагали молча, Лида немного успокоилась и свыкалась со своим новым статусом, обдумывала, как теперь ей быть дальше. Жизнь у девчонки в одночасье перевернулась на 180 градусов. Но для человека, который лишился, по сути, всего, она держалась молодцом. Правда, всю дорогу держала мою руку, ни в какую не желая отпускать. Видимо, хотела почувствовать, что не одна и я никуда не денусь, оставив ее один на один с пластом свалившихся проблем.

Нет-нет да я косился на ее полные печали глаза. Наверное, стоило извиниться, что так вышло… но не стану — пусть успокоится, мы еще обо всем поговорим. Когда придет время. Единственный вопрос, который она мне задала за это время, поставил меня в тупик.

– Сереж, а ты бандит? — она остановилась и посмотрела мне в глаза проникающим взглядом.

Честно? Я не знал, что ей ответить.

* * *

Когда рухнул железный занавес, в Союзе открыли границы. Следом появились «челноки», люди, которые взяли на себя ношу восполнить дефицит шмотья. Эти были те, кто из-за отсутствия рабочих мест пытался себя прокормить и заодно создал, теперь уже в России, товарное изобилие. Товары из Китая, Турции, Польши стали появляться на российских вещевых рынках, как поганки после дождя. Сами рынки начинались со стихийных точек, разложишь вещи на раскладушках или баулах и торгуешь. Северный рынок тоже начинался когда-то со стихийности, но теперь, к 1993 году, заметно заматерел. Появились торговые места из крепко сваренных железных труб, наметились ряды, навесы и прочие палатки. И торговцы получали право разместиться на рынке, если отщипнут немалую часть своей прибыли бандитам. Кто держал Северный рынок, я не имел понятия, но хотелось верить, что, впервые за последние дни, посещение нового места не обернется для меня очередными кровавыми разборками. Хм… Поймал себя на мысли, что к таким раскладам я уже начинаю привыкать. Не я такой, а жизнь такая…

Хрен его знает, то ли рожа у моего рецепиента была вызывающе-протокольная, то ли судьба испытывала меня на прочность, пытаясь понять — заслуживаю ли я второй шанс, который мне выдали, поместив сюда. Ладно, дальше видно будет.

Зайдя на рынок, мы с Лидой тотчас растворились в толпе горожан, пришедших кто отовариться, а кто просто поглазеть с прицелом на долгожданную зарплату, надеясь, что дадут ее рублями, а не кетчупом

Лида тотчас приободрилась, глазела на торговые точки, куда манило засилье заграничного шмотья — от джинсов до свитеров с орлами, от шлепок до сапог. Растаяла девчонка сразу, будто в рай попала. Ходила между рядами, кулачки к груди прижимала. Конечно, первые рынки возникли в России еще пару лет назад, но они до сих пор производили на россиян неизгладимое впечатление. Оказалось, что так можно, и нет никаких ограничений… были бы деньги, собственно. А вот с этим как раз у народа был сущий напряг. Денег в стране не было. Не-а.

Меня же больше всего впечатлила точка с дубленками. На улице август, жара под сорок, а тут тебе целый «зимний» стенд, под который аж несколько палаток отведены. И народ толпится рядом, дубленки мерит, а одна необъятная барышня, смахивающая на огромного колобка, даже купила себе целых две штуки, которые вручила муженьку-доходяге, в нем было в лучшем случае шестьдесят килограммов и метр с кепкой роста.

– Чай, пирожки, беляши, кофе, лимонад, батончики шоколадные!

Меня отвлекла от мыслей тетка, бодро тащившая за собой дребезжащую тележку, на которую были нахлобучены термосы и фольга, чтобы пирожки не остыли. Она выкрикивала весь свой нехитрый ассортимент и одновременно перла как танк среди живой толпы и между рекламными выкриками, наезжала зазевавшимся на ноги. Вот есть в современной России велодорожки, так и здесь, складывалось впечатление, что торговке была выделена собственная полоса для движения. Правда, ее видела только она одна.

– Сереж, я… я есть хочу, — зашептала мне над ухом Лида.

Я понял сигнал правильно, поднял руку, тормозя щелчками пальцев продавщицу. Та, как сокол, высматривающий в полете жертву, увидела меня и поперла буром навстречу.

– Мальчики, девочки, что желаем? — она резким поворотом остановила тележку в десятке сантиметров от моих ног.

Крепкая такая женщина, жилистая, видно, что нагрузки не пропали даром. А еще у нее была бронзовый загар, как будто она не вылезала с пляжа. Но, судя по всему, загар к ней прямо на рынке и прилип, поди-ка, помотайся вот так под палящими лучами каждый день по несколько часов подряд.